Кто не любит НЦ - пролистываем. Кто любит - тоже, потому что у меня он не очень.
Антон аккуратно снял руки девушки со своей шеи, стараясь не думать о том, что хочет сломать ей все пальцы, за то, что она могла натворить.
- Ир, у меня есть пара. Поэтому, будь добра, не провоцируй меня на грубость, - произнес парень и отошел от ошарашенной девушки, которая от обиды выпила пару стаканов с алкоголем залпом.
Антону было плевать на то, чем занималась она, но ему было не плевать на того, кто стоял и смотрел на него с взглядом, полным отчаяния и боли. Хотелось утащить его в палатку и никуда не выпускать, чтобы ни одна живая душа не смела его отнять у Антона. Этим он и планировал заниматься всю ночь, подходя к мужчине вплотную. Тот даже не пошевелился, но смотрел парню прямо в глаза.
- Пожалуйста, давай уйдем отсюда в палатку. Я там тебе всё объясню. Мне срочно нужно прикоснуться к тебе, - тихо произнес Шаст, еле сдерживаясь, чтобы на глазах у всех не поцеловать учителя. - Арс, умоляю.
Арсений будто очнулся и вздрогнул.
- Пойдем, на улице холодает уже, - мужчина повернулся, ведя за собой Антона.
Они дошли до палатки в тишине и залезли в неё тоже молча. Шастун зажег фонарь, который стоял в углу, потому что внутри было так темно, что собеседника было не различить. Арс лег на спальник, даже не расстегивая его.
- Мы просто танцевали, - начал Антон, чувствуя, что этот разговор был давно им необходим. - Она пыталась подкатить ко мне, но я ей отказал. Ира бегала за мной когда-то, а сейчас решила таким образом попрощаться. Я к ней ничего не чувствую.
- Я верю. Дело не в этом, - вздохнул мужчина, потирая лицо ладонями и пытаясь сосредоточиться. Ему было тяжело это говорить, но он понимал, что когда-нибудь эта тема вновь поднимется. - Я беспокоюсь не о Кузнецовой, а о том, что будет в будущем. Тебе лишь восемнадцать, ты молод, все лучшее еще впереди. Ты захочешь семью, детей, а я боюсь, что привязался к тебе настолько, что уже вряд ли смогу безболезненно отпустить. И мне страшно, Тош, просто страшно, что это когда-нибудь закончится. Что ты уйдешь и все. Признаюсь, в начале наших отношений, я вообще слабо понимал зачем ввязался в эту авантюру, потому что никогда не думал, что буду встречаться с парнем. Лишь спустя какое-то время я начал получать удовольствие от наших отношений и пропал. Полностью пропал в тебе.
- Это взаимно, Арс, неужели ты не понимаешь, что я боюсь того же самого, только с твоей стороны? Я понял о своих чувствах давно и принял то, что я гей. Но ты, другое дело. И предлагаю тебе альтернативу. Давай наслаждаться каждым днём, друг другом без сомнений, чтобы никаких преград для нас сейчас не было. Мы не можем быть уверены в том, что сделаю я или ты, но доверять друг другу и любить в данный момент, нам никто не запретит. Если даже ты уйдешь, то ты останешься самым ярким моим воспоминанием и любовью, как бы больно мне не было. Зачем лишать друг друга счастья, чтобы якобы потом не страдать? Думаешь, будет легче, если мы даже не попробуем? Нет, я не хочу бросить все и думать каждый день о том, что могло бы быть и какое у нас было бы будущее. Я хочу, чтобы мы построили это будущее вместе, потому что у нас есть такой шанс и выбросить его будет глупейшей ошибкой в наших жизнях, - Антон выдохнул, думая о том, что если бы кто-то их сейчас слышал, наверняка прослезился бы от такой речи, которая далась ему невероятно легко. Оказывается, вот какое чувство на душе, когда высказал все то, что думал. Легкость. Арсений молча привстал и потянул парня к себе, нежно касаясь его губ своими, наслаждаясь отзывчивостью и страстью, с которой Антон прижался к нему, запуская пальцы в его волосы и крепко сжимая в объятиях второй рукой. Нежный поцелуй плавно перешел в жесткую борьбу, где каждый пытался быть лидером. Они кусали губы друг друга, попутно избавляясь от одежды, не переставая вести соревнование за первенство. Когда оба избавились от верхней одежды, Тохе удалось уложить мужчину на спину, нависая над ним и с удовольствием перенося укусы с губ на ключицы, целуя их и тут же впиваясь в нежную кожу. Его руки блуждали по телу учителя, оглаживая бока, иногда сильно сжимая их, чтобы убедиться, что все это не сон. Арсений, хватая парня за волосы, подумал о том, что поставить палатку у машины, вдали от всех, было замечательной идеей. Он не слышал голоса отдыхающих, значит и их не будет слышно. Мужчина резко вздохнул, когда Антон резко снял штаны и боксеры с него и сразу приник к члену языком. Антон знал каждые его слабые точки, поэтому минет в его исполнении был фееричным, становясь каждый раз лучше и лучше, хотя казалось дальше некуда. Мужчина задыхался, метался, удерживаемый руками парня, стонал сквозь зубы наслаждаясь этой пыткой, медленными движениями языка, который будто был везде...
