Жезл судьбы, или Любить нельзя помиловать 18+ |Лиза Ира|

16 глава

**Лабиринты дьявола
— Принц Генри, вот вы где! Вас искала королева. Она велела найти вас и подготовить ко сну. И обещала посетить вас завтра с утра…
Лиза вопросительно взглянула на парня, который смотрел со своего второго этажа на того, кто прервал их шахматную битву.
Так и не дождавшись реакции на свое недоумение, она решила озвучить:
— В каком смысле обещала прийти с утра?
— А… мы обязательно встречаемся с мамой каждый день и проводим время. По-разному. Она очень занята делами королевства обычно, но это ее правило и наша традиция!
Генри широко улыбнулся после этой фразы и убежал вслед за стражником, попрощавшись мимолетным, пока еще стеснительным объятием…
Лиза же только теперь поняла, что в огромном, незнакомом, полном лабиринтов замке она осталась без сопровождения, притом сумрак уже завладел тенями, и факелы вдоль стен были зажжены не везде.
Она надеялась увидеть какого-нибудь слугу по дороге, чтобы вернуться в свои покои. Но все шла и шла, бесконечно минуя похожие друг на друга в полумраке коридоры и залы, лестницы и арки, — и никого ей не встречалось. Только слышались где-то разговоры, смех, даже, возможно, стоны узников, но никого конкретного.
Поиски привели ее к огромной железной двери, запертой изнутри на засов. Ей навстречу приближались голоса. Она спряталась за ближайшим поворотом, и черные латы с бородой и усами прошли мимо, грубо посмеиваясь. А она проскользнула за их спины, удерживая преграду и просачиваясь в щель.
Она оказалась в каком-то особенно темном коридоре, от стен которого веяло тяжелой неприкаянностью. Он бы, может, ничем и не отличался от других, если бы не глухие стоны, вдруг дошедшие до ее уха. Опасаясь встретить других стражей, она пробиралась вперед стремительно, одновременно оценивая, где бы можно укрыться в случае чего. Но таинство, открывшееся ей за следующей дверью, заставило ее забыть все предосторожности.
В массивной металлической двери тускло желтело окошко, откуда доносились шлепки и стоны. К нему Лиза и прильнула одним глазом, увидев королеву в совершенно ином образе: агрессивная, сияющая доминированием кожа обтягивала ее бедра, икры, талию, вздернутую от сжатия и плотного обхвата грудь, и тонкий кожаный красный хлыст, зажатый в перчатке, словно бы являлся продолжением руки. От созерцания этого воплощения порока Лиза согнулась от острого сокращения мышц внизу живота…
Место, которое она наблюдала, походило на комнату пыток: в ней находились всевозможные агрегаты с зажимами, веревками и фиксаторами, стеллажи с невероятно распутными игрушками, очевидно, колдовской работы, — и, главное, тело.
Перед королевой на высоких цепочках под потолком грудью вниз висело обездвиженное, мускулистое, мужское тело и судорожно дергалось. Его пульсирующий ярко-красный орган стоял в напряжении, глядя головкой в пол, но ягодицы сверху были ещё более сурового фиолетового оттенка. Королева продолжала их нещадно стегать, и эхо этих хлестких шлепков разносилось вдоль каменных стен по всему коридору…
— Кто сегодня был плохим мальчиком?
— Я, моя королева, — шлеп!
— Как меня нужно здесь назвать? — шлеп!
— Простите, моя госпожа! — шлеп!
— Ты ослушался меня! — шлеп!
— Обещаю, моя госпожа, никогда больше, — шлеп!
— Что ты сделаешь ради меня? — шлеп!
— Все, что попросите, госпожа! — шлеп.
— Ты никогда не коснешься больше Лизы, понял?! — шлеп!
— Да, моя госпожа, — хлоп! — никогда, моя госпожа, — хрясь! — еще, моя госпожа!!! — храш!
Когда частота шлепков слилась в единый неопознанный гул, мужчина, все еще подвешенный на цепях округлой накаченной задницей ко входу, прогнулся в спине всеми буграми мышц и излился в пол белым соком с диким, неестественным, остервенелым ревом и бормотанием «Спасибо, моя госпожа, спасибо вам»…
И в какой-то момент, когда он слегка повернулся боком в своем исступлении, она поняла, что это Грэм. И ей стало нестерпимо душно и дурно…
Хватаясь за выступы стены, она осела вниз, стараясь зафиксировать взгляд на чем-то, но не могла, перед глазами плыло. Какой-то животный инстинкт велел ей спрятаться, и она отползла за ближайший неосвещенный угол, тяжело дыша. Почти через мгновение королева, сияя своим злым кожаным доспехом, проскользнула мимо, обдавая почему-то особенно горьким сейчас мрачно-притягательным запахом и заходя в соседнюю комнату. Оттуда сразу же послышались менее сдержанные умоляющие крики какой-то девушки…
Для Лизы это стало сигналом — она поднялась на качающихся ногах и, не чувствуя, как текут по щекам отчаянные слезы, пошла к выходу. Понимая последними остатками рассудка, что одной ей все равно дороги не найти, она вышла из тайного коридора не прячась, открыто шагая навстречу обомлевшему охраннику. И очень тихо попросила отвести ее наверх.
