Аспид [J.H.]

Глава 13

Я шла по дороге уже с четверть часа, когда черный BMW притормозил рядом, поднимая пыль. Хосслер опустил стекло и сказал:
– Сядь в машину, нужно поговорить.
Я остановилась, но в машину не села.
– Не беспокойся обо мне, – ответила я. – Я не останусь под мостом. Брат подберет меня на переправе.
– И что дальше? – спросил он.
– Какая разница? Мне не пять лет, я разгребу как-нибудь сама свое дерьмо.
– Ну конечно, – усмехнулся он.
– Ну конечно что? Думаешь, я не в состоянии позаботиться о себе? Думаешь, только ты и можешь сделать это? Вообще-то, я жила без тебя двадцать лет и как-нибудь проживу и дальше. – Я отвернулась и попросту зашагала дальше по дороге. К черту. Мне не нужна помощь, завернутая в жалость.
Дверь машины распахнулась, и в следующую секунду Хосслер очутился рядом и схватил меня за руку, заставив выронить чемодан.
– Напортачила ты, Кристи, но полным дерьмом должен чувствовать себя я? – рявкнул он у моего уха, снова проговаривая слова с сильным шотландским акцентом, который я слышала всякий раз, когда Хосслер злился. – Залезай в машину, не заставляй меня повторять дважды.
– Не смей говорить так со мной!
– А как мне говорить с тобой? Поблагодарить за то, что разбила мое гребаное сердце? – бросил мне он, сжимая мою руку до боли.
– Я не хотела этого! – заорала я. – Я выпила таблетки, чтобы не забеременеть, но меня избили до рвоты, и они не сработали!
– Ты не должна была спать с ним вообще, господи! – простонал он.
– Ты никогда не делал ошибок?! Святой, идеальный, несравненный Джейден Хосслер, который никогда не ошибается!
– Ошибаюсь. С одной лишь разницей: во время ошибок я обычно надеваю резинку!
– Да пошел ты на хрен со своими лекциями! – заорала ему я, ударяя его обеими руками в грудь.
Его глаза полыхнули огнем, он схватил меня за руку и потащил в машину. Я попыталась вырваться, но не тут-то было, он был сильнее меня раз в сто. Без лишних слов он просто впихнул меня в салон и захлопнул дверь. Наверно, думал, что я останусь сидеть внутри, как послушная болонка, но стоило ему отойти за моим чемоданом, как я выпрыгнула из машины и побежала прочь, через поле.
Хосслер настиг меня через секунду. Вцепился в мою одежду и заставил остановиться. Путаясь в высокой траве, я потеряла равновесие и упала на колени. Он не устоял и упал тоже, схватив меня в охапку. Пару минут я пыталась вырваться, укусила его за руку, дала ему в челюсть, послала его подальше трехэтажным матом. Он выругался, сжал мои запястья, накрыл своим телом, обозвал исчадием ада, и…
Его губы накрыли мои в безжалостном, чуть ли не яростном поцелуе. Руки рванули в стороны полы моей рубашки, вздернули лифчик и сжали выпрыгнувшую из-под него грудь. Его рот обжег мою шею, щетина подбородка впилась в кожу, его бедра вжались в мои. Он был зол, как дьявол, ему было больно, и прощать мне все, что я натворила, он просто так не собирался. Я вцепилась в его волосы, едва не плача то ли от злости, то ли от облегчения. Сначала пыталась сбросить его с себя, но тяжесть его тела и его неистовство словно одурманили меня. Мои собственные руки предали меня, когда стали шарить по его телу, гладить его спину, расстегивать его ремень. Он застонал, выругался, стянул с меня джинсы рывком и нижнее белье вместе с ними.
Высокая трава отгородила нас от мира, слепое небо, равнодушное к тяготам смертных созданий, накрыло нас. На километры вокруг простиралась степь без единой живой души: ори, визжи – никто не придет. Он раздвинул мои согнутые в коленях ноги, навалился и вошел в меня так резко, что я охнула.
– Мне жаль, Джейден, мне жаль, – повторяла я, прекрасно осознавая, что это все – расплата. Что ему нужно выплеснуть на меня всю свою ярость, иначе он сойдет с ума. Что только этот бешеный темп и только эта злость, с которой он трахал меня прямо на голой земле, и смогут спасти его от помешательства. На моей шее и груди завтра останутся синяки, это уж точно. Будут жечь губы, и будет саднить между ногами. Но, по крайней мере, мне будет что вспомнить, когда все закончится и я встречу ночь в придорожной гостинице, свернувшись клубком под тонким одеялом и задыхаясь от слез.
Хосслер развернул меня на живот, обхватил руками и заставил плакать от блаженства. Его пальцы нашли мой клитор и устроили мне пытку. Я кончила практически мгновенно, уткнувшись лицом в землю, как преступница при задержании. Он излился следом, врезаясь в меня все глубже на каждом толчке. Больше не было нужды предохраняться – и в этом заключалась неожиданная и головокружительная свобода.
Я лежала лицом в траве, мечтая о том, чтобы время остановилось. Чтобы он не выпускал меня из рук, из головы, из сердца. Ибо как только он отпустит меня, моя жизнь разломится на до него и на после. И лучшая ее часть останется здесь – в этом крохотном отрезке времени, здесь, в этой траве, под этим небом.
Хосслер отстранился, лег рядом, убрал взмокшие пряди от моего лица. Я посмотрела на него, наслаждаясь зрелищем: раскрасневшееся лицо, припухшие губы, глаза – мутные, одурманенные. Он притянул меня к себе, я обняла его за шею, спрятала лицо на его груди. Прижалась губами к чертополоху, не в силах сдержать слезы.
– Я хочу, чтобы ты осталась, а остальное… Мы придумаем, что со всем этим делать.
– Ты хочешь, чтобы мы и дальше были вместе, или просто… предлагаешь мне крышу над головой? – тупо проговорила я, даже боясь думать о том, что услышу в ответ.
– Я предлагаю тебе остаться в моей жизни, в моем доме, в моей голове и в моей спальне, – просто ответил он, заправляя прядь волос мне за ухо, и у меня перехватило дыхание от его слов. Таких простых, но так много значащих.
– Джейден, я не смогу сделать аборт, – сказала я. – Не из-за Джоша и не из-за религии. Я хочу быть с тобой, хочу все исправить, и мне не нужен никто, кроме тебя, но… избавиться от этого ребенка… я просто не могу сделать это. У меня не хватит сил…
Он привстал на локте, посмотрел на меня, сдвинув брови:
– Я никогда не попросил бы тебя сделать это.
