Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

1 глава

У Елизаветы Андрияненко по жизни сегодня была только одна проблема. Из-за которой даже «наседка» Наталья не сватала её всем плохо лежащим женихам. А наоборот, всячески способствовала затворническому образу жизни дочери.
Андрияненко были богаты. Могли позволить себе трехэтажный загородный частный дом с высоким забором и охраной. И даже одной прислугой, бабулей Лукас, которая убирала эти хоромы и готовила обеды.
Когда это случилось, они всей семьей переехали сюда, подальше от чужих глаз, оставив в центре города огромную квартиру в элитной многоэтажке, публично-светский образ жизни, друзей. А также пару десятков неудачных попыток подождать, пока само рассосется…
*** Месяц назад.
— Я считаю, у вашей дочеги проблемы с идентичностью, — картаво вещал седоусый лысоватый профессор психиатрии и сексологии, старый друг семьи Андрияненко, — и ее, так сказать, маленькая пгоблема, кхы-кхы, требует пгистального внимания всего научного сообщества. Но я понимаю, что вы не хотите огласки. Поэтому все, что я могу пгедложить, — это моё личное наблюдение за юной пациенткой с целью контголя и позволение обогудовать у вас дома мою личную лабогатогию для исследования возможных пгичин и следствий… Газумеется, я буду скован вгачебной тайной. Но пгоигногиговать столь уникальное событие я не могу. Это будет моё личное откгытие… как картина какого-нибудь эксцентгичного коллекционега, котогый пгячет свои укгаденные сокговища от всего мига!..
Профессор Арчи Сверч продолжал мечтательно картавить, расписывая перспективы своих медицинских изысканий, не обращая внимания, как все больше бледнеют лица сидящих напротив него членов семьи Андрияненко. Именно тогда они купили загородный дом, а кандидат в мэры Владимир Андрияненко исключил себя из предвыборной гонки, чтобы не ставить семью под удар слишком пристального внимания прессы.
*** Месяц и пять дней назад.
— Вот, — с истеричным грохотом вывалила Лиза на стол то, что профессор Сверч никак не ожидал увидеть.
Не очень длинный, но толстый и с очень внушительной, чересчур крупной головкой, весь испещрённый извилистыми голубыми прожилками, расслабленный и почти спрятавшийся под свой капюшон, но все ещё очевидный по своей форме настоящий мужской фаллос. Арчи нацепил на кончик носа элегантные круглые очки в тонкой оправе и, сверкнув любопытным взглядом, нетерпеливо выскочил из-за своего дубового стола, подходя ближе и неприлично низко наклоняясь над этой неженской неожиданностью.
*** Месяц и десять дней назад.
Вчера Лизе стукнуло двадцать один. Всей студенческой оравой они бурно отмечали это в ночном клубе. Руби, давно прознав про то, что «принцесса» Андрияненко до сих пор ни с кем так и не распечатала свою «целочку», решила подшутить над ней и заказала поздравительный танец. Не, ну как танец, — стриптиз!
Это был в меру накаченный брюнет с древним латинским именем Август с полностью продепелированным и гладко-смазанным маслом телом. Он с разбега выпрыгнул в зал со сцены под звуки какой-то скрыто-агрессивной музыки, буквально врезавшись в их компанию где-то в середине вечера. В пошлой банально-морской фуражке он практически уселся своей упруго-накаченной голой задницей в стрингах на лицо не ждущей подвоха Лизу.
С детства зажатая, местами замороженная почти-принцесса, которую воспитывали в консервативных традициях, только ошарашено хлопала широко распахнутыми глазами, силясь не заорать от испуга и странных ощущений, которые разлились по всему телу, как только об нее начал тереться этот облитый ароматным скользким составом кот: она чувствовала что-то похожее на отвращение неискушённой чистой души, смешанное с неконтролируемым возбуждением юного тела…
Через пять минут, часто и тяжело дыша, с ярко-алым румянцем на щеках и ещё более красными ушами Лиза ввалилась в женский туалет, бросаясь к умывальнику и врубая холодную воду, ополоснула лицо, яростно брызгаясь.
— Осторожно! — вдруг услышала она откуда-то слева и обернулась. — Вы же тут не одна!
К соседней раковине направилась брюнетка лет тридцати на вид, одетая настолько утонченно и роскошно, что Лиза невольно засмотрелась, забыв о приличиях. Левую руку ее обнимали элегантные часы в золотой оправе с изящными стрелками и лаконичными точками вместо цифр, а на правой тихонько позванивали сразу несколько аккуратных цепочек золотых и серебряных браслетов с подвесками из небольших голубоватых с зеленым отливом камней. Ногти были ухоженными, красивой удлинённой формы, но коротко подрезанными и с бесцветным лаком. Лиза подумала, что эти руки могли бы принадлежать врачу или медсестре… Почему-то общая картина размывалась перед взором Лизы, и только эти детали, эти красивые руки, которыми незнакомка опиралась на раковину, разглядывая себя в зеркало, бросались в глаза.
— У вас тушь размазалась…
Лиза скорее почувствовала движение воздуха, создаваемое чужими губами, чем услышала эти слова, одновременно улавливая изящный аромат чего-то кисло-сладкого, немного терпкого и одурманивающего…
— Что, простите?
Лиза вопросительно перевела мутный ошалелый взгляд на приоткрытый рот напротив, отмечая, как непринужденно незнакомка теперь обновляет помаду, сжимая-разжимая губы и распределяя цвет.
— Я говорю, тушь у вас размазалась, — указывая в зеркало, повторила она.
— А-а, — почти с досадой протянула Лиза, уставившись на отражение себя и незнакомки.
Они смотрелись вместе, как небо и земля. Небо, уже не такое чистое, грозящееся разразиться нечаянной бурей… И земля, которая разверзлась под ногами и готова была ее поглотить.
В аналитическом механизме мозга Елизаветы Андрияненко происходил программный сбой. Ее захватила пульсирующая во всех уголках тела кровь, внезапное влечение, которое спало слишком долго, фрустрированное и забитое привычкой все раскладывать по полочкам, активатором которого стал самый отвратительный в её жизни танец; всплеск ранее спящих гормонов, как следствие, ощущение, будто все люди вокруг красивы; и готовность с каждым объектом привлекательности вступить в недвусмысленный контакт.
«Может, Полина что-то подмешала мне в коктейль?» – пронеслась в голове шальная мысль. Но нет, не может быть. Она бы так с ней не поступила…
— Девушка, с вами все в порядке? Может, вам помочь?
Андрияненко слышала слова, будто за стеклом, как в замедленной съемке глядя, как шевелятся в зеркале чужие ярко-гранатовые влажные губы с очень привлекательным шрамиком на них.
Лиза успела подумать, что обладательница этого идеального несовершенства оставила его специально, чтобы сводить с ума таких вот замороженных, как она. Один «щелк» перед носом, как на приеме гипнотизера, — и её либидо проснулось от вечной спячки! А затем дверь с треском отворилась и ввалилась Полина, с нечленораздельными криками грубо утаскивая Лизу на танцпол…
*** Месяц и пять дней назад.
- …Остаток вечера я не помню вообще, все как в тумане. И утром… утром…
— Не волнуйся, Лиза, пгодолжай. Он появился утгом, вегно?
— Нет! — воскликнула краснеющая сотый раз за последние пять суток девушка, глядя в обманчиво добрые глаза профессора.
В глубине его зрачков можно было разглядеть немного безумный азартный блеск одному ему известной радости.
— Утром у меня дико болела голова, а внизу живота наблюдался нестерпимый зуд…
«Почему просто не сказать «живот зудел»? — молнией пронеслось у Лизы в голове.
Впрочем, она всегда переходила на скупой околонаучный язык, когда нервничала. Это помогало сохранять трезвый взгляд на вещи. Однако даже её аналитического хладнокровия сейчас не хватало, чтобы осознать причины и следствия происходящего.
— А вот следующей ночью я проснулась от кошмара примерно в час двадцать, почувствовала дискомфорт там. Включила свет. А дальше вы знаете…
…Дальше Лиза издала такой истошный вопль на всю квартиру (а она была без малого пять комнат, не считая просторной кухни, больше по размерам похожей на гостиную, личной сауны и небольшого тренажёрного зала), что даже охрана снизу позвонила узнать, что случилось.
Профессор изящно поправил очки, несколько плотоядно уставившись на загадку науки в пятнадцать сантиметров. Которая, однако, сейчас не выглядела на свой упомянутый матерью Лизы в сюрреалистичном телефонном диалоге размер, а грустно и небрежно валялась, выставленная на стол.
— Пгошу пгощения за смущающий вопгос, но откуда ваша мать успела узнать его газмег, если сейчас он кажется гогаздо меньше?
Лиза закашлялась, подавившись слюной, и дрожащими руками упаковала новый инструмент обратно в широкие фланелевые штаны. Профессор терпеливо ждал, не предпринимая попыток как-то помочь… Слава богу…
— Когда я его обнаружила, он стоял. Родители прибежали на мой крик и… увидели все, как есть.
Лиза закрыла ладонями лицо, становясь уже люто-пунцового цвета. А затем резко отдернула руки, вспомнив, что недавно держалась ими за него…
— И когда это случилось?
— Пять дней назад!
— Почему же вы пришли только сейчас?
— А как вы думаете, Арчи?! — истерично вскрикнула девушка. — Простите. Ночью мы не спали. Не знали, к кому пойти. Не могли прийти в себя. А потом он исчез!
— Так-так, интегесно, пгодолжайте!
— Я смогла вздремнуть всего пару часов. А проснулась уже без него. На его месте все было как обычно… Следующей ночью я отключилась минут на пятнадцать, потому что боялась спать. Но он снова возник, почти мгновенно. И так постоянно… Я не сплю, плохо ем… Но стоит чуть-чуть уйти в себя, задуматься, задремать, даже просто зевнуть или чихнуть, как происходит трансформация. Он появляется в ночь и исчезает к утру…
— Так вот почему ваша мать попгосила о встгече ночью, — почесал седые усы профессор.
— Что ж, это хогошо, что вы пгишли ко мне. Конечно, надо пговести полную диагностику. Но я уже думаю, что пгичина имеет исключительно психосоматический хагактег… Могу ли я поинтегесоваться, что именно вам снилось, когда вы пгосыпались с ним в боевой готовности? Что его возгождает к жизни?..
Поняв, что в ближайшее время ее ждут тучи подобных унизительных вопросов, Лиза застонала и закрыла глаза руками. Снова опомнившись и брезгливо отдернув их.
____________________________________
Надеюсь понравится