Антон поднял голову, с удовольствием видя до какого состояния он довел своего мужчину. Он приподнялся на руках и навис над ним. В этот момент, в этом мире не нашлось бы двух более счастливых и любящих людей, которые наконец-то открыли друг другу свои страхи и были готовы перейти к чему-то большему. Им было плевать где они, с кем они, что о них могут подумать мимопроходящие люди, никого кроме друг друга они не видели и не слышали, весь мир для Арсения и Антона сузился до них двоих, которые в этой тишине и темноте, не говоря друг другу ни слова, решили перейти грань, которую не решались переступить.
Ветер легко шевелил края палатки, где-то прокричала птица, которой не спалось.
- Возьми меня, - произносит Антон, и у Арсения взрывается фейерверк в голове. Он так ошеломлен и так хочет этого, что даже не знает, какое чувство занимает больше места в его мыслях.
Тем временем парень перекладывается на свою часть палатки и избавляется от одежды. Торопливо, нервно, шумно. Мужчина вздыхает и нависает над парнем, изучая каждый сантиметр его тела глазами, а затем пальцами, легко проводя по голой коже подушечками пальцев. Почти невесомо, но так остро, так обжигающе, что Антон даже от таких прикосновений заводится. Возможно, он просто в предвкушении, так как хоть и боялся, но ждал этого момента очень долго. Ему плевать, что все это произойдет в палатке, ему плевать, что вместо смазки будет использован крем для рук, который любезно закинула Катя в его рюкзак, непонятно для какой цели. Но сейчас уже ясно для чего. Он смеется, думая о том, что надо будет поблагодарить девушку потом.
- Чего смеешься? - хриплым голосом спрашивает Арс, который сам еле сдерживается, чтобы не трахнуть мальчика сейчас же.
- Катя положила мне в рюкзак крем для рук. Умная девочка, да? - мужчина ухмыляется и медленно раздевается, мучая таким эротичным представлением возбужденного парня, который наслаждается открывшимся видом.
- Надо будет купить ей букет цветов.
- Согласен, - шепчет Шаст в открытые губы, прежде чем они начинают грубо его целовать, будто этим поцелуем Арс заявляет на него свои права, подчиняя и убеждаясь, что он только его и больше ничей. Вслед за поцелуем следуют засосы по всему телу, что подтверждало мысль о правах в голове Антона. Но он быстро забывает обо всем, когда Арс начинает целовать внутреннюю сторону его бедер. Так горячо, так страстно, так откровенно, что парень не выдерживает и кричит:
- Да трахни ты меня уже.
Мужчина долго подготавливает парня, аккуратно его растягивая и не жалея крема. Когда средний палец касается бугорка внутри парня, тот задыхается стоном и начинает сам насаживаться на пальцы, которых становится все больше. Терпеть больше нет сил ни у того, ни у другого, и Арсений входит резко, одним толчком, вырывая из уст лежащего под ним парня короткий вскрик. Когда тот более менее привыкает к присутствию в его заднице инородного крупного предмета, старший начинает двигаться. Сначала медленно, а затем, когда Антон сам начинает двигаться навстречу и прижимать его ближе, царапая спину короткими ногтями, у него сносит крышу, и он срывается на быстрые, хаотичные толчки, стараясь чаще попадать по простате, чем вызывает тихие, глушимые его плечом, в которое впился Антон, стоны. Они целуются, кусают друг друга до чего только могут дотянуться и почти одновременно впадают в нирвану, испытывая крышесносный оргазм. Арсений точно может сказать, что такого секса у него никогда не было. Стенки прохода так тесно обволакивают его член, что даже сравнить не с чем. Так узко, так впечатляюще, так ярко.
Они лежат обессиленные, голые и счастливые.
Тишину нарушают два слова, которые говорят о их чувствах, лучше чем поэма.
- Мой, - шепчет Арс в макушку лежащего на нем парня.
- Твой, - отвечает Антон.
***
Родные мои, отзывы прошу) Они же, как деньги для гаишника, как наркотик для наркомана, как торт, для сладкоежки.