– Правда?
Хосслер помолчал, подбирая слова, потом сказал:
– Разве это не чудо, что этот ребенок выжил после всего, что с тобой сделали? Словно всем назло. Только представь, насколько бесстрашна и упряма эта маленькая пылинка. Тебя чуть не убили, а она вцепилась в тебя и терпела вместе с тобой, – сказал он. – И еще… Ведь это не плод изнасилования или случайная беременность от первого встречного. Это ребенок человека, о котором ты грезила с юных лет. Не важно, что ты испытываешь к Ричардсу теперь. Важно, что ты будешь любить своего ребенка, Кристи. И никто, ни я, ни кто-либо другой не вправе становиться между тобой и твоим сыном или дочкой. Вот что я думаю.
Я отвернулась, утирая слезы. Я достаточно плакала в своей жизни, но еще никогда от того, что кто-то любил меня так сильно, что ставил мои интересы выше собственных. И от того, что он сохранял человечность и ясную голову даже на этой тонущей лодке, в которой мы все оказались. И от того, что он решил остаться со мной в этой лодке, а не махнул рукой и выкинул за борт.
– Но об одном ты должна помнить. Этот ребенок навсегда свяжет тебя с Ричардсами. И с Джошем, в частности.
– Нет, – резко сказала я. – Ричардси сами по себе, а я сама по себе.
– Ты не собираешься сказать ему?
– После всего, что он сделал? Даже не подумаю.
– Он все равно узнает.
– И что тогда? Заявит на него права? Захочет быть частью моей жизни? Скажет, что, вернись он в прошлое, и он поступил бы иначе? – нервно рассмеялась я. – Тогда я просто покажу ему свои фотографии из больницы, которые сделали следователи. Пусть посмотрит. Или шрамы на моем теле. Или вот эти три пальца, которые больше не работают. Я была готова на все, чтобы спасти его. На все! А что он сделал для меня? Ничего. Даже хуже: остановил Вильяма, когда тот пытался защитить меня. Он стал соучастником, Джейден! Он позволил отцу искалечить меня…
Хосслер привлек меня к себе, пытаясь утешить. Я прижалась к нему, черпая силу в его объятиях.
– Мой ребенок не породнит меня с Ричардсами. Наоборот, он будет напоминанием об их истинном лице и об их истинной природе.
К машине я шла послушно, как шелковая. Хосслер был доволен. Шлепнул меня по заднице, когда я садилась в салон. Мой чемодан валялся у обочины как свидетельство того, что жизнь может развернуться на сто восемьдесят градусов в любую минуту. Джейден забросил его в багажник, и мы поехали домой. Домой – о, что это было за волшебное слово…
Солнце почти село, утонуло в сумеречных чернилах. Впервые за последние три дня на сердце было легко. Хотелось петь самые дурацкие, нелепые песни, танцевать со всеми подряд и забыть все обиды – выбросить их в воду, развеять по ветру, закопать в песке…
Напоминание о нашей ссоре осталось лишь одно: полнейший хаос в гостиной на первом этаже. Пол был усеян осколками посуды, что прежде стояла на барной стойке; стеклянный журнальный столик был перевернут, и зеркало в ванной треснуло паутиной. И еще я увидела несколько капель крови на кафеле.
Я повернулась к Джейдену, разглядывая его, и лишь тогда заметила ссадины на его костяшках: он разбил себе руку после моего ухода. Скорей всего, грохнул кулаком по зеркалу в ванной…
– Ерунда, – ответил он, читая все в моем взгляде. – Мне просто нужно было… выпустить пар. Только не вздумай убирать все это, я сам…
Тысяча слов вертелась на языке, но кроме «ох» я так ничего и не смогла вымолвить. Весь этот беспорядок был словно отражением силы его чувств ко мне. И силы боли, что я причинила…
– Мне так жаль, – повторила я в сотый раз.
– Кристи, это всего лишь посуда, – усмехнулся он, касаясь моей щеки.
– Я не имела в виду посуду…
– А что, зеркало? – отшутился он, прикидываясь, будто не понимает. – Оно тоже ничего не стоит. Так что тебе правда больше не за что извиняться.
Софи позвонила мне, не выдержала мук неизвестности. Я рассказала ей, что наши с Джейденом отношения, которые я заранее похоронила, вдруг взяли и ожили. Вышли из пещеры, как Лазарь. Она прилетела через двадцать минут с горой свежеиспеченных булочек. Сказала, что только эти булочки, которые она пекла весь день, и спасли ее от помешательства.
                                      * * *
Софи собралась домой, когда совсем стемнело. Набросила куртку, выдала мне снова порцию крепких объятий и была такова. Но не прошло и пяти минут, как она вернулась в дом, распахнув входную дверь плечом и шумно ввалившись внутрь.
– Мне жаль, прости, прости, – повторяла она и тащила за руку внутрь какого-то мужика в черной куртке, в котором я тут же узнала своего брата. Из носа Винни текла кровь и капала на воротник. Он тихо матерился, зажав нос и закинув голову.
– Что за черт? – поднялся Джейден, и я вскочила тоже, напуганная шумом.
– Я вышла из дому, – заговорила Софи, – шла к машине, и тут он как выскочит передо мной! Я ударила его, подумала, что грабитель. Только потом мы кое-как выяснили, что это твой брат.
Винни! Я совсем забыла, что должна была встретить его у переправы, вот черт! Он тем временем заметил меня и устроил мне разнос:
– Скажи на милость, не возле переправы ли мы договорились встретиться? И если ты передумала, то почему бы не предупредить меня?
– Прости, я совсем забыла! Замоталась, столько всего случилось, – пояснила я, краснея под взглядом Джейдена, явно кайфующего от моих скомканных объяснений.
– Как насчет телефона, на который я звонил примерно раз сто?
– Он, наверно, остался в кармане…
– Если бы у меня не было твоего адреса, то я так бы и торчал там, на другом берегу, всю ночь!
– Поэтому хорошо, что он у тебя есть, – примирительно улыбнулась я и подошла обнять его, но Винни был совсем не в духе.
– Ты думаешь, это смешно? От Дублина досюда четыре гребаных часа езды, если не превышать лимиты скорости. Я уложился в два с половиной. Летел сюда с другого конца страны, потому что ты плакала и умоляла забрать тебя отсюда. Хотя кое-кто, –Винни ткнул пальцем в Джейдена, – обещал мне позаботиться о тебе!
Мой брат был просто вне себя от ярости, просто полыхал, как открытое пламя.
– Вышло недоразумение, Винни, – сказал ему Хосслер. – Тебе не обязательно орать на неё.
