Ливень

Братец

— Что?! — подскакивая с койки, на пике изумления выдал Саске, и лёгкие сковало в тиски.
 
На пару с одеялом, отброшенным к ногам, книга, внезапно утратившая всякую ценность, взмыла в воздух над матрасом, чудом не слетев на пол. Торопливым и по случайности грубым тычком парень отодвинул «друга», выкроив себе пространство на подоконнике.
 
— Снесёшь! Осторожнее ты! — напоровшись лопаткой на угол стенки, обрамляющей окно, болюче прошипел тот.
 
Учиха, пропустивший замечание мимо ушей, взглядом жадно впился в автомобиль, разглядывая его до мелочей и надеясь, что Узумаки ошибся. Но нет, у ворот определённо стояла машина брата: и марка, и номера те же. Никакой путаницы. Это он. Итачи. Мёрзлое стекло проглатывало шумы, доносящиеся с улицы, и это же произошло с щелчком, что сопроводил распахивание водительской двери. За долю секунды до того, как владелец авто покинул салон, Саске молниеносно шмыгнул обратно в кровать.
 
— Задёрни шторы и слезай! — интонация исказилась в злом приказе, настолько протараторенном и невнятном, что даже безмозглый дурак догадается о фальши.
 
Брюнет пребывал в неловкой панике, скрыть которую было ему не по зубам. И без того бледный, он мог потягаться с выбеленным потолком или с нетронутыми снежными холмами во дворе. Два круглых уголька радужки, выделяющихся на жёлто-серых от освещения склерах, мелко подрагивали, по-блошиному прыгая по элементам комнаты: небрежно валяющаяся у изножья книга, распластавшийся чёрной дырой ковёр, складчатые обои, настольная лампа с изогнутой «шеей», наушники на подставке, прямоугольный контур плинтусов, столбики упаковок из-под лекарств на тумбе, напоминающие миниатюрные копии старых городских высоток. Выбитый из колеи непредвиденным визитом разум отчаянно искал, на что переключить внимание, словно это отменило бы приезд старшего брата.
 
Наруто отродясь не видел Саске таким суматошным. Для полной картины не хватало, чтоб тот укрылся с головой покрывалом, словно маленький ребёнок, прячущийся от монстра в шкафу. Теперь уж парнишка проигнорировал его, не выполнив требование, а, наоборот, вернувшись к слежке у окна. Итачи почти не изменился, разве что схуднул в лице. Не критично, но с непривычки сия деталь бросилась в глаза. Немудрено, ведь в их последнюю встречу видок того пускай тоже был неважным, но всё ж несколько посвежее. Странно, но через незастёгнутую куртку на Итачи виднелся деловой костюм, в котором тот ходил на работу. А как же Новый год, выходные? Внеплановая конференция? Иль на свиданку приоделся? Да ну, чушь. При таком раскладе сюда-то ему незачем приезжать, если только не за напутствием от Микото. Узумаки помотал головой. Не-не-не, это он уже фантазирует. К слову о тётушке, та, обёрнутая пледом, показалась из слепой зоны окна и потелепала к сыну. Тот мягко возмутился, наверное, её одеянию не по погоде. Стал стягивать с себя куртку, но Микото остановила его, кладя ладонь в области груди. В сравнении с Итачи она такая низенькая… Наруто вопросительно хмыкнул, когда Итачи достал из-за пазухи конверт, бумажный и толстоватый, и передал его матери. И давно это он доставляет родителям почту? И что за письмо такое?
 
— «Не письмо. Деньги», — констатировал внутренний голос, как если бы юноша имел сверхспособность, позволяющую видеть предметы насквозь.
 
Женщина что-то сказала, свободной рукой периодически затрагивая ямочку внизу шеи, как она делала при волнении. Поправила плед.
 
Никакого предварительного утреннего созвона Узумаки не слышал, значит, о встрече Учихи договорились ещё с вечера, в его с Саске отсутствие. Или же всё это отработанная схема…
 
— Узумаки, ты что, оглох?! — нетерпеливо рявкнул Саске.
 
— А Итачи точно не приезжал до этого? — усомнился в его рассказе омега. Сам он обычно в этом часу спал и мог проворонить предыдущие передачки, но Дураске-то жаворонок. Но не похоже, чтобы он пытался обмануть: уж очень его перекосило от объявления Итачи на горизонте.
 
— Мне почём знать? Ночью окно всегда зашторено. Я сказал тебе!..
 
Но Наруто не дослушал. Судя по всему, Итачи не собирался заходить в гости. Когда он прощально приобнял Микото, снова пробудившийся внутренний голос ударил по барабанным перепонкам, завывая, как сирена, оповещающая о тревоге:
 
— «Беги! Догоняй! Пошевеливайся!» —
 
И солидарный с ним парнишка рванул вдогонку. Перевалившись через улёгшегося Саске, он сиганул на ковёр, оставляя позади непонимающее:
 
— Эй, ты что?! — от «не чужого».
 
