- Нет, но ты растрезвонил об этом всему городу! Всей стране! - возмущенно вскинув брови отзывается Джей, - как ты только додумался, прид... Чонвон?
- Он коррупционер и изменник! У него дети, собака и попугай, а он их предал с той девушкой. Засранец. Таким не место у власти.
- Может, как человек он и правда дерьмо, но мэр-то хороший. Он же профессионал, тридцать лет опыта во внешней политике.
- Не хочу, чтобы такие как он вообще находились в парламенте. Эти люди принимают законы, по которым мы живём. Такие обычно вводят запреты на аборты, неравную зарплату по половому признаку, оставляя женщин в меньшинстве и утверждают тупые проекты по постройке новых дорог. Те, которые обычно через все пригородное село да так, что приходится переселять миллионы людей и сносить дома, которые пропитаны чьим-то детством и любовью. В задницу его и ему подобных, я в рот ебал.
В конце Чонвон резко отмахивается, отвернувшись и тяжело дышит, думая о том, что покидает этот мир слишком рано. Слишком. Рано. Что ему необходимо столько времени, чтобы навести в этой стране порядок - сколько у него нет. Так много зла и грязи - бороться и бороться, а его забирают в могилу, даже не дав возможности хотя бы попробовать подарить этому хоть какую-то каплю света. Несправедливо и горько и вообще - пошло оно все.
Джей молчит, потому-что сказать ему нечего. Чонвон, он... Да что и говорить, если к горлу подкатывает комок, а глаза набираются слезами, стоит только подумать, сколько хорошего мог бы сделать этот буйный бешеный подросток, который наверняка вырос бы таким же буйным и бешеным, но чуть более рассудительным и последовательным. С острым чувством справедливости и непрогибаемой верой в себя и счастливое будущее.
Правду говорят, небо забирает лучших.
- Ты не должен уходить так рано, - нарушает затянувшуюся тишину Джей, пытаясь заглянуть Чонвону в лицо; тот смотрит в пол и беспомощно пожимает плечами.
- Я бы всем тут пропиздону раздал, - бормочет он, - но кого надо - и с того света достану, - хмыкает парень и поднимает глаза, встречаясь с глазами Джея: большими, карими и, надо сказать, очень красивыми. Тот неуверенно улыбается в ответ и спустя несколько секунд говорит:
- У тебя были причины поступать так, как ты поступил, я понимаю. Но, Чонвон, так это не катит. Нужно сделать что-то хорошее и при этом никому не навредить. В этом сама суть. И при чем, от чистого сердца; в противном случае, не сработает.
Снова западает тишина; оба рассредоточено о чем-то думают. А затем Чонвон спрашивает:
- А как понять, что оно - от чистого сердца, а не способ откупиться или заслужить шанс на халявный вечный покой?
- Когда от чистого сердца, появляется отметка в виде поцелуя ангела на лбу, - призадумавшись и вспомнив говорит Джей, - у меня вот тут вот был, - подняв падающую челку говорит он, тыкая пальцем на свой лоб, между бровями и выше.
- А как понять, что мне нужно сделать?
- А что ты любишь? На то и будем напирать; с этого оттолкнемся.
- Ну, люблю. Люблю я маму, конечно, спать до обеда люблю. Люблю драться, чувствую себя живым. Скейт, мороженое, морские пляжи и подставлять лицо солнцу зимой. Детей люблю, они пизданутые немного, но забавные. Как и животные, животных, я кстати, люблю тоже. Сильно.
Джей молчит в ответ, раздумывая и потом отвечает:
- Ну, значит, - начинает он, деловито потирая руку о руку, - сначала мы позаботится о доме престарелых на окраине Сеула, во вторник - займёмся сбором денег на лечение больных собак, таких, как Жаста, которую сбила машина сегодня с утра; затем - устроим детям праздник Хэллоуина, уберем местный пляж, пару километров, и сделаем прощальные подарки твоей маме и твоим друзьям.
Джей предлагает это, надеясь, что Чонвон одобрит и с надеждой смотрит ему в глаза, ища там ответ. И находит. Глаза у Чонвона какие-то чудные, в общем-то, совсем, как у лисицы, но когда он улыбается, веки приближаются друг ко другу, создавая умилительные щелочам полумесяца, и смотрится это чудесно. Особенно, когда в этих глазах появляется столько благодарного и счастливого блеска.
- Я согласен, - говорит Чонвон, - но почему ты сказал: "мы"? - вскидывает брови он, опираясь локтями о бедра, наклоняясь к Джею поближе, заглядывая ему прямо в лицо. С ровной загорелой кожей, острой челюстью и яркими губами. Красивый всё-таки, толкает на грех одним своим видом.
- Боюсь, без меня ты снова учудишь что-то такое, за что за тобой придет не Тэнкван, а Вонён.
- А это кто?
- Помощники-провожатые вроде Тэнквана есть не только у бога, - начинает Джей, наклоняясь в ответ, чтобы говорить тише, - Вонён - лучшая из падших Люцифера. Она безумно сильная, очень умная и невероятно, нечеловечески красивая. Как видение, как сон, как самая смелая мечта. Она уводит людей, заслуживших наказание, вниз, туда, откуда выхода больше нет. Где одни тревоги, страх и грусть. Я бы не хотел, чтобы ты попал к ней в лапы.