– Недоразумение? Ты обещал мне, твою мать! Клялся, что она будет в порядке! Не прошло и трех дней, как она звонит в истерике! Кем нужно быть, чтобы не суметь разобраться со своим дерьмом по-тихому!
– С таким дерьмом, как это, ты бы тоже психанул, поверь мне, – сказала я, не в силах больше слушать ор Виннт.
– Я чувствую себя полным идиотом. Навернул сюда триста пятьдесят километров только потому, что милые не договорились, чья очередь мыть посуду.
– Я беременна! – взорвалась я, мечтая только о том, чтобы Винни заткнулся. – От Джоша Ричардса! Немного другой масштаб проблемы!
И Винни умолк. Глаза округлились до размера монет, руки повисли вдоль тела, словно он вдруг начисто лишился всяких сил.
– Как, черт возьми? – вымолвил он, пребывая в полном шоке.
Софи осторожно коснулась его плеча и сказала:
– Давай сюда куртку, оставайся ночевать. Я разогрею ужин. Это не на пять минут.
Он оглянулся на Софи, смерил ее с ног до головы взглядом, словно увидел впервые, и молча отдал куртку.
                                 * * *
Мы просидели в гостиной до полуночи. Винни слушал меня, схватившись за голову. Он внутренне расслабился, когда узнал, что меня не насиловали, но стоило ему услышать, что я хочу родить, как его глаза полезли на лоб.
– Ты уверена? – раз сто переспросил он. – Этот подонок не заслужил того, чтоб ему еще и ребенка рожали.
– Ребенка рожают не для кого-то, – заметила Софи. – А ради него самого.
– Окей, я не большой специалист в том, для кого и для чего обычно рожает детей, но я могу сказать одно: у Кристи будут проблемы, если она решит оставить его. Большие проблемы. Как только все узнают, что она беременна, Хакери сложат два плюс два и решат, что обращались с ней в плену не лучшим образом. А значит, надо проучить Ричардсов: паф-паф! – сказал Винни, складывая два пальца в «пистолет». Не то чтобы я жалел это зверье…
– Зверье? – переспросила Софи, выгнув бровь.
– Именно, – кивнул Винни. – Зверь-е.
– И чем же они заслужили этот эпитет? – прищурилась Софи.
– Жестокостью и отсутствием какой-либо морали.
– А Хакери, значит, ангелы? Ходят по воздуху и светятся в темноте? – усмехнулась Софи. Джейден явно рассказывал ей достаточно, чтобы она сделала свои выводы.
– Не знаю, кто и что тебе сказал, детка, но у меня практически отрос нимб за последние пару лет, – возразил Винни, выглядя почти оскорбленным. – Ношу с собой оружие только потому, что знаю, что за кустом может поджидать снайпер. Ни во что не лезу. И мое единственное желание – дожить до тех пор, когда смогу увидеть у себя на голове хоть один седой волос. Седой волос – вот это будет праздник! Не понимаю тех, кто ненавидит седину. По-моему, это прекрасный символ того, что ты, говнюк, оказался таким везучим, что смог дожить до этого великого момента… Так вот, а после «паф-паф» со стороны Хакеров Ричардси придут и вернут должок. Они всегда возвращают. Можно прямо часики засечь…
– Я расскажу всем, что никто меня ни к чему не принуждал, – сказала я, чувствуя прилив праведного гнева.
– Лучше не станет. Защищая их, ты сама подставишься под огонь. Станешь изгоем. Клан не простит тебе того, что ты решила побрататься со Ричардсами. Твое имя станет синонимом гадюки подколодной, которую сколько не грей на груди, все равно однажды отравит. Кристи Хакер – аспид, – вот что скажут все, кому не лень открыть рот…
– Винни, – оборвал его Джейден, – это слишком.
– То, что я говорю, – цветочки по сравнению с тем, что скажут другие, когда узнают, – развел руками Винни. – Я правда не думаю, что этот ребенок стоит того, чтобы пройти ради него босиком по горячим углям.
– Решать, чего этот ребенок стоит и чего не стоит, будет Кристи, – сказал ему Хосслер. – Все, что от тебя требуется, это просто поддержать свою сестру. Я думал, эти вещи очевидны всем?
Винни молчал пару минут, потом повернулся ко мне и неловко обнял.
– Кристи, я на твоей стороне, – наконец сказал он. – Просто… Просто я не представляю, что будет, если этот ребенок родится. Вот и всё.
– Я думала, он тоже верующий, – усмехнулась Софи, кивая на Винни, – и искренне верит, что любая душа послана на землю Богом.
– Моя вера откинула коньки после того, как я однажды простоял пять часов на коленях за слова «катись к чертям». С тех пор я считаю, что если что-то требует пыток, то я не хочу иметь с этим ничего общего.
Винни взял с тарелки булочку, откусил и закатил глаза:
– Это… это божественно. Я иногда готовлю, но эта булочка унизила мои кулинарные способности самым ужасным способом…
– Ты готовишь? – усмехнулась Софи.
– Даже закончил кулинарные курсы в прошлом году. Решил научиться готовить, как бог… Нет, я не верю, что булочка может быть такой вкусной…
– Жизнь полна вещей, в которые сложно поверить, – ответила Софи, разглядывая свои ногти. – Прекрасные булочки. Желанные дети. Хакер, которому девчонка разбила нос.
– Я не знаю, как тебе это удалось, – нервно рассмеялся Винни. – Может, расскажешь мне про свой секретик?
Софи рассмеялась и вытащила из сумочки связку ключей с куботаном – увесистым брелоком в виде металлического стержня.
– Куботан. Мило, – улыбнулся Винни, разглядывая его. – Удивительно, но у Кристи есть такой же.
Брелок действительно был идентичен тому, что мне подарили на двадцатилетие. Тогда я подумала, что он от Джоша. Теперь поняла, что вовсе не от него. Как жаль, что я была так увлечена Ричардсом, что не видела ничего вокруг…
                                    * * *
– Это ты подарил мне куботан на двадцатилетие, – сказала я Джейдену, как только мы ушли из гостиной в спальню. Он только усмехнулся в ответ, молчаливо соглашаясь. – Жаль только, что наше первое знакомство началось с ссоры. Я хочу попросить у тебя прощения за ту ночь. Немного запоздало, но…
– Не извиняйся. Ты имела право злиться.
– Ты мне очень понравился в ту ночь. Если бы я не злилась, то, боюсь, все стало бы серьезно очень быстро, – сказала я.
– Нет, не стало бы. В мои планы не входило крутить роман с дочкой клиента. Это правда. Тогда у тебя не было никаких шансов, – принялся дразнить он.