Из-за резкого старта ковёр под ногами заскользил, но блондин устоял, пулей метнулся к прикрытой двери, ударяясь о ту всем весом — нет времени медлить. Вылетев из спальни, не притормозил у лестницы, отваживаясь скатиться кубарем. Хватаясь одной ладонью за перила, а второй за стену, Узумаки шумно перелетал по три-четыре ступеньки. Как бы не запутаться в собственных ногах, не упасть. Первый этаж. Коридор прямо, без поворотов. Промчавшись к входной двери, Наруто таки пришлось задействовать металлическую ручку. Сжал, опустил, толкнул дверь и, не запирая её, дальше в погоню. Выбежал на улицу в чём был, в футболке и шортах, босиком. Холод кольнул отбитые ступеньками стопы, но светловолосый этого не ощутил. Всё его естество кричало ему:
 
— «Останови Итачи! Не дай уехать!» —
 
И не было ничего приоритетнее этой задачи. Пускай Саске будет крыть его отборным матом, проклинать, гнать прочь за то, что полез не в свое дело. Да, не в своё, но так нужно. Саске это нужно. Узумаки поручился всё вернуть, всё наладить, беря ответственность за него на себя. Он всеми фибрами чувствовал, что проблемы «приятеля» — его проблемы. Есть в этом доля эгоизма, но он был убеждён, что Итачи, имеющий для Саске больший авторитет, сможет на того повлиять, сможет помочь куда эффективнее, чем кто-либо. Он отговорит младшего брата от совершения непоправимого. Его Саске послушает. Итачи здесь необходим. Ему нельзя позволить уехать!
 
Итачи во дворе не обнаружилось. Клокотание заведённого мотора не сулило ничего хорошего. Машина сдавала назад, выезжая на главную дорогу, о чём также свидетельствовало тускнение отдаляющегося света фар, что нагло пролазил под воротами. Хреново.
 
— «Живее!» —
 
Микото и сообразить ничего не успела, когда мимо неё промелькнул цветастый силуэт, с грохотом преодолевший калитку, подобно сильному потоку ветра. Наруто и чувствовал себя ветром, поскольку по ощущениям его тело перестало существовать: ни жара в мышцах, ни одышки, ни холода, ни напряжения. Ничего, кроме заданной команды бежать и движущейся картинки перед глазами, словно пролёт камеры из кинофильма. Абсолютная невесомость. За ночь тропинку припорошило новым слоем снега, тот хрустел и кололся при нажиме «исчезнувших» конечностей. Между тем автомобиль перебрался на асфальт всеми колёсами и стал стремительно набирать скорость. Благо, зимой транспорт не столь шустр. Узумаки прибавил ходу, догнав сначала зад машины, затем достиг её середины. Маловероятно, что Итачи ожидал погони за собой, оттого и не глядел по зеркалам.
 
— Стой-стой-стой! — воскликнул блондин, наконец-то поравнявшись с автомобильной мордой. Теперь он мог быть замечен водителем.
 
Но что-то пошло не так. Он чересчур увлёкся желанием остановить Итачи, и оно затмило всё. Паренёк растворился в поставленной задаче, забылся, не подумал. Ни здравый смысл, ни инстинкт самосохранения, ни отчёт над собой, увы, не смогли его настичь в масть. Обогнав машину, он в лихом развороте лицом к ней пересёк бордюр, бессознательно бросившись на проезжую часть, прямиком на рандеву с капотом. Поди, решил, что одних воплей мало, чтоб железная громада унялась. Удар, кувырок и падение на морозный настил. Быстро, что Наруто и не просёк, как всё случилось. Кажись, он при столкновении заскочил на жёсткую поверхность капота, крутанулся, а уж после шваркнулся на асфальт. Не на шутку отрезвляюще — телу вмиг воротилась чувствительность. Затылок раскалывался от свидания с бетоном, а ниже пояса всё горело, будто великан смачно хлестанул по ногам. В особенности жгло таз, на который пришлась основная «пощёчина». Опоясывающе так, тянуще. Считающий звёзды перед глазами Узумаки, он же гений мысли, рефлекторно предпринимал ряд неуклюжих барахтаний с целью подняться, скользя, путая верх с низом и снова падая на спину.
 
Звонко хлопнула водительская дверь.
 
— Наруто! — то ли рассерженно, то ли обеспокоенно, то ли скомбинировав эти чувства, выпалил Итачи. — Что ж ты творишь! Куда под машину-то! — подбежав к не менее шокированному блондину, помог тому встать. Заметить преследователя Учиха успел, а вот отреагировать на его «трюк» нет, да и выжми он тормоз в пол, всё равно бы цепанул — уж слишком Узумаки был близко, едва ли не запрыгивал на машину. Впрочем, он таки запрыгнул.
 
— Ух ты… — без восторга просипел Нару, жмуря левый глаз и потирая ушибленную черепушку. Пошатываясь, держался за старшего, чтоб повторно не присесть. — Чёрт… — прозвучало смазано. Крупицы встряхнувшегося разума мало-помалу собирались воедино. — Извини, Итачи. Машине… это самое, не хана?
 
— Да цела она, цела, — отмахнулся тот. — Не о ней думай. Ты