Джей больше не смеётся глазами, а смотрит очень серьезно и долго, взглядываясь в лицо Чонвона, понимая вдруг, что людей светлее и лучше пока не встречал в своей жизни. И что Чонвон, если честно, очень смешной, сильный и добрый - и это опасно привлекательно. Джею и думать о Чонвоне, кроме как о задании, нельзя, но он не может удержаться, пропустив в голову мысль о том, что если бы они встретились при жизни, оба молодые и здоровые, то должно быть, сразу подружились бы. И... Не только. Замечая, что Чонвон смутился от его открытого прямого взгляда, Джей вдруг смущается сам и отводит глаза, думая теперь вообще бог весть о чем. В голове вдруг запрыгали картинки сплетённых костлявых рук, крепких объятьев и долгих затяжных поцелуев с ощущением этих полных губ на себе.
И у Джея мгновенно сгорает ещё одно перье, но он не замечает этого, полностью отдавшись своим фантазиям. Очень нездоровым и грязным. Но волнующим и сильным.
Подняв глаза на Чонвона, Джей видит, что тот смотрит на него так же внимательно, краснеет, думая о чем-то своем и закусывает губу, явно о чем-то сожалея.
Но уже спустя пару мгновений берет себя в руки и спрашивает Джея:
- Так ты волнуешься обо мне? - вопрос должен был прозвучать как что-то из хренового вызывающего флирта, каким тоном обычно говорит Чонвон, но прозвучал глухо и серьезно, выставляя все его чувства напоказ.
- Ты хороший человек, Чонвон, - пожимает плечами Джей так легко и независимо, словно сказать это не стоило никаких усилий, - и ты - мое первое задание в качестве подопечного во время подготовки к переезду на тот свет. Не хочу провалить, иначе потом ещё пять лет учиться и выслушивать лекции Тэнквана, а он нудный, вообще-то, как химик в моей школе, - отвечает он, благодаря химика за то, что вытеснил из его головы неприличные мысли о Чонвоне и том, как далеко они зашли бы, будь они оба людьми.
- И ты сказал, пойдем помогать старикам? Я не говорил, что люблю стариков.
- Моя бабушка сейчас в доме престарелых. Ей уже очень много лет, и она не знает, что я не совсем мертв пока. Думает, умер в тот день. На этой почве ее Альцгеймер обострился, мама не выдержала и сняла с себя ответственность за ее жизнь. Хочу позаботься о ней в последний раз твоими руками. Если ты, конечно, не будешь против.
- Нет-нет, я - начинает Чонвон, по инерции, случайно, положив руку на его запястье, с удивлением ощущая насколько то теплое и приятное на ощупь, - я не против, конечно, - выдыхает он, не в силах убрать руку, но чувствуя, как ее тепло быстро становится обжигающим, как пламя свечи и оставаться неподвижным все труднее и труднее.
В конце концов, Чонвон обжёгся.
Парень прибирает руку, с удивлением разглядывая получившийся мощный ожог и переводит на Джея вопросительный взгляд.
- К нам нельзя прикасаться. И нам к вам нельзя прикасаться, иначе видишь? Запрет на любое взаимодействие с людьми вечен и нерушим. Я сейчас сильно нарушаю, просиживая и болтая здесь, с тобой.
- Тогда тебе стоит вернуться домой. Твои крылья сгорят таким темпом слишком быстро, не чуди, - хрипло говорит Чонвон, понимая, что не хочет отпускать Джея и будет сильно ждать следующей встречи. Потому-что... Ну, потому-что Джей, он... Чонвон всегда был честен с собой, он честен и сейчас, и ясно отдает себе отчёт в том, что Джей его привлекает, как человек. То есть, они были бы отличными друзьями, если бы их знакомство случилось в иных условиях. Но ради него же, Джея нужно отпустить сейчас.
- Я и сам знаю, просто... - а что говорить? "Ты прикольный, чертяка, домой совсем не хочется"? "Мне понравилось разговаривать с тобой"? "Я, вообще-то, впечатлительный подросток, у меня гормоны, и все такое"? Вот что? Все это - бред собачий, - я давно не говорил с кем-то, кто настолько подходит моим представлениям о хороших людях. Извини, если был навязчив.
- Ты не был, - снова тянет руку Чонвон, испугавшись того, что Джей порывается подняться, - я не хочу больше видеть огарки на твоих крыльях. Это, должно быть, чертовски больно. Мы же ещё увидимся, правда?
- Увидимся в понедельник, - улыбается Джей, - я приду и все проконтролирую, это позволительно, если сам человек не против. Ты не против?
- Нет, я не!.. - утвердительно кричит Чонвон, вскакивая на месте от эмоций, - то есть, разумеется, не против. Мне нужна твоя помощь.
- Славно, - ещё шире улыбается Джей, - тогда до встречи.
- Ты ведь знаешь, сколько мне ещё осталось, правда? - на последок спрашивает Чонвон.
- Знаю, - кивает Джей.
- Я все успею?
- Ты все успеешь. Все, и даже больше. Спокойной ночи. И да, я не твоя белка, прекрати так думать, - улыбается Джей.
- А жаль, ты был бы самой красивой галлюцинацией в мире, - тепло улыбается в ответ Чонвон.
Чувствуя, что снова смущается, Джей недовольно кивает, для виду, и испаряется светлым туманным выхрем, как обычно. Чонвон, рухнув на постель и перевернувшись на бочок, счастливо улыбаясь, обнимает свою подушку и мечтательно вздыхает, радуясь тому, что Джей снова к нему пришел. И неважно, белка он или правда ангел, пусть просто приходит и все.
* * *
А утром, обнаружив немного затянувшийся, вполне реальный и болючий ожог, Чонвон понимает, что Джей - действительно не галлюцинация его больного мозга. И едва не теряет оба своих глаза, так сильно вытаращив их от удивления.
Джей бы сильно посмеялся увидев его лицо в тот момент.
* * *
