Аспид [J.H.]

Глава 4

Домашний арест за то, что я посмела покинуть свою школу без разрешения. Двенадцать часов в углу на коленях. Никакого Рождества, подарков и развлечений. Одежду, которую дал мне Джош, сразу же выбросили. Еще вызвали женщину-врача, которая осмотрела меня с ног до головы, включая то самое место, которое мне еще не доводилось кому-либо показывать. К счастью, место оказалось целым и нетронутым.
Рейчел пыталась усмирить отца, который клялся, что я буду стоять на коленях до тех пор, пока они не срастутся с полом. Братья негодовали и изумлялись моей фантастической глупости. Винни вообще перестал разговаривать со мной после того, как понял, что я использовала его: попросила купить мне костюм, но не сказала, что собираюсь улизнуть из пансиона.
От меня потребовали подробного рассказа обо всем, что со мной делали в плену, как я там оказалась и как мне удалось выбраться. Испытывая ужасные угрызения совести, я честно рассказала обо всем, включая клятву, которую я дала Джошу Ричардсу. Отец слушал меня, бегая по комнате кругами и клацая зубами, как волк.
– Ты не будешь следовать этой дурацкой клятве. Тебя вынудили, – решил он.
– Нет, я буду следовать ей. Он спас мне жизнь…
– Он одурачил тебя. Ты пообещала служить детям Сатаны!
– Я не обещала служить им! Только не причинять им вреда!
– Это одно и то же!
– Я не откажусь от этой клятвы, я произнесла ее перед Богом.
Отец схватил меня за воротник и дал бы затрещину, но Рейчел остановила его:
– Джо, у нее не было иного выбора. Если бы она не согласилась, то неизвестно, что с ней сделали бы.
Он не стал ее слушать. Дотащил меня до угла и заставил встать на колени. Хорошо, что длинных волос на моей голове больше не было, иначе бы он взялся за них.
– Всё лучше, чем это малодушие! Моя дочь молилась о Ричардсах! Моя дочь пообещала сложить оружие в борьбе с тьмой. Моя дочь – кто она, если сдалась так легко? Джош закончит первым, видит Бог! Из всех Ричардсов я сначала возьмусь за него.
– Не вздумай трогать его! – заорала я. – И никого из Ричардсов!
– Они убили твою мать, соплячка! – прорычал он.
– А может быть, ее убил ты? – выпалила в ответ я.
Отец размахнулся и ударил меня. Я осела на пол, зажмурившись от боли. Из носа потекла кровь и крупными каплями закапала на паркет.
– Если ты еще раз скажешь нечто подобное, я запру тебя в подвале и больше ты оттуда не выйдешь. Не выйдешь до конца дней, ты слышишь?!
– Джо, хватит! – вмешалась Рейчел. – Она же ребенок! Она внушаема и не до конца понимает, что произошло. Прошу тебя. Мы должны быть терпеливы, как завещал нам Бог! Особенно к детям!
Рейчел помогла мне встать и велела идти в свою комнату. Когда дверь захлопнулась, я услышала, как она сказала моему отцу:
– Успокойся, хорошо? Если Джош Ричардс действительно сделал то, что сделал, то его отец не простит ему этой выходки. Либо выгонит из семьи, либо убьет. Мне кажется, что второе вполне вероятно, учитывая его темперамент.
Я замерла посреди коридора, каменея от ужаса. Даже перспектива до конца дней быть запертой в подвале не так пугала меня, как уготованная Джошу участь.
                               * * *
Я знала, что нахожусь под домашним арестом и что легче будет научиться перемещаться по воздуху, чем незамеченной покинуть дом. И что у преступников в тюрьмах строгого режима и то больше шансов сбежать на волю, чем отныне будет у меня. Но тем не менее я решила любой ценой добраться до парка университета – туда, где сегодня условились встретиться Джош и его девушка, – чтобы убедиться, что он жив и здоров. И что Рейчел ошиблась, предрекая ему смерть.
Задача была непростой, но все же выполнимой – если, конечно, отбросить страх, инстинкт самосохранения и всякий здравый смысл. Винни по пятницам всегда уезжал в город встретиться с друзьями, значит, поедет и сегодня. Рано утром я украла у него ключи от машины, открыла ее и незаметно вернула ключи на место. Потом я спряталась на заднем сиденье и принялась ждать.
Вообразите мой молчаливый восторг и горящие от радости глаза, когда Винни, ничего не заметив, сел за руль и выехал из дома. Миновал электронные ворота и парк, напичканный камерами. Я едва верила своему счастью – счастью беглеца, которому удалось покинуть свою тюрьму. Осталась совсем ерунда: придумать, как выскользнуть из машины незамеченной и как добраться до парка.
Винни отъехал на приличное расстояние от дома, как вдруг его машина остановилась. А потом прямо надо мной раздался его голос:
– Теперь будь добра, расскажи, что на этот раз.
Я подняла голову и встретилась с метающими молнии глазами Винни.
– Как ты узнал?
– В следующий раз не стоит поливаться духами с ног до головы.
Винни приказал пересесть на переднее сиденье и еще раз потребовал объяснений.
– Я договорилась увидеться со школьными подругами, – соврала я.
– И как же тебе удалось связаться с ними? – тут же спросил он, прекрасно зная, что после возвращения домой у меня не было доступа к домашнему телефону. – Может быть, с помощью телепатии?
