ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Глава 8. Правда

POV Лиран

Не скажу, что умирать — это вещь из приятных. Особенно в моём возрасте, когда сфера ещё не окрепла и по венам бежит смешанная кровь. Я умер. Когда ты бессмертный, то такое событие в порядке вещей. Вон, дядя по молодости самолично себе в голову стрелял, решаясь проверить свою живучесть. Может поэтому матушка запрещала слишком часто с ним видеться. Не от хорошего ума приходят дрянные мысли.

Но умирать больно, и не всегда смерть может обернуться обратно в жизнь. Поэтому многих вампиров пугает смерть. Безвозвратная смерть, прошу прощения!

Я ощущаю всё, что меня окружает, я чувствую всё вокруг себя, но пошевелиться не могу. Моё тело ещё не восстановилось и... оно должно захотеть, чтобы я очнулся. Мой мозг должен понять, что я жив. Иначе я так и буду лежать под взором своей матери, что день и ночь подпитывает меня родовой магией.

Бредя в темноте, я с сожалением осознал, как потрясла и ранила моя смерть брата. Смерть одного из вампиров сильно бьёт по клану. Мы все чувствуем смерть вампира, с которыми у нас есть кровные узы. Если узы оборвались, то это означает лишь одно — смерть. Для одного смерть, а для других боль в душе. Кто бы ни говорил, что её у нас нет.

Я чувствовал нежные касания матери и саркастическую речь дяди. Ощущал, как в кресле возле мрачного камина сидит отец и смотрит серыми глазами. Генрих не отходит от меня ни на секунду. Наверное, покрылся мхом и выглядит не лучше меня. Меня и то краше в гроб положат в случае чего.

Я не понимал только, вернулись ли мы обратно в наш мир или всё так же были заложниками другой реальности? Но я чувствовал себя словно здесь мне самое место.

— Маменька, он поправится? — обеспокоенно спросил Генрих, сжимая мою окоченевшую ладонь.

— Джонатан поит твоего брата своей кровью, сын мой, — уставший голос матери был подобен пустыне. Как бы кто ни говорил, но Веллана была замечательной матерью. Любила нас с братом одинаково и безвозмездно, как должна любить мать. — Но Лирану лучше поторопиться с воскрешением. Не знаю, насколько распространяется любезность людей и насколько позволено нам здесь остаться.

— Я вообще не понимаю, какого ты позвала этого белобрысого хмыря, мышка моя? — ревниво спросил отец, шелестя книгой. Видимо, чтиво было поистине интересным, раз Рид взял в руки здешнюю книгу, а не из своей библиотеки.