Я вошла в его объятия, его ладони нырнули под мою блузку, я сомкнула руки за его спиной.
– Не было шансов? Ох, хотела бы я вернуться в прошлое, чтобы поприставать к тебе и посмотреть на то, как бы ты мне отказал.
– Не веришь, что я смог бы устоять? – усмехнулся он.
– Не верю. Думаю, хватило бы одного поцелуя, чтобы похерить все наши чисто дружеские отношения.
– Его и хватило, – ответил он.
– Ты про ту ночь, когда мне приснился страшный сон и я спустилась вниз…
– Именно. В одном халате, под которым ничего не было.
– Я действительно увидела кошмар, – смутилась я, пряча лицо на его груди.
– Верю, – сказал он. – Я еще никогда не радовался так сильно тому, что кто-то видит плохие сны.
– Чему еще ты был рад? – рассмеялась я.
– Бесконечному числу вещей. Моему халату на твоем обнаженном теле. Твоей неопытности. Как ты краснела снова и снова. Непроизвольно прикрывала грудь, будто не привыкла никому показывать себя… Касалась меня так, словно… словно боялась сделать что-то неправильно…
– Я правда боялась, – созналась я, чувствуя, что снова отчаянно краснею.
Хосслер рассмеялся. Потом вздернул мою футболку и припал губами к соску. Подразнил второй тоже, вернулся к шее, распаляя меня одними своими прикосновениями.
– Запомни, нет ничего, что ты бы могла сделать неправильно. Абсолютно все, что ты будешь делать, способно вынести мне мозги.
– Если честно, я бы предпочла быть суперопытной, – прошептала я.
– Ты будешь ею. Не сомневайся, – ответил он. – Но до той поры я хочу каждое мгновение твоей неуверенности, смущения, стыда, видеть, как ты краснеешь, изумляешься, робеешь, открывать для тебя что-то новое каждую ночь, чего ты еще не знала, о чем ты не имела ни малейшего представления…
– Теперь я знаю, как бы мог говорить Змей с Евой в райском саду, – выдохнула я, уже чувствуя, как завожусь от одних только слов. – Если он был так же красноречив, как ты, то у бедной девчонки не было никаких шансов. Она бы не только яблоко у него взяла, она была бы рада даже ручной гранате.
– Думаю, Змея тоже можно немного пожалеть, – прошептал мне Хосслер. – Перед ним стояло обнаженное создание самого Господа, прикрытое одним-единственным листиком смоковницы, а у него даже не было рук, чтобы разгневать Бога и Адама по-настоящему.
Хосслер в два счета раздел меня. Я следила взглядом за его сумасшедшими руками, быстро уложившими меня в постель и занявшимися моим нижним бельем. Он не стал его снимать с меня, просто сдвинул так, чтобы оно ничего не прикрывало, но по-прежнему было на мне. Стринги легко врезались в мою кожу, обнажая все самое интересное. Грудь ждала его поцелуев.
– Зато у Змея было сильное тело, способное обвивать, сжимать и проникать. И если бы он только захотел, Ева потеряла бы не только рай, – сказала я, дразня Хосслера легким движением бедер.
– Но и мозги тоже? – прошептал Хосслер в ответ.
Он склонился надо мной, упершись руками в матрас и прижимаясь ко мне разгоряченным телом. Я направила его в себя, приглашающе раздвигая ноги, и эта маленькая инициатива распалила его до предела. Он резко вошел в меня, потом взял за подбородок и заставил смотреть на него, пока его член погружался в меня снова и снова. Он словно трахал меня и взглядом тоже. Глаза в глаза, пока в моих зрачках совсем не останется стыда за все, что между нами происходит.
– Не отводи взгляд, – прошептал мне он. – Смотри на меня. Вот так. Я хочу видеть твои глаза, пока я делаю с тобой все это. А ты смотри, что ты делаешь со мной…
Засыпая в ту ночь в его руках, мне впервые за долгое время захотелось снова помолиться. Не просить Бога о милости, нет, теперь я знала, что просить о ней бессмысленно. Скорее просто поставить Его в известность, что отныне вместо того, чтобы уповать, я буду бороться. Вместо того, чтобы принимать свою судьбу, я буду творить ее собственноручно. Что я готова сражаться за свое счастье, за свою Пылинку и за Джейдена, и сражаться жестоко. И что если у Него свои планы на меня и на мою жизнь, то Он будет очень удивлен, когда я не подчинюсь.
                                     * * *
Утро снова началось с тошноты. Я провела его в ванной на коврике, страстно обнимаясь с унитазом. Джейден принес мне стакан воды и помог встать, когда тошнота поутихла.
– Надеюсь, ты добавил в воду яд, – мрачно пошутила я. – Я хочу умереть.
– Нет, приберег его для родов, – ответил он. – Доброе утро.
– Доброе, конечно. Добрее только маньяк с топором.
– Ничего, это скоро пройдет, – сказал Джейден и предложил снова прилечь.
– Откуда ты знаешь? Уже имел дело с утренним токсикозом? – усмехнулась я.
– Нет, все утро читал медицинскую энциклопедию в интернете, – ответил Джейден. – Пишут, все пройдет после двенадцатой недели.
– Двенадцатой недели?! То есть еще два месяца встречать утро с унитазом в обнимку? Иногда мне кажется, что природа – величайшая садистка и просто ненавидит женщин. Мы не так сильны, как мужчины, мы быстрее стареем, и наше тело, как звездное небо, меняется каждый день от этих дурацких гормональных циклов: сначала волна эстрогена, потом прогестерона, потом ты теряешь кровь, как солдат, и ничего не можешь с этим поделать. И так каждый месяц! Мы вынашиваем, мы рожаем, мы кормим, теперь еще и это… а что мужчины? Какие неудобства испытывают они? Ах, ну разве что надо бриться по утрам. Да и то не обязательно.
– Иди сюда, мое проклятое природой создание, – рассмеялся он. – Как я могу облегчить твои страдания?
– Просто скажи, что ты тоже страдаешь, – проворчала я.
– Я тоже страдаю, – усмехнулся он. – Про бритье ты уже сказала. Еще я, скорей всего, облысею. И мне нужно морально быть готовым к тому, что, если цивилизация рухнет и мы вернемся в каменный век, именно мне придется охотиться на медведя с камнем, прикрученным к палке. Тебя я оставлю в пещере. Я, конечно, за равноправие, но, боюсь, ты слишком прекрасна, чтобы быть сожранной медведем, – со смехом закончил он.