…
***Темная сторона Луны
Находиться сейчас в королевских покоях для Лизы показалось мучительным. И поэтому, когда ей навстречу выбежала беспокойная Эльза, тревожно спрашивая, где она была, Андрияненко попросила выделить ей отдельную комнату. Она понимала, что охрана донесет своей королеве о встрече с ней. И ждала ночного выяснительного разговора. Но несмотря на то, что она не сомкнула глаз до рассвета, к ней никто так и не постучал…
Следующим утром Ира будто испарилась. Ее не было на завтраке в королевском зале, облитом нежными утренними лучами из огромных окон. Не появилась она и к обеду.
Лиза, которую Эльза сегодня облачила в тяжёлый костюм была рада провести время с сыном: тонкое генетическое сходство привычек и жестов так умиляло ее, что она почти забыла о ночном происшествии. Генри без умолку болтал, рассказывая о традициях и законах этого мира и демонстрируя очередные магические игрушки. Но так или иначе, она периодически мысленно возвращалась в подвалы пыток, и острое чувство боли, смешанной с похотью и разочарованием, разливалось в груди…
Когда замок снова начал готовиться ко сну, в ее покои постучали. Лиза, которая за весь день так и не обратила внимания на убранство новой комнаты, отделанной в мягких бирюзовых тонах без королевского пафоса, сейчас блуждала вдоль стен, рассматривая впечатляющие фрески и гравюры с изображением величественных магических событий и сражений. И внеочередные часы без цифр…
Стук в дверь заставил сердце Лизы ухнуть куда-то в низ живота, а желудок сжаться.
Но когда она разрешила войти, на пороге оказался Грэм с абсолютно невозмутимым выражением на лице.
— Ваше Высочество, королева просила проводить вас.
— Куда, позволь узнать?
— Вы можете догадаться, принцесса…
Тот бросил многозначительный взгляд, тут же морщась и опуская глаза в пол.
— О! — только и ответила Лиза.
Она не смогла больше выдавить из себя ни одного вопроса, поэтому просто пошла следом…
Однако, несмотря на доносящиеся из-за дверей злополучного коридора стоны, охранник провел ее дальше, куда прошлой ночью Лиза не добралась. И увидела своеобразный алтарь, бликующий отсветами множества свечей. В центре всего этого лежала книга в тканевом золотистом переплете, очень похожая на Книгу Сказок. Грэм показал жестом, что ее можно взять в руки и открыть. Страницы были заполнены правилами — сотнями пунктов и правил, — а заголовки пестрили названиями сексуальных практик — одна другой изощрённее — о правах и обязанностях, а также ограничениях доминанта и сабмиссива…
— Что это?!
— Это смирение, госпожа.
— О, да ладно! Не зови меня так. Это она твоя госпожа.
— Простите, Ваше Высочество!
— Зачем это всё?
— Для принятия своих тайных желаний, для того, чтобы уметь противостоять своей тьме при свете дня!..
Лиза громко выдохнула, захлопнув книгу.
— И много вас таких, из кого она выбивает дурь?
Грэм вздрогнул, но ответил:
— Она не одна. И здесь все, кто вызвался…
— Все, кто вызвался?!
Грэм кивнул, и уголки его губ были печально опущены. Так что Лизе на секунду почудилось, что она что-то упускает. А потом он негромко заговорил:
— Когда королева вернулась из вашего мира десять лет назад, у нас царила тьма. Ее подруга Малефисента имела очень извращённую жестокую натуру. И никого не щадила в пытках, даже в изнасилованиях. От восстания народ удерживало лишь то, что она была драконом. Могущественным и бессмертным.
— А как же смерть в яйце на конце иглы? — с серьезным видом спросила Лиза, заставив Грэма вытаращить на нее глаза. Он не понял — ну конечно!
— Не знаю, о чем вы, но именно наша госпожа…то есть королева всех освободила, и мы все ей обязаны. Она выгнала Дракониху обратно на болота.
— А чего же она вообще бросила королевство до этого?
— Ирина ушла, ведомая Жезлом Судьбы…
— Что, прости?
— Ей было предсказано, что Луна приведёт ее в мир, где она встретит свою судьбу — человека, защищённого ее заклятием, и он подарит ей дитя. И ее сердце очистится…
— То есть это она, по-вашему, очищенная вернулась, да?
— Ваше Высочество, вы не знали ее раньше! Она была не менее чудовищной, чем Дракониха…
— Что же изменилось?!
— Она принесла новый способ контроля на основе принципов безопасности, добровольности и разумности. Потому что тьму из души нельзя изгнать, но с помощью дисциплины можно прикормить и посадить на цепь, чтобы она слушалась тебя. Королева называет это принятием себя.
