День определённо удался. А как иначе, когда твой любимый показал место своеобразной работы и даже дал почувствовать себя настоящим киллером? Да и весь вечер пара явно не собралась униматься, пока соседи не затарабанили в дверь с бешенной силой. Естественно, никого это не остановило, но для приличия парни извинились.
Сокджин понимает, как далеко зашёл, и к чему это обязательно приведёт, только вот маленький, похожий на котёнка Мин заставлял забывать обо всём плохом. Старшему так нравилось целовать эти бледные щёчки днём и иметь Юнги ночью, а с остальным он разберётся, и не важно каким образом. Он влюбился настолько сильно, что сам поражался иной раз. Первый раз в жизни он хочет рассмотреть не только тело, но и заглянуть в душу, попытаться уберечь от любой проблемы, лишь бы только предмет обожания был счастлив. Чонгук же постоянно предостерегал. Каждый неверный шаг ведёт к более ужасному исходу, а друг итак делов натворил.
- ты всё ещё ненасытен, - хрипло произнёс блондин, укладываясь на Джина поудобнее - самому не надоело?
- тебя что-то не устраивает? - последний же обнял как можно сильнее и прижал к себе.
- нет, но у меня уже голос срывается.
- стараюсь только для тебя.
Юн покраснел, утыкаясь в грудь хена. Тот явно не понимал, что такого в нём нашёл убийца, раз любит так сильно. Было желание заключить его в самые крепкие объятия и не отходить даже на долю секунды. Возможно, старший только создаёт иллюзии, но верить в это отчаянно не хотелось, как и в то, что они вообще разойтись могут. Мин просто так не отпустит. Он будет держать крепче. Хотя не факт, что озвучит подобную мысль.
- ты же любишь меня?
- а как по-другому?
- и не бросишь?
- если это будет от меня зависеть?
- спасибо...
- за что?
- просто спасибо.
Парню такое поведение правда казалось максимально странным, но потом вспоминал, что Юнги почти ничего не знает от его задании в принципе. Однако, с каждым днём становится всё труднее скрывать.
Сокджин выдохнул и прикрыл глаза, пока Мин лез макушкой под его ладонь. Кажется, этой ночью снова онемеет всё тело, ибо слезать с хена кто-то, очевидно, не хотел.