– Я буду тебе помогать. Буду собирать корешки и устриц на берегу, чтоб тебе приходилось пореже бегать за медведями.
– Или им за мной, – закончил он.
                                          * * *
Винни решил остаться на «пару дней». Потому что «я впечатлён местной природой». И «я соскучился по Кристи». И «не уеду, пока не доем все эти булочки». Но все, кого Бог не обделил глазами, видели, в чем настоящая причина. Вернее, в ком. Он хвостом ходил за Софи. Решил помочь ей с машиной, стоило ей обмолвиться, что у нее мотор барахлит. И еще постоянно пялился на нее, когда она не смотрела в его сторону. До смешного пристально. Собаки машут хвостом, когда им кто-то нравится, кошки забираются на колени, дети улыбаются и лезут на ручки. А парни начинают таращиться, просто глаз не могут отвести от того, кто им нравится.
Мы вчетвером провели день вместе, снова выбрались на природу. Съездили на побережье понаблюдать за китами и решили пообедать в рыбном ресторане на южном берегу острова. Пока парни заказывали еду, мы с Софи пошли мыть руки в дамскую комнату. Мне чаще обычного хотелось в туалет, и временами накатывало такое изнеможение, что хотелось прилечь прямо на пол. Пылинка хоть и была пылинкой, но уже начинала заявлять о себе. Маленькая, но влиятельная. И смелая тоже, тут без вопросов…
– Как ты? – спросила Софи, озабоченно заглядывая в глаза. – О чем задумалась?
– О том, что у моего ребенка, должно быть, сила супергероя, если он смог выжить после всего, что со мной произошло. Наверно внутри меня растет мини-Бэтмен. Или крошечная Вандер Вумен. Не удивлюсь, если рожу вместе с ребенком плащ супергероя.
Софи рассмеялась, стряхивая с рук воду.
– Я не верю в судьбу, но, возможно, некоторые люди должны родиться для каких-то великих дел, и тогда сама Вселенная будет стоять на их страже.
– Где была Вселенная, когда меня превращали в отбивную котлету в том лесу? – покачала головой я.
– Отвлеклась на того несчастного, которого засунули в мясорубку, – ответила Софи с мягкой улыбкой. – Должно быть, она просто не многозадачна.
– Ну и кому нужна такая Вселенная? – спросила я.
– Согласна, давай переедем, как только придумают новую, – подмигнула она, и мы снова рассмеялись.
Когда мы вернулись, Виннт и Джейден мило болтали за стаканом пива. Официант принес заказ, и я набросилась на пирог с лососем.
– Смотри, супергерой требует белка, – шепнула мне Софи.
– Я дам ему столько белка, что потом на нем плащ не застегнется. Не говоря уже про пояс супергероя.
– Мать что надо, – кивнула она, наставив на меня указательные пальцы.
Вышло ужасно смешно. Я хохотала, когда ела. Джейден и Винни не очень поняли, что на нас нашло, а я слишком была занята употреблением белков, чтобы объяснить.
Винни всю трапезу снова пялился на Софи. На ее лицо, обрамленное кудрями, на то, как она смеялась и распиливала рыбные палочки столовым ножом. Я заметила, как его рука коснулась ее талии, когда он помогал ей сесть. И как чуть позднее соприкоснулись их пальцы, когда он передавал ей стакан с водой. И как они забавно подкалывали друг друга весь вечер. И как мило он ухаживал за ней и был готов исполнять любые прихоти по первому зову.
Джейден заметил это тоже. Следил за Винни, как кот за голубем. Порой выглядел почти мрачно и даже закатывал глаза, когда слышал их флирт и шуточки.
Только вечером, когда мы вернулись домой, мне удалось выяснить, что к чему. Уже лежа в постели и следя за тем, как Джейден снимает рубашку, я спросила, чем ему не угодил Винни.
– Твой брат – жуткий бабник, – объяснил мне он. – Ни с одной девушкой не встречался дольше нескольких месяцев. С последней расстался совсем недавно, накануне отъезда из Дублина. Думаю, Софи стоит узнать об этом.
Вот они, издержки работы детективом. У него всегда будет информация обо всех. А если не будет, так он ее найдет.
– Джейден, они взрослые люди и сами как-нибудь разберутся без посторонней помощи. Что, если она – та самая? Я верю, что даже сердцеед может остепениться и вручить свое сердце одному человеку.
– Знаешь, почему Софи здесь? Почему моя прекрасная сестра бросила хорошую работу, друзей, продала шикарную квартиру в Дублине и решила уединиться в этой глуши? Потому что человек, которого она любила, поступил с ней просто отвратительно. Она до сих пор борется с депрессией. Решила, что избалованные столичные мальчики – это то, от чего стоит держаться подальше, но, видимо, карму не проведешь сменой локаций.
– Можно спросить кое-что? – улыбнулась я.
– Давай, – кивнул Джейден.
– А сколько девушек было у тебя и как долго ты с каждой из них встречался?
– О, по сравнению с Винни я просто монах-францисканец.
– А почему надо сравнивать себя с Винни? Давай сравним твой счет ну, например, с моим. У меня было два партнера. Как насчет тебя?
– Слегка… больше, – туманно ответил Хосслер, запуская руку в волосы. – Но уверен, что если бы ты поставила себе такую цель, то обскакала бы меня в два счета.
Я рассмеялась. Представила себя сердцеедкой. Как я прихожу в бары и клею парней, только чтобы записать их потом в своей списочек. А после даже не перезваниваю! Прямо как в песне «Спасибо, следующий» Арианы Гранде.
– Думаешь? – усмехнулась я. – Интересная идея.
– Нет-нет, я забираю свою идею обратно, – сказал Хосслер с нервным смешком. – Меня в дрожь бросает от одной мысли о том, что ты могла бы пуститься во все тяжкие.
– Что за отвратительные двойные стандарты? – рассмеялась я.
– Двойные, тройные, плевать. У тебя было два партнера, и, боюсь, на этом все.
– Хочешь, чтобы мой второй партнер был моим последним? – улыбнулась я.
– А что, вам было бы этого мало, мисс Хакер? – подначил меня он.
– Не знаю, зависит от вашего трудолюбия, мистер Хосслер , – ответила я прежде, чем он закрыл мне рот поцелуем…
Мы сошлись на том, что он не будет вмешиваться в отношения Винни и Софи, как бы ни хотелось. В конце концов, может быть, они вовсе не начнут встречаться. Может быть, мой брат просто потаращится на нее пару дней, потом решит, что этот орешек ему не по зубам, и отчалит обратно в Дублин?