Я виртуозно умела врать: убедительно, быстро и не краснея. Но на этот раз какая-то пружинка внутри сломалась, и весь механизм, ответственный за вранье, пришел в негодность. Я испуганно таращилась на Винни, не в состоянии объяснить, как же мне удалось связаться с подругами.
– Говори правду, или мы едем домой, – грозно сказал он.
– Мне просто захотелось прогуляться по…
Винни вздохнул, завел машину и принялся разворачиваться на дороге.
– Нет! Нет! Только не домой! – запаниковала я. – Я скажу, я все скажу! Джош Ричардс должен сегодня встретиться со своей девушкой в парке университета. Я только хотела… хотела убедиться, что он… жив.
Винни пару секунд смотрел на меня не моргая, затем отвел глаза.
– Я не думаю, что он придет, Кристи.
– Тебе что-то известно?
– Только то, что он сглупил, когда отпустил тебя. Клан не простит ему этого…
– Да что вы все заладили! – выкрикнула я. – Прошу тебя, давай просто поедем! Я должна знать, жив он или нет!
Винни пару минут раздумывал, потом сказал:
– Ждем там ровно полчаса и не больше. Не выходим из машины. Ты вообще не высовываешься. Если Ричардс не приходит, ты не впадаешь в истерику, а держишь себя в руках. И не дай бог ты когда-нибудь кому-нибудь проболтаешься об этом, Кристи, – можешь сразу выбирать цвет обивки для своего гробика.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – Я стиснула его в объятиях. – Не верю, что ты согласился!
– Просто хочется посмотреть, сильно ли отделали этого безумца.
Мы минут пятнадцать колесили по периметру парка, пока я наконец не заприметила девушку Джоша. До нее, сидевшей на скамейке в тени деревьев, было приличное расстояние, но я все равно ее узнала. Дикси куталась в красный шарф и не выпускала из рук телефон. Мы с Винни припарковали машину на противоположной стороне от улицы и стали наблюдать за ней.
Прошло много времени – достаточно, чтобы любой отчаялся ждать, но Дикси, очевидно, решила стоять тут до второго пришествия. И ни ледяной ветер, ни дождь не заставили ее покинуть место запланированной встречи.
– Нам пора, Кристи, – сказал Винни и тронул меня за плечо.
– Можно я пойду и поговорю с ней?
– О чем?
– Не знаю… Но она плачет.
Дикси и в самом деле плакала: утирала лицо кончиком шарфа. Вся ее поза выражала невыносимое горе.
– Она должна знать, что он не пришел не потому, что нашел себе занятие поинтересней! Нужно сказать ей, что…
– Что его семейка прикончила его? – вздохнул Винни. – Она узнает, Кристи. Как-нибудь узнает. Теперь это все уже не имеет значения.
Невыносимая тяжесть наполнила сердце. Ждать и впрямь больше не было смысла. Ведь Джош пришел бы, если бы мог. Винни уже завел мотор, когда я вцепилась в его руку и воскликнула:
– Смотри!
Из-за деревьев показалась фигура в темной куртке, с обмотанным шарфом лицом, и направилась прямиком к Дикси. Ветер поутих, но человека все равно шатало так, словно вокруг бушевал ураган. То ли Джош Ричардс был пьян, то ли ноги попросту едва держали его. Дикси бросилась к нему, как только заметила, и едва не сбила с ног. Им пришлось прислониться к дереву, чтобы не упасть.
– Что с ним? – пробормотала я.
– Хорошо отделали, – ответил Винни сквозь сомкнутые челюсти.
Я смотрела сквозь пелену слез на Джоша, судорожно обнимавшего плачущую Дикси, и не могла отделаться от мысли, что справедливость – это то, чему нет места в этой Вселенной. Что милосердие никогда не будет вознаграждено, а всех благородных рано или поздно вздернут на столбах за их благородные поступки.
– Ну, по крайней мере, он жив, – заметил Винни, отводя взгляд от трогательной сцены встречи. – А лицо заживет.
Воздух вырвался из моих легких, а освободившееся в них пространство заполнил гнев. Наверно, если бы я в тот момент открыла рот, то из него вырвались бы языки пламени.
А потом – так внезапно, что я подскочила! – Джош упал, накрыв собой Дикси. Я бы подумала, что его подстрелили, если бы все не произошло средь бела дня… Ох, его и в самом деле подстрелили! От ствола дерева, рядом с которым они находились, отлетели веером куски черной коры. Листву прошил невидимый вихрь. Я не услышала ни звука, но это была стрельба. Однажды Реджи палил в саду по белкам – все выглядело так же.
Едва я успела осознать, что по Джошу стреляют, как взревел мотор и наша машина рванула вперед. Винни сбил легкую деревянную ограду, пересек тротуар и влетел в парк, ломая кусты остролиста.
– Пригнись! – заорал он мне, вытащил пушку из бардачка, прицелился и выстрелил. На пистолете стоял глушитель, я не слышала выстрелов, только металлические щелчки спускового крючка.
Наша машина прикрыла Джоша и его подругу, а Винни палил по тем, кто в них стрелял! Может быть, я поторопилось с выводами, и даже в этой Вселенной найдется местечко для справедливости?
– Ушел, – пробормотал брат. – Не вылезай пока.
Потом он выскочил из машины и, пригнувшись, подбежал к лежащему на земле Джошу.
– Вы целы? – спросил он.
