Без амбиций

12. Счастье в подарок

Казуха удобно уселся между ног Скарамуччи, осторожно раздвигая чужие колени в стороны. Сознание темноволосого всё подкидывало непристойные возможности развития этой ситуации, но парень упорно отгонял их, стараясь внимать лишь голосу Каэдэхары. Сначала его ругали, а сейчас Казуха просто причитал беспокойно, закатывая рукава толстовки Скарамуша.

— Король драмы, зачем ты вообще сделал это? А если инфекция бы попала? Резанул слишком сильно? — Казуха невесомыми движениями протирал ранки на руках Скарамуша перекисью, слушал тихое шипение сверху.

Скарамучча не хотел бы рассказывать вообще о произошедшем после их небольшой ссоры, но Казуха точно бы узнал рано или поздно. Во время очередных объятий блондин чересчур потревожил порезы, а Скарамучча от неожиданности не успел проконтролировать себя и чуть ли не взвыл от неприятных колющих ощущений. Так и взяли «с поличным».

Конечно, Скарамушу было приятно, что дорогой человек настолько печётся о его незначительных повреждениях. Но вместе с этим он чувствовал себя как-то пристыженно, хуже школьника, которого спалили за просмотром взрослых вещичек. Казуха правда переживал сильно, сразу приказал дать ему аптечку и без разрешения начал заниматься запястьями Скарамуччи.

— Перестань ворчать.

Скарамучча хмуро свёл брови к переносице, когда в ранку вновь попала спиртовая дезинфицирующая основа. Едва ли удержался, чтобы не всхлипнуть от боли, но стойко терпел.

— Я же ворчу не потому что хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым, а просто очень боюсь за тебя. И за твоё здоровье, физическое и ментальное. — Казуха неуверенно улыбнулся, целуя, едва касаясь, тыльную часть ладони Скарамуша.

Обыкновенное движение тут же вызвало ответную полуулыбку. Темноволосый ещё не до конца осознал, что произошло совсем недавно. Не мог поверить, что его чувства вот так легко приняли, да ещё и со всей искренностью ответили той же любовью. Пока он лежал с Казухой в кровати было как-то комфортно, спокойно, словно так и должно быть, но сейчас Скарамучча чувствовал жар на щеках и повисшую в воздухе неловкость ситуации. Уже не ребёнок вроде, но стеснение просто зашкаливало, лилось через край. Практически в буквальном смысле — Скарамуш чувствовал как потеет и даже не пытался списать это на тёплую толстовку. Любовь зла.