Тем вечером мне долго не спалось. Я заварила себе чай и вышла на крыльцо. Синие сумерки опустились на землю, небо усеяли звезды, воздух пах морем и мокрой травой. Луна выплыла из облака и осветила спящий сад голубоватым светом.
Сквозь ряды сбросивших листву деревьев я разглядела парковку нашего дома, на которой стояли три машины: черный седан Джейдена, серебристое купе Софи и внедорожник Винни. Софи сидела на капоте машины, слегка откинувшись назад. Винни склонился над ней. Они были так близко друг к другу, что их фигуры сливались в одно. И целовались так, словно это был их последний вечер на Земле.
                                   * * *
Утром, когда мы с Джейденом спустились вниз на кухню, то увидели Виннт и Софи, мило воркующих на диване у камина. Я даже не была уверена, ложились ли они спать. Возможно, так и просидели здесь всю ночь у огня.
Думаю, Джейден заметил это тоже. Глаза детектива не знают покоя. Он сам однажды сказал мне об этом. И что внимание к деталям – оно и благословение, и проклятие одновременно.
– Утро доброе, – протянул Хосслер, останавливая взгляд на Винни, который в этот момент весьма опрометчиво взял руку Софи и принялся пересчитывать на ней пальцы. – Можно с тобой поговорить?
– Надо же, – кивнул тот. – А я как раз хотел поговорить с тобой.
Они вышли в сад, плотно прикрыв за собой дверь. Мы с Соф  сварили себе кофе и стали наблюдать за ними в окно, стоя бок о бок с чашками.
– Думаю, Джейден хочет сказать Винни пару ласковых по поводу меня, – сказала Софи и добавила, очень смешно пародируя голос Джейдена: – Только попробуй залезть к ней в трусы, говнюк, и я тебя вздерну вот на этой яблоньке.
Я расхохоталась до слез, потом ответила, пародируя голос Винни:
– И это говорит мне подлец, похитивший мою сестру и увезший ее на свой таинственный остров! Я бы бросил перчатку тебе в лицо и объявил войну, да у меня нет перчатки.
Парни разговаривали довольно-таки спокойно, но с нашей озвучкой картина была просто уморительной.
– Тебе придется сильно постараться, дорогуша, чтобы получить мое благословение, – сказала басом Софи. – Справка о доходах, о несудимости, заключение психолога, сертификат о высшем образовании, отсутствие аварий и действующие водительские права, характеристика из полицейского участка по месту жительства, все профайлы на социальных платформах, политические и религиозные убеждения и автобиография, заверенная родителями.
– Может, тебе еще член линейкой померять? – сказала я голосом Виннт, уперев руки в бока.
– Член линейкой померять входит в предсвадебный пакет, – пророкотала Софи, дико смешно копируя Джейдена, – пока можешь жить спокойно.
Мы просто чуть не померли со смеху прямо посреди кухни. Потом устали пародировать их и просто взялись за завтрак.
– Я рада за вас, – сказала она. – Джейден без ума от тебя. Я поняла это с той первой минуты, когда увидела вас вместе. Смотри не разбей ему сердце. Он никогда не соберет осколков, если ты сделаешь это.
– Я буду держать его сердце очень осторожно, – заверила ее я. – И надеюсь, что Винни не разобьет твое.
– О, обо мне не переживай. Я больше не затеваю серьезные отношения, – сказала Софи.
– То есть? – спросила я, не слишком понимая.
– Мужчины – большие собственники и часто делают женщину своей вещью. Начинают указывать ей, как жить, куда ходить и что делать. И слетают с тормозов, стоит напомнить им, что ты не их собственность. С меня хватит этого дерьма. Я не против интимных отношений по взаимному согласию, но я скорее отдам свое сердце на трансплантацию, чем вручу кому-либо. Виннт, если что, уже в курсе. Я сразу обозначила свои правила.
– И он согласился?
– Что ему оставалось? – усмехнулась Софи.
Парни вернулись из сада как раз в тот момент, когда на кухне что-то испеклось и на всю гостиную пропищал сигнал. Винни схватил варежки и побежал к духовке.
– Готов мой шедевр! – гаркнул он из кухни. – Киш-лорен с сыром бри, руколой и клюквенным соусом! Всем мыть руки!
– Он меня пугает, – шепнул мне Джейден, усаживаясь рядом со мной за барную стойку, и я рассмеялась.
– Ты тоже выглядел весьма устрашающе, когда вышел с Винни на улицу. О чем вы говорили?
– О девчонках, о ком же еще, – усмехнулся он.
– О девчо-о-онках, – протянула я. – И как? Разговор вышел интересным?
– Очень. Мы сошлись на том, что с девчонками нужно вести себя хорошо. А не то можно получить в чердак и потом долго лечиться.
– О боже, ты что, угрожал Винни?
– Совсем чуть-чуть. А он в свою очередь поугрожал мне, так что мы квиты.
– Я говорила, что мне безумно нравится в тебе одна черта?
– Какая?
– То, как яростно ты готов защищать то, что тебе дорого. Меня, например, или сестру. Обычно парни много говорят, но, когда дело доходит до поступков, сворачивают удочки. Ты другой…
Я поцеловала его, и он ответил мне. Я тихонько сунула руку под его футболку, а Джейден шепнул мне, что не стоит, а не то ему придется есть киш-лорен Винни со стояком в штанах, а Винни может понять это по-своему…
– Думаешь, слишком возгордится? – хихикнула я и добавила, пародируя голос Винни и растопырив пальцы веером: – У людей встает на мою стряпню!
Джейден расхохотался. Потом посмотрел на меня и просто сказал:
– Меня заводят ваши грязные шуточки, мисс Хакер.
– А я знаешь, что заводит меня?
– Что?
Я прошептала ему пару слов, касаясь губами его уха. Он слушал, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, потом взял меня за руку.
– Идем-ка помоем руки перед едой, – сказал он и повел меня за руку в ванную. Закрыл за нами дверь и повернул в ней ключ.
– Кое-кто очень сильно напрашивается все утро, – усмехнулся он, припирая меня к стенке и ласково касаясь губами моих губ.
– Мне нужно запастить гормонами удовольствия впрок. Можно?
– Тебе все можно, – ответил он.
– Прямо все? – прошептала я, расстегивая его ремень.
– Абсолютно. Я запрещаю тебе только две вещи: умирать и рожать преждевременно.
– Обожаю твое чувство юмора, – улыбнулась я.
– Это не юмор, я серьезен, – сказал он и развернул меня к себе спиной, впиваясь губами в мою шею.