– Да, но его ранили… – ответила Дикси. – Прошу, помогите…
Я выглянула из окна машины и наблюдала за тем, как Винни хлопочет над подстреленным Ричардсом. Куртка на плече Джоша была разорвана, и ткань вокруг разрыва уже пропиталась блестящей, багровой кровью.
– Дерьмо, застряла где-то в плече, – заключил мой брат. – Нужно в госпиталь…
– Только не в госпиталь, – пробормотал Джош.
– Почему?! – воскликнула Дикси.
Он вцепился в ее руку и сказал:
– Если твой отец узнает, что в момент покушения ты была рядом, а он узнает, он же полицейский, то я больше никогда тебя не увижу. Он близко меня к тебе не подпустит. Рана не серьезная, мне нужно просто вытащить пулю…
– Везите его в госпиталь, – скомандовала Винни Дикси.
– Не вздумай, – отрезал Джош.
– Боже, – закатил глаза Винни. – Только не ссорьтесь, голубки́. Вытащим пулю у нас, у нас есть свой врач.
– А как же отец? – спросила я, бледнея.
– Он уехал по делам и вернется через пару дней. Дикси, в машину.
– Откуда вы знаете мое имя? – насторожилась та, панически разглядывая Винни.й
– Тут кое-кто уже знаком с тобой, – пояснил Винни, указывая на меня.
Я высунулась из-за сиденья и показалась Дикси. Она сразу же узнала мою физиономию, разрисованную фломастерами, следы от которых я не смогла до конца смыть.
– Джош вчера спас меня, – сказала я. – Теперь моя очередь.
– Спасибо, – прошептала она, уже не пытаясь сдерживать слезы.
                               * * *
Мистер Флинт, семейный хирург, уже ждал в операционной, куда Винни привел спотыкающегося Джоша. Рядом с мистером Флинтом стояла Рейчел. Она хмурилась, но приняла нашу сторону. Рейчел всегда была голосом справедливости и милосердия: она не смогла бы выкинуть на улицу раненого человека, даже если этот человек – страшный, ужасный, демонический Ричардс.
– Кристи, смой кровь с пола, – поручила мне она, придерживая дверь, мимо которой Винни пронес потерявшего сознание Джоша (пол и правда был не ахти: цепочка кровавых капель тянулась из гаража до самой операционной). – Перчатки под раковиной на кухне, моющее средство там же. И лучше бы тебе уже начать репетировать рассказ о том, как все это произошло.
– Случайно, – ответил вместо меня Винни. – Мы просто поехали поесть мороженого, и тут бах… видим подстреленного Ричардса.
– Вообще-то Кристи была под домашним арестом, Винни, – сказала Рейчел, выгоняя нас из операционной.
– Да-а? – невинно заморгал тот, укладывая Джоша на стол. – А я думал, отлупили щенка и пусть дальше бегает, где хочет.
– Никто меня не лупил, – буркнула я.
– Я вообще-то выгораживаю тебя, задница, заметила? – фыркнул Винни, когда дверь захлопнулась.
Дикси помогла мне отмывать кровь. Мы с ней на пару возили тряпками по полу и выжимали их в ведро.
– Мистер Флинт немного странноват на вид, но отец говорит, он отличный хирург, – сказала ей я, прислушиваясь к звону медицинских инструментов за дверью операционной.
– Спасибо, – прошептала Дикси. – Я, правда, не совсем понимаю, зачем ты нам помогаешь. Я в курсе, что между вашими семьями не все гладко.
«Не все гладко» – не то слово. Скорее, между нашими семьями все так же шершаво, как шкура на загривке дьявола.
– Я видела, что Вильям сделал с тобой, это было ужасно, – заглянула мне в глаза Дикси. – Я искренне надеюсь, что он перерастет эту жестокость и агрессию.
– Не думаю, что так бывает, – пожала плечами я. – Волчья стая не родит болонку.
– Но Джош же изменился, – возразила она.
– Он тоже в детстве похищал людей?
– Нет, но и подарком он не был. Мы учились с ним в одном классе в старшей школе, и у Джоша были большие проблемы с… да со всем! Он срывал уроки, постоянно с кем-то дрался и доводил директора до нервного срыва. А потом я начала замечать, что все это поведение – это как… способ убежать от чего-то. И я спросила у него однажды: «От чего ты бежишь?» Наверно, Джош и сам не отдавал себе в этом отчет, но после моего вопроса задумался обо всем, что делает. Мы стали общаться, он начал меняться. А в университете предложил мне стать его девушкой…
– Так вот в чем дело!
– Cherchez la femme, – кивнула Дикси и утерла рукавом вспотевший лоб.
– Что это значит?
– Это такое клише из бульварных детективов, которое подразумевает, что в корне любого происшествия или преступления якобы находится женщина. Что-то стряслось? Ищите женщину. Кого-то убили? Причина в женщине. В стране переворот? Скорее всего, женщина стоит за спиной мятежников или стала яблоком раздора.
– Глупо, как по мне, – фыркнула я. – Мужчины тоже неплохо приумножают катастрофы.
– Согласна, – кивнула Дикси, улыбаясь.
В конце коридора распахнулась дверь, и из операционной вышла Рейчел.
– Дикси – позвала она. – Можешь войти.
Девушка вскочила на ноги и поспешила в операционную. Я тоже двинулась было следом, но Рейчел встала у меня на пути:
– Уборка закончена?
– Не закончена, – буркнула я.
– Тогда за дело. – И она захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Пусть относятся ко мне как к ребенку, но, вообще-то, я сегодня поспособствовала спасению человека. Если бы не я, то Джош уже, наверно, остыл бы. Я приложила ухо к двери и стала слушать.
– Врач остановил кровотечение и достал пулю, – сказала Рейчел за закрытой дверью. – Сейчас он еще под наркозом и спит, но ты можешь остаться тут, пока он не придет в себя. А теперь расскажи мне, что произошло. Что с его лицом и кто стрелял?
– Он повздорил с отцом сегодня ночью. Это отец так отделал его. – Дикси помолчала и с опаской добавила: – А кто стрелял, я не знаю. Сначала я подумала, что это был ваш человек, мэм…
– Не наш, – ответила Рейчел. – Теперь послушай внимательно: мой муж в отъезде и вернется через два дня, вы можете остаться, но должны уйти до его возвращения. Этот дом – не самое лучшее место для человека с фамилией Ричардс.
– Людей с фамилией Ричардс, – уточнила Дикси.
– То есть? – удивилась Рейчел.
– Я тоже Ричардс, мэм. Две недели назад мы с Джошем обвенчались.
Я уронила на пол тряпку, и она издала громкий чавкающий звук.
– Обвенчались? В церкви? – изумленно переспросила Рейчел.
– Да, – ответила Дикси. – Именно там это обычно и происходит.
Рейчел вышла из операционной. Я отпрянула от двери за секунду до того, как она распахнулась, и тут же принялась с удвоенным рвением тереть пол.
– Идем-ка со мной, Кристи, – сказала она. – Хватит подслушивать.
Пока дверь была открыта, я успела разглядеть спящего Джоша с туго перебинтованным плечом и склонившуюся над ним Дикси. Ее светлые волосы растеклись по ее спине покрывалом и еще – Матерь Божья! – я увидела, что она носит крестик на цепочке! Он выпал из выреза ее блузки, как только она склонилась над Джошем!
– С ним все будет хорошо? – спросила я Рейчел.
– С ним все будет прекрасно, чего не могу сказать обо всех нас.
Мы вошли на кухню, где за столом уже собрались семейные телохранители – мрачные, как палачи. С ними сидел мой брат Реджи, уже осведомленный о том, что у нас в доме раненый Ричардс. Узнав об этом, он вернулся из религиозной семинарии, в которой учился, домой. На лице у него застыло такое выражение, словно он только что узнал о конце света. Глаза, обычно ясные и спокойные, теперь излучали тревогу и мрак. Ему уже стукнуло двадцать, он владел всеми видами огнестрельного оружия, реакция у него была как у ястреба, и Ричардсов он вообще не боялся, но принять одного из них в нашем доме было выше того, на что он мог пойти.
Зато Винни попивал на подоконнике сидр, оттопырив мизинец, и выглядел на редкость счастливым.
– За доброту придется расплачиваться, я уверена в этом, – сказала Рейчел, оглядывая всех нас. – Я позволила ему остаться здесь только потому, что это не по-христиански – выставить из дома раненого человека. Но Джошу нельзя позволять выходить из операционной комнаты. Нельзя, чтобы он изучил дом и расположение комнат. Сейчас он, конечно, не в состоянии бродить по нему, но завтра придет в себя. За девушкой тоже стоит следить. Похоже, что Джош действительно серьезно разругался с отцом, но, с другой стороны, Хью Ричардс отходчивый тип, и я не хочу, чтобы у Джоша был план нашего дома, когда они снова помирятся.
– Я позабочусь о том, чтобы они сидели на месте, – сказал Реджи.
– Может, просто отправить их отсюда подальше? – предложил один из телохранителей мачехи.
– Например, на тот свет, – вставил другой и расхохотался.
– Он не будет шпионить! – возмутилась я. – Он не такой! А Дикси – просто ангел. Я видела, как она плакала только потому, что Джошу было плохо!
– Как вы оказались там? – спросила Рейчел, переводя взгляд с меня на Винни и обратно.
– Я же говорил: поехали поесть мороженого…
– Чушь!
– Клянусь, мы не искали приключений. Все случилось само по себе. Ричардс гулял по парку с девушкой, и тут по ним застрекотали пули…
– Вот и пусть бы стрекотали, – пробормотал Реджи.
– Мне было стыдно бездействовать на глазах у ребенка! – Винни кивнул в мою сторону. – Так что я газанул и…
– Как ты посмел тащить сестру под огонь? – ледяным тоном произнесла Рейчел. – Ее же могли подстрелить! Она могла погибнуть! Или машина взорвалась бы, если бы пуля угодила в бак. Не понимаю, чем ты думал. Тебе двадцать три года, Винни, ей – пятнадцать, но ума, как я погляжу, нет ни в той голове, ни в этой!
– Я действовал на автомате, – пробормотал Винни.
– Ты тоже под домашним арестом.
– Спасибо, – пропел брат и грохнул пустым стаканом о подоконник. – Только о том, что подверг опасности Кристи, я и жалею. Но о том, что спас Ричардса, не жалею ни капли. Пацана выперли из семьи и чуть не пристрелили. Пусть хоть что-то хорошее с ним случится в награду за спасение Кристи.
– Уверена, он уже пожалел о том, что сделал для нее, – сказала Рейчел, наливая кипяток в чашку.
– Пожалел или не пожалел, но вот она – я, стою тут и дышу! – выкрикнула я. – Разве этого мало, чтобы подумать о нем хорошо хотя бы раз?
– Устами младенца глаголет истина, – подпел Винни. – Хотя бы раз давайте подумаем хорошо о Ричардсе..
– Только один раз. В благодарность за спасение Кристи, – закончила Рейчел.
                                  * * *
Рейчел запретила мне приближаться к комнате Джоша. Но нарушать правила было моим любимым хобби, поэтому ближе к полуночи я заварила на кухне три большие чашки какао, густо посыпала их маршмеллоу и тихонько пробралась в северное крыло дома – туда, куда после операционной переехали наши гости. Если, конечно, «гости» – верное слово.
Дверь караулил Реджи, но я наврала ему, что это Рейчел попросила принести больному напитки, и он пропустил меня.
В комнате стоял полумрак, горела только настольная лампа. Джош дремал – его грудь, укрытая одеялом, тяжело вздымалась. Кожа была бледной, как простынь, а веки подрагивали во сне. Дикси сидела в кресле рядом и читала книгу. Даже сейчас, после всего, что ей пришлось пережить, она выглядела изумительно: рассыпавшиеся по плечам  волосы, маленькие веснушки на бледной коже и огромные серые глаза с мокрыми ресницами: наверно, снова плакала. Она подняла глаза и, увидев меня с большим подносом наперевес, радостно улыбнулась:
– Это нам?
– Да, немного сладкого, которое снимает стресс. Ты любишь какао?
– Сейчас это то, чего я хочу больше всего на свете, – улыбнулась она. – Ну, после выздоровления Джоша, конечно.
Я поставила поднос на стол и протянула ей чашку.
– Как твой муж? – спросила я, с удовольствием наблюдая за ее реакцией. – Я уже в курсе, что вы женаты.
– Благодаря девочке, которая всегда все знает, он жив, – улыбнулась она. – И надеюсь, скоро пойдет на поправку.
– Все равно не вышло бы секрета, я заметила одинаковые кольца на ваших безымянных пальцах, – сказала я.
– Глаз – алмаз, – похвалила Дикси.
– Жаль, что мой глаз-алмаз не заметил снайпера. Винни его приметил, да и то слишком поздно.
– Не поздно, – возразила Дикси. – Мы все живы, значит, совсем не поздно… Как вы там оказались?
– Я слышала, что вы планировали встретиться после университета, когда сидела на кухне прикованная к батарее. А когда родители мне сказали, что Джош после всего, что сделал для меня, вероятно, не жилец, я решила проведать вас. Винни составил мне компанию.
– Знаешь, что, Кристи? – сказала Дикси. – Я буду молиться за тебя каждый день. Я навсегда запомню это.
– Ты будешь молиться? – переспросила я. – Серьезно? Ты знаешь молитвы?
Мне показалось совершенно немыслимым то, что Джош, порок во плоти, женился на девушке, которая тоже знала молитвы.
– Да, я знаю много молитв, – улыбнулась Дикси .
– И Джош… не против? – спросила я.
– А почему он должен быть против? Атеист – не значит сатанист, – рассмеялась она.
Мы еще поговорили с Дикси обо всем, что лезло в голову, и допили какао. Почему-то я чувствовала себя сказочно счастливой. Свет и тепло наполнили мою голову, мои легкие – меня всю. Наверно, я открывала рот – и из него вылетал луч. Наверно, сияние исходило из моих глаз. Наверно, кончики моих пальцев светились, как маленькие светлячки.
Что со мной случилось? Я спасла человека, который спас меня, – вот что случилось! И теперь он в безопасности – здесь, рядом. И еще он любим. Есть та, кто бережет его покой. Она держала его за руку, когда его тело прошили пули. Она сделает его счастливым.
Я не испытывала к ней ревности. Во мне не было чувства, даже отдаленно похожего на ревность. Дикси словно была неотделимой частью Джоша, его продолжением – а значит, на нее моя симпатия распространялась тоже. Ведь нельзя любить сокола, но не любить его крылья. Нельзя любить солнце, но не любить его свет! Когда я перед уходом обняла ее – я словно обняла и его тоже. Когда она улыбнулась мне напоследок, я знала, что мне улыбается и он.
Я, видимо, совсем разомлела от этих чувств, потому что не восприняла всерьез Реджи, который встретил меня сразу за дверью комнаты – мрачный, как диктор, зачитывающий плохие новости.
– Ты солгала мне, никто не отправлял тебя туда с какао, – сказал он хрипло.
– И что с того? – бросила я ему, лениво хлопая глазами.
– Только то, что я знаю, чьи похороны будут следующими.
– Мои, что ли? Потому что я соврала своему большому, грозному брату?
– Нет, мы будем хоронить твои маленькие, дурацкие иллюзии, Кристи. И знаешь что? Иллюзии хоронить порой тяжелее, чем людей.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Реджи.
– Однажды наступит день, когда ты в этом убедишься. День, когда это отродье вонзит тебе нож в спину, пока ты будешь порхать вокруг него с фарфоровой посудой!
Реджи схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Я не удержала поднос с пустыми чашками, и он рухнул на пол. Чашки разлетелись на мелкие осколки. Я просто окаменела от ужаса: мне показалось, что Реджи сейчас ударит меня. Сначала встряхнет еще раз – так, что голова ударится о стену, а потом влепит пощечину.