— Но зачем тебе было добровольно соглашаться на пытки, никак не пойму?
Глаза воина как будто увлажнились и в них проскользнула безвременная грусть.
— Меня Дракониха добивалась особенно изощрённо, — его губы превратились в жестокую линию, а лоб нахмурился, — И с тех пор я не могу получить удовольствие от обычного контакта, — спотыкаясь на каждом слове, произнес мужчина… — Так что это не пытки! Королева воплощает наши собственные фантазии.
Лиза смотрела на его нахмуренный лоб и сомневалась, будучи близкой к разгадке:
— Чушь собачья! Даже если поначалу это было так, вы этим занимаетесь уже десять лет! — Грэм взволнованно поднял на Лизу свои полные тайной мольбой красивые глаза, и ее озарило:
— Ты влюблен в нее?!
— О нет, Ваше Высочество, я прошу.
— Не отпирайся, ты влюблен, теперь я вижу! Как я сразу не поняла!
— Вы не то подумали…
— Кто ещё?! Много вас?
— У королевы нас только двое, здесь же все добровольно. Ещё есть Грейс… Она была личной горничной Малефисенты…
— И она тоже влюблена в нее? — Грэм молчал, глядя в пол, — отвечай же госпоже! — надавила Лиза на больное. При упоминании ролевого прозвища страж поднял быстрый взгляд, полный мучительной внутренней борьбы и страдания, но тихо ответил:
— Да, она тоже.
— А она что?
— Кто?
— Королева! Она что?
— Ничего. Она скована рамками правил, никаких прямых контактов, никаких чувств…
— Но ведь вы с Грейс уже нарушили эти правила?
Грэм молчал, отвернувшись к стене.
— И что, она так ни с кем из вас не занялась сексом? — мужчина отрицательно покачал головой, — и здесь она всегда только в роли госпожи, не так ли?
— Что здесь происходит? — прервал неловкий диалог низкий голос с нотками тихой паники.
— Моя госпожа, — поклонился Грэм, мгновенно расправив плечи, и черты лица его неуловимо смягчились… — Я исполнял ваше приказание, показывал Ее Высочеству алтарь желаний!
— Спасибо, Грэм, можешь идти.
Королева проводила своего сабмиссива собственническим взглядом, который, кажется, был направлен на низ его спины… А затем вернула его Лизе, и в нем уже не было огня, только настороженное внимание.
— Надеюсь, ваша тонкая душевная организация несильно пострадала, Елизавета, — издевательская ухмылка искривила прекрасные губы, а взгляд изучающе нырнул в непривычное для облика Лизы декольте…
— У тебя же есть сын, Ира?!
— Не понимаю, как это связано, во-первых. А во-вторых, это все ради него! Это единственный способ…
— …сдерживать тьму внутри себя, я это уже слышала! — перебила Лиза. — Но тебе не кажется, что ты немного застряла в этом? Не надоело ли тебе прятаться за второй кожей?
Ира почти испуганно посмотрела на Лизу, жёстко скручивая хлыст в руке, что девушка, конечно, заметила:
— Так и хочется наказать меня за дерзость, госпожа?!
Ира сделала глубокий вздох, возвращая самообладание.
— Тебе лучше уйти к себе, завтра поговорим.
— Вот опять ты это делаешь!
— Что же я делаю, интересно?
— Сбегаешь, отгораживаешься!
Ира вскинула голову с презрительным видом:
— Вы близки к тому, чтобы пересечь границу, мисс Андрияненко!
— И что же будет, когда это произойдет? — Лиза вплотную приблизила свое лицо к пылающиму гневному взгляду, который нещадно жёг. Ира отступила первой, делая шаг назад и потушив горящий взгляд до ледяной отметки.
— Вам пора, мисс Андрияненко.
Но та намеревалась рискнуть своим благополучием и дожать.
— А ты в курсе, что твои игрушки в тебя влюблены? Ты же понимаешь, что это значит? — она говорила тихо, беспощадно забивая последний гвоздь в крышку терпения Иры. — Садизм не в том, что ты их лупишь, как сидоровых коз. А в том, что не позволяешь себя любить. Ты пытаешь их, пока они мечтают о близости с тобой. Ты мучаешь их каждый день тем, что никогда, никогда им не открываешься. Ты привязала их к себе невзаимным чувством и скидываешь жалкие крохи со своего барского стола, чтобы хоть чем-то заполнить душевную пустоту, используя их послушание и закрывая глаза на то, почему они покорны тебе так долго!..
Когда Лиза завершила монолог, женщина перед ней, обтянутая мучительно гладкой кожей, вся дрожала, а в ее глазах стояла влажная растерянная ненависть. Потом ее лёгкие словно наполнились огнем и она зарычала:
— Убирайся вон!!! Вон отсюда!
Лиза, качнулась от потока гнева, прикрыв глаза, чтобы затем бросить разочарованный взгляд на мрачную обитательницу дворцовой преисподнии, и быстрым шагом удалилась. Как ее и попросили…