Я опиралась руками о раковину и видела себя в зеркале, когда он завладел мной. Мне нравилось смотреть на свое отражение, на мое тело и раскрасневшееся лицо. На то, как он заставлял меня выгибать спину, сжав в руке мои волосы и оттягивая их назад. Как полосы света, просочившегося сквозь жалюзи, ложились на нашу кожу…
Пожалуй, я была грехом, трижды помноженным на грех: женщина, занимающаяся сексом вне брака, будучи беременной. Родись я на пару поколений раньше, и меня бы точно отправили в приют Магдалины – в воспитательно-исправительный монастырь для падших женщин. Монашки забрали бы у меня ребенка и продали его богатой бездетной семье, меня бы заставляли работать до кровавых мозолей, молиться и избивали бы за малейшие провинности. Родись я на пару столетий раньше – и меня сожгли бы на костре. Родись я в эпоху Христа – и меня забили бы камнями. В какой момент истории не ткнись – каждый сказал бы мне, что я порок и я грязь.
Но здесь и сейчас, в руках этого мужчины, я чувствовала себя верховным божеством. Прекрасным, всесильным, священным. Он поклонялся мне, боготворил меня, признавал мою власть над ним. Я была способна унести его в небеса, как Исида. Я любила его так сильно, что была готова умереть ради него, как Иисус. И еще я была способна создать новую жизнь, как это делают только боги.
– Я люблю тебя, – сказал Хосслер, роняя поцелуи на мои плечи. – Ты не представляешь, как сильно.
Его руки обхватили мое тело, он был вокруг меня, надо мной, внутри меня. Я была объята им, как здание бывает объято пламенем, только это пламя не разрушало, а создавало меня заново, делало меня прочнее и сильнее.
– И я люблю тебя, – ответила я, выгибая спину и откидывая голову. – Есть ли что-то лучше, чем это?
– Да, – прошептал он мне на ухо. Его жадные пальцы обхватили мой подбородок. – Все то же самое, но когда ты уже не будешь беременна.
– Почему?
– Потому что мне не придется так осторожничать с тобой, – ответил он хрипло.
Секс с Хосслером не казался мне осторожным, скорее, наоборот, неистовым – поэтому я не сразу поняла, к чему он клонит.
– Хочешь сказать, что еще не… не начинал со мной по-настоящему?
Он только рассмеялся, опуская голову и касаясь горячим лбом моего плеча.
– Не знаю, почему, но это страшно возбуждает, – прошептала я ему. – Что ты собираешься сделать со мной потом, а?
– Боже, лучше тебе не знать, – ответил он.
                                 * * *
Я нашла врача в Корке и отправилась вместе с Софи к нему на прием. Как я и предполагала: срок – примерно четыре недели. Все анализы были в норме, а что творится у меня в голове, слава богу, никто не спрашивал. Врач сообщил мне, что ребенок уже дорос до размера перчинки, и почему-то это показалось мне до ужаса милым. Потом он показал мне плакат, на котором были изображены стадии развития ребенка. Мой ребенок, если верить картинкам, сейчас был похож на микроскопическую оранжевую дольку мандарина с маленькими черными глазками. Сложно было поверить, что эта долька скоро превратится в младенца. До чего же невероятна и сложна природа, если способна на такие превращения.
Домой мы вернулись только вечером. Парни были вовсю заняты домашними делами. Джейден опиливал бензопилой живую изгородь, которая сильно разрослась в последние месяцы. А Винни ждал нас с ужином и уже разведенным в камине огнем. Софи это понравилось. С кухни тянуло просто божественным ароматом.
– Не делай так больше, – улыбнулась Софи Винни, снимая плащ. – А не то мне придется сделать тебя своим заложником и больше никогда отсюда не отпускать.
– Что, если это именно то, чего я хочу? – усмехнулся Винни, выставляя на стол блюдо с фаршированными яйцами, украшенными зеленью.
Джейден вернулся из сада, с изумлением глядя на стол.
– Ты видел, что тут устроил Винни? – рассмеялась Софи.
– Не просто видел. Я был соучастником. Добыл розмарин в саду. Мы подумали, что вы проголодаетесь.
Это был очень душевный и спокойный вечер, в котором смешались тепло камина, аромат горячей еды, смех Софи, шутки Джейдена и красноречивые взгляды Винни, которые он бросал на Софи, когда она смотрела в сторону. Один из таких вечеров, какие потом часто вспоминаешь с мечтательной улыбкой и странной грустью на душе. Когда не хочется думать ни о каком завтра и ни о том, что было вчера, а просто быть в настоящем моменте и чувствовать, как время впервые никуда не бежит и не торопится – только медленно колышется и сияет, как море в штиль.
– Это блюдо еще называют «Осатаневшие яйца», – сказала я. – Когда-то давно в начинку обязательно добавляли кайенский перец, и оно было реально острым. Потом рецепт поменялся, а имечко осталось.
– Должно быть, по этой самой причине его никогда не готовили у нас дома, – хохотнул Винни и тут же стащил у меня с тарелки последний кусочек.
– Виннт, ей нужен белок, пусть она ест, – сказала Софи.
– Мне тоже нужен белок. Для производства здоровой…
– Не продолжай, – закатила глаза Софи.
Винни откинулся на спинку стула, упиваясь ее смущением.
– Софи, он правда тебе нравится? – спросил Джейден. – Если нет, то думаю, мы сможем обменять его на что-то полезное в деревне. Например, на телегу или дрова.
– Он мне нравится, – рассмеялась Софи.
– Даже такой испорченный?
– Некоторые вещи, испортившись, становятся только лучше, – с видом эксперта промурлыкал Винни. – Например, сыр с плесенью. Или перебродивший виноград.
– Сейчас ты в очень опасной близости от прозвища «Рокфор», приятель, – подмигнул ему Джейден, и мы все начали смеяться, как ненормальные.
Когда мы разделались с едой, Винни объявил, что пришло время десерта, и тот факт, что он приготовил еще и сладкое, лично мне сказал о многом.
– Ты перешел опасную черту, дорогой, – сказала Софи, по-кошачьи наблюдая за тем, как Винни тащит к столу блюдо с тортом.
– Что ты сделала с этим парнем? – подначил ее Джейден. – Боюсь, у него уже начались какие-то необратимые повреждения мозга.
– Магические женские секретики, о которых женщины договорились молчать и никогда не выдавать врагам, – сказала ему Софи, откидываясь на спинку стула.
– Ладно, я должен сознаться кое в чем, – комично вздохнул Винни. – Это торт из пакетика. Называется «Еда дьявола» от фирмы «Бетти Крокер». Я просто высыпал содержимое упаковки в миску, добавил яйца и воду – и вуаля. Глазурь тоже была готовая – «Бетти Крокер» из банки. Но, господи, если это будет несъедобно, я задушу эту Бетти голыми руками и, клянусь, буду готовить только по Розанне Пансино!
«Еда дьявола» и «осатаневшие яйца» – что же еще могут готовить детишки, улизнувшие из религиозной семьи?» – подумала я, беззвучно хихикая.
– Теперь ешьте, – повелевал Винни. – Нет, сначала я должен убедиться, что это съедобно и не вызывает остановку сердца. И преждевременные роды…
– Дуралей, – пробормотала я.
– Отрежь мне тоже кусочек, – сказала Софи. – Если ты умрешь, то, так и быть, я умру с тобой.
Это был очень вкусный торт. Он действительно был хорош: пушистый, влажный и очень шоколадный. Я даже не ожидала, что «торт из пакетика» сможет меня удивить.
– Хм, это вкусно, – проговорила Софи с полным ртом.
– Думаете, можно пока не подписываться на Розанну Пансино? – спросил Винни.
– Думаю, тебе можно открывать свой кулинарный канал, – сказала Софи, помахивая вилкой. – «Вкусняшки от няшки».
– Считаешь меня няшкой? – спросил Винни, глядя на Софи так, словно она была очередным деликатесом от Бетти Крокер.
Мы с Джейденом решили прогуляться, пока нас не убило электричеством между этими двумя.
– Как поход к врачу? – спросил Джейден, когда мы ушли в дебри сада и уселись за садовый столик в тени деревьев. Верней, Джейден уселся за столик, а я забралась к нему на колени, обняв за шею и уткнувшись лицом в грудь. Его близость сводила меня с ума. Запах его одеколона дурманил, как наркотик. И еще его руки гуляли по моим бедрам и ягодицам, от чего я просто таяла.
– Все хорошо, – ответила я. – Прописал мне витамины, поменьше нервничать и половой покой.
– Половой покой? – повторил Джейден с таким лицом, что я рассмеялась. – В смысле… Господи, это будет сложно… Он объяснил, почему? Надеюсь, это был не какой-нибудь фанатичный католик, который считает, что весь смысл секса в зачатии, а как только цель достигнута, то и секс как бы ни к чему?… Нельзя только некоторые вещи или вообще всё?
– Все, успокойся, я пошутила, – захихикала я. – Он сказал, что можно. Что кровообращение улучшается, и настроение, и гормональный фон, и вообще все приходит в норму после хорошего секса.
Джейден расхохотался и закрыл лицо ладонью.
– Кристи, ты с ума меня сведешь…
– Ты смог бы пережить воздержание, если бы пришлось?
– Пальцем бы тебя не тронул. Но ты по-прежнему спала бы в моей постели. И я по-прежнему мог бы смотреть, как ты ходишь передо мной в чем мать родила. И мы по-прежнему могли бы целоваться и принимать вместе душ…
– И я бы время от времени радовала тебя своими губами, – закончила я.
– Кристи, – обратился ко мне он с совершенно серьезным лицом. – Я всегда считал, что у меня нет проблем с самоконтролем. Но теперь не знаю, могу ли вообще себя контролировать.
– Неужели? – невинно захлопала ресницами я. – А по твоему виду и не скажешь. Кажется, что даже если я сделаю вот так, – я взяла в рот его палец и старательно пососала, обводя его языком, – ты даже не заметишь. Самоконтроль уровня Бог…
Хосслер поднялся, подхватил меня на руки и сказал, что я сама напросилась. Пронес меня на руках в дом, мимо Винни и Софи, воркующих у камина, и на второй этаж. Внес в спальню и ногой захлопнул дверь. Уложил в кровать и принялся расстегивать свою рубашку, взирая на меня с высоты своего роста и пристально сузив глаза. Я следила за ним с немым предвкушением.
– Раздевайся, – сказал он.
– И не подумаю.
– Хочешь, чтобы это сделал я? – опасно улыбнулся он.
– Я снова слышу шотландский акцент. Ты злишься? – усмехнулась я.
– Он появляется не только, когда я злюсь.
– Когда ты возбужден, тоже?
– Очевидно. – Он склонился надо мной и взялся за полы моей рубашки, но я отползла чуть дальше, уворачиваясь от его рук.
– Интересно, сможешь ли ты меня заставить.
Он рассмеялся, хрипло и тихо – словно где-то далеко раздался раскат грома:
– У кого-то очень игривое настроение, да?
– Очевидно, – ответила я, пародируя его акцент.
Хосслер в две секунды оказался надо мной, уселся на мои бедра и сжал оба мои запястья одной рукой. Его вторая рука тем временем на удивление проворно расстегивала пуговицы на моей рубашке. Он за пару секунд разобрался с ними, вздернул лифчик и с довольным видом уставился на мою тяжелую грудь, вырвавшуюся на свободу. Его губы накрыли мои – жадно, уверенно, по-хозяйски. Я извивалась под ним, пытаясь сбросить его, но это было так же сложно, как выбраться из-под гранитного завала.
– Как успехи? – прошептал мне на ухо он.
– Я немного сдаю свои позиции, но самая главная крепость пока за мной.
– Какая? – усмехнулся он. – Эта? – И его рука нырнула ко мне в штаны и оттянула резинку бикини. Я сдвинула ноги, но слишком поздно – два пальца уже проникли в меня.
– Сдаешься? – спросил он, едва касаясь своими губами моих.
Я вывернулась, схватила подушку и швырнула ее ему в лицо. Хосслер явно не ожидал такого и почти выпустил меня. Но стоило мне отползти к краю кровати, как он схватил меня за ноги, рывком придвинул к себе и резко вошел в меня.
– Я взял твою крепость, как тебе это? – сказал он, задавая нашему сражению какой-то безумный ритм и впиваясь пальцами в мои бедра.
Пот тек по его лицу, волосы надо лбом промокли, лихорадочный румянец проступил на щеках.
Я несколько минут просто наслаждалась его силой и своей безоговорочной капитуляцией. Потом поманила его пальцем и, когда он склонился надо мной, сказала:
– У меня есть еще одна крепость. И ее я не отдам точно.
Он хрипло рассмеялся, касаясь моего лба своим лбом, горячим, как угли:
– Самоуверенность до добра не доводит, мисс Хакер.
– Ничего, – шепнула ему я. – Главное, чтобы вы довели меня куда-нибудь, мистер Хосслер. Например, до оргазма.
– Не переживайте, мисс, – отозвался он, нахально улыбаясь. – Как раз туда мы дойдем очень быстро…