– Убери от нее руки.
Мой взгляд метнулся туда, откуда шел голос, – и я увидела, что дверь в комнату Ричардсов по-прежнему открыта. Джош сидел на кровати и смотрел на Реджи такими страшными глазами, что я бы на месте брата уже пустилась наутек. Лицо Джоша исказил гнев, а голос прозвучал на октаву ниже обычного: это было почти предостерегающее рычание.
– Забавно, не так ли? – фыркнул Реджи. – Овечка переживает о благополучии волка. Волк делает вид, что счастье овцы – дело его жизни. А пастух при этом выглядит полным идиотом. Но все мы знаем, что случится, когда пастухи отвернутся, не так ли, Джош?
– Одним пастухом станет меньше, – проговорил Джош, опуская на пол ноги.
Одеяло соскользнуло с его груди, и я онемела от ужаса. Его тело было покрыто темными, как ежевичный сок, гематомами и багровыми ссадинами. Но даже после драки с отцом, ранения и кровопотери он выглядел устрашающе опасно. Он был похож на зверя, который угодил в капкан и был на последнем издыхании, но с радостью прихватил бы на тот свет с собой кого-нибудь еще.
– С каким удовольствием я бы сейчас напомнил тебе, кто ты и где находишься, да вот беда – не вижу живого места, – ухмыльнулся Реджи. – Впрочем, можно поискать.
Дикси, все это время стоявшая в изголовье кровати, испуганно выдохнула, почти застонала. Джош, шатаясь, поднялся с кровати, сжав кулаки. А меня затопила злость – горячая и темная, обожгла хребет, разлилась по мышцам. Я схватила с пола острый осколок чашки и, угрожая им Реджи, встала между ним и Джошем.
В тот момент я была готова вонзить этот осколок в брата, причинить ему боль, раз уж боль – это то, чего он хочет.
– Реджи против девушки, ребенка и раненого! Честно, я был о тебе лучшего мнения, – послышалось из полумрака, и в коридоре появился Винни. – Осталось отлупить какого-нибудь старика для полной коллекции. Или, может быть, младенца?
– Иди на хрен, – прорычал Рейджт. – Надеюсь, ты будешь первым, кого прикончат Ричардси, когда изучат план этого дома и придут в гости.
– Надеюсь, ты будешь последним и отомстишь за меня, бро, – промурлыкал Винни, становясь рядом со мной и опуская мою руку с зажатым в ладони осколком.
– Даже не подумаю, идиот. – Реджи развернулся и зашагал прочь. Осколки стекла захрустели под подошвами его ботинок.
Я сжала ладонь Винни и взглянула на Джоша, испытывая к ним обоим горячую благодарность. Джош изумленно и пристально посмотрел на меня. Это не был взгляд, означающий «не стоит благодарности». Это был взгляд «ты серьезно собиралась ради меня пырнуть брата куском стекла?».
– Отдыхайте. Все будет тихо, – сказал  Винни Джошу и Дикси, и плотно прикрыл дверь.
– Спасибо! – Я сжала брата в объятиях и шепотом добавила: – Знаешь что? Дикси носит на груди крестик! Вот это дела!
– Неужели, – улыбнулся Винни. – Значит, можно не ожидать, что она превратится ночью в химеру и начнет летать по дому, требуя крови?
– Да! – воскликнула я, только на полпути в свою комнату осознав, что Винни попросту подшучивал надо мной.
                                    * * *
На следующее утро я решила снова проведать Джоша, но обнаружила, что моя дверь заперта снаружи. От злости я разбила об нее кулаки, но ее так и не открыли.
Вскоре явилась Рейчел, принесла завтрак и сказала, что, пока Ричардс и его спутница не покинут наш дом, я не выйду из своей комнаты. Я принялась плакать и умолять. Мне нужно было увидеть их хотя бы еще раз. Я не запомнила оттенок глаз Джоша и не спросила у Дикси, как называются ее чудесные цветочные духи. Я не успела услышать, как он смеется, и не успела выяснить, какую книгу она читала! Я столько всего не успела!
– Наивное дитя, – пробормотала Рейчел и села рядом на кровать. Ее рука легла на мои плечи. – Давай начнем сначала. Джошу, должно быть, стало жаль тебя, и он тебя спас. Но это не делает его твоим другом. Дружбы между Хакерами и Ричардсами никогда не было и не будет. Слишком много крови пролито, чтобы вдруг начать брататься с ними. Не знаю, чем руководствовался он, когда спасал тебя, но я не верю в чистые помыслы Ричардсов. И тебе не советую. Те, кто верят в них, погибают слишком рано. Я приняла их в нашем доме, но смотреть на то, как ты увязаешь в чарах Ричардсов, я тоже не буду. Эта болезнь – симпатия к ним – не должна проникнуть в твою голову. Если это случится – ты пропала. И для нас, и для Господа. Когда яблока оказалось недостаточно, дьявол придумал любовь. Не забывай об этом, Кристи. Я верю, что в твоей голове гораздо больше проницательности, ума и осторожности, чем… чем порой кажется. Очнись и спаси себя. Мы не сможем вечно стоять между тобой и ними, запирать тебя на ключ или сажать под домашний арест. Ты должна сама понять, что хорошо для тебя, что плохо, а что смертельно опасно. Больше никто за тебя этого не сделает… Подумай над тем, что я сказала.
– Да, Рейчел, – ответила я, утирая распухшее от слез лицо.
Я провела два дня взаперти. Чувствовала себя пленницей и мученицей, которая страдает за грехи, которых не совершала. Я пыталась выторговать себе хотя бы одну встречу с Джошем и Дикси, но так и не смогла.
На третий день я обнаружила, что дверь в мою комнату больше не заперта. Я наивно предположила, что ее просто забыли закрыть, и прямо в пижаме помчала в комнату Джоша. Пару раз постучала, но мне не ответили. Распахнула дверь и увидела пустую кровать без постельного белья. Столик, который ранее был завален лекарствами, теперь был пуст. И аромата духов Дикси, который раньше наполнял всю комнату, – его тоже больше не было.
В коридоре послышались шаги, и я увидела Морин – медсестру, которая часто появлялась в нашем доме, чтобы помогать мистеру Флинту. Она же приглядывала за дедом, когда у того обострялось старческое слабоумие.
– Где они? – спросила я у Морин.
– Уехали вчера вечером, – ответила она.
Волна отчаяния и удушливой тоски подступила к горлу. Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с головокружением.
– Ему стало лучше?
– Да, – ответила она, раздвигая шторы и распахивая окно. – Кристи, я должна закрыть комнату и отдать Рейчел ключ.
– Можно я сделаю это сама? – спросила я, и Морин разрешила.
Когда она ушла, я легла на матрас, обняла подушку и лежала так какое-то время, глядя в потолок. Странное это было чувство – лишиться того, что никогда не было твоим. Вроде бы и горевать было не о чем, но почему же тогда стало так больно и так тоскливо?
Дверь скрипнула, и внезапно я увидела на пороге взъерошенную, заспанную малютку Агнес, свою младшую сестру, которая пару секунд сонно разглядывала меня, а потом опустилась на четвереньки и полезла под кровать.
– Эй, ты что там делаешь?
– Потеряла свою куклу, – ответила она, стуча голыми коленками по паркету.
– Где-где, а в этой комнате твоей куклы точно нет, – сказала я тоном старшей сестры, строго и авторитетно.
– Но вчера я оставила ее тут, – возразила Агнес из-под кровати. – Она должна быть тут… а вот и она! Моя Дикси!
– Ты была здесь вчера?! – подскочила я.
– Ага, – ответила Агнес, выползая из-под кровати и сдувая с куклы пылинки.
– Здесь? Вот прямо в этой комнате?
– Прямо в этой комнате.
– Ты ничего не путаешь, Агнес? Посмотри вокруг: кровать, занавески, вот эта картина на стене – все было так же?
– Ну да. Только тут лежали Джош и Дикси, а не ты, балда.
Поверить в это не могу! С ума сойти! Умереть не встать!
– И сколько раз ты сюда заходила?
– Не помню.
– Один или два?
– Где-то примерно вот столько, – сказала Агнес и потрясла перед моим носом растопыренными пальцами обеих рук, вымазанными во что-то липкое. Судя по запаху – арахисовое масло.
– Ты была здесь десять раз?!
– Значит, примерно десять, – задумчиво ответила Агнес, сосредоточенно пересчитывая свои пальцы.
Скажите мне, что я не сплю! Что меня не держали под замком, совершенно позабыв про Агнес, которая тайком приходила сюда, сколько вздумается! Конечно, зачем же за ней присматривать? Ведь на пятилетнего ребенка чары Ричардсоа все равно не подействуют. По крайней мере, пока на кухне есть арахисовое масло, а в телевизоре – «Свинка Пеппа»!
Агнес уселась на пол и стала причесывать куклу, щедро осыпая ее комплиментами:
– Ты такая красивая, Дикси. Ты просто изумительна…
«Изумительна – не слишком обычное слово для пятилетнего ребенка», – осознала я, наблюдая за сестрой. По крайней мере, я никогда раньше не слышала подобного из ее уст.
– Ты назвала куклу Дикси? – спросила я.
– Да, – кивнула она. – Джош сказал, что это самое красивое имя на свете, и поэтому я решила так ее назвать.
Меня аж перекосило от умиления.
– А что он еще говорил?
Агнес склонила набок голову, как пташка.
– Что ему нравится мой нос!
– Да ладно! – рассмеялась я.
– Он так сказал. Дикси нравится ему вся, а из меня ему понравился мой нос.
– Прекрасно, – кивнула я. – Ну а ты? Ты сказала ему что-то приятное в ответ?
– Я сказала, что ему надо помыться, потому что он весь в краске.
– В какой еще краске?
– Джош был фиолетовый почти везде.
– Ох, Агнес, – покачала головой я. – Это была не краска, а синяки… а он что ответил?
– Он сказал, что он шел по улице и попал в краску. Кто-то забыл на улице краску, и он в нее упал.
Ну надо же! Оказывается, у Джоша талант ладить с маленькими детьми.
– Но я думаю, что это неправда, – продолжила Агнес. – Я думаю, это Дикси пошутила и добавила ему в еду фиолетовый фломастер. Я видела, как странно она улыбалась, когда мы с Джошем говорили…
Да знаю я, от чего улыбалась Дикси – от умиления. Женщины почти всегда его испытывают, глядя на парней, которые умеют общаться с детьми.
– Он понравился тебе?
– Почти весь, – ответила Агнес, серьезно хмуря лоб.
– Почти? – рассмеялась я.
– Он бы понравился мне больше, если бы не убегающая рука!
– Кто-кто?
– Убегающая рука, – шепотом повторила Агнес. – Я спросила, почему он привязал к себе руку, а Джош сказал, что у него убегающая рука! И что если ее не привязать, то она убежит в Африку и съест там всех слонов.
Я повалилась на кровать, умирая от смеха.
– Дикси сказала Джошу, что я буду плохо спать ночью, если он и дальше будет рассказывать мне про убегающую руку. А Джош сказал, что не беда, потому что он знает, как хорошо спать ночью, – надо просто кого-то обнимать. Я сказала, что буду обнимать свою куклу. А он тогда сказал, что будет обнимать Дикси… Но потом я забыла куклу тут и пошла ночью обнимать Винни… Кстати, Винни храпел, как чудовище…
– Иди сюда, Агнес. – Я помогла взобраться сестре на кровать, и мы легли, обнявшись.
– Я очень-очень завидую тебе, – прошептала ей я и легонько щелкнула по носу. – Как бы я хотела приходить сюда с тобой…
– Джош тоже хотел, чтобы ты пришла.
– Что?
– Он сказал, что будет рад, если ты придешь, потому что он прийти к тебе не может. Но я сказала, что ты не можешь, потому что твоя дверь больше не открывается. Дикси спросила, почему она не открывается, и я сказала, что, наверно, эльфы украли ключ…
– Да, все было именно так, Агнес, – вздохнула я.
– Поганые эльфы! Я написала им письмо в их эльфийский почтовый ящик и попросила их вернуть ключ. Но они не вернули. Мои пушистые полосатые носки тоже куда-то пропали! И мои конфеты. Невыносимая дерзость, – заявила Агнес голосом Рейчел.
– Давай я им напишу письмо. Они сразу испугаются и больше никогда не будут воровать.
Агнес с сомнением посмотрела на меня и заявила:
– Джош писал эльфам тоже, и они его тоже не послушали. А он пострашнее тебя будет. Особенно с фиолетовой краской.
– Джош писал эльфам?! Точно?
– Писал, писал…
– А письмо где? В твоем эльфийском ящике?
– Да, я его туда отнесла. Но эльфы его даже не распечатали. Невыносимая дерзость… Эй, ты куда?!
Я добежала до комнаты Агнес, перевернула вверх ногами ее эльфийский почтовый ящик, доверху забитый всякими записками, и действительно обнаружила там свернутый лист бумаги, на котором было написано: «Для Кристи». Для меня! Пальцы тряслись, когда я развернула его…
  "Дорогая Кристи, я уверен, однажды мы снова встретимся и я смогу поблагодарить тебя лично за все, что ты сделала для меня. Твоему брату и Рейчел я уже успел сказать спасибо примерно триста раз – осталась ты. Жаль, что эльфы украли ключ. Невыносимая дерзость, как говорит твоя сестренка. Но знаешь что? Главное, чтобы открытым оставалось сердце, а закрытые двери не проблема. Они все однажды откроются.
Знаю, мы живем в мире, где проблемы легче всего решать с помощью ножа и пистолета, а проблем у нас – выше крыши. Но что, если есть какой-то иной путь и какие-то другие решения? Я не философ, но точно знаю: доброта так же заразна, как и ненависть, а пожимать руку – так же просто, как и жать на курок.
Пусть хранит тебя тот, в кого ты так сильно веришь, Кристи. А я помогу ему. Ричардси больше не тронут тебя. Даю тебе слово.
                                                                              
                                                                              Д."
Я перечитала это письмо много-много раз. Почти запомнила его наизусть. Мне даже показалось, что это лучшее из когда-либо прочитанного мной.
Джош все же смог попрощаться со мной, и его не остановила даже запертая дверь! И еще он пообещал, написал своей собственной рукой, что Ричардси больше не тронут меня! И я бы рассказала об этом целому миру, но боялась, что отец заберет и уничтожит это письмо.
                                  * * *
После окончания осенних каникул я вернулась в школу Святой Агаты. Жизнь там стала еще невыносимей, чем была раньше. Авани отселили в другую комнату, а ее место заняла странная, нелюдимая девчонка по имени Амира, которая, по слухам, шпионила за другими и все докладывала комендантам. Мисс Де Вилль отныне видела во мне крайне испорченное существо, которое способно на что угодно, лишь бы погулять ночью с мальчиками из другой школы, – даже подделать почерк мачехи! – и отныне стерегла меня, как цербер. Любую исходящую от меня информацию теперь перепроверяли, названивая моим родителям. Отличие от тюрьмы было одно: красивая бордово-золотая униформа. Ну и браслет на лодыжку пока не надели, спасибо большое!
Но я не унывала.
Всего три года – и мне исполнится восемнадцать. Я выберусь из этой школы, из этого города, а возможно, даже из страны. Никто больше не сможет шпионить за мной, приказывать мне, запирать на ключ и требовать письменные разрешения от родителей. Я найду работу и жилье, заведу друзей, собаку, куплю музыкальный плеер и – найду Джоша Ричардса. Мы с ним разработаем план по примирению наших семейств, и все заживут спокойно и счастливо.
Я надеялась, что даже ангелов с демонами можно помирить. Все возможно, если захотеть этого по-настоящему (и немножечко помолиться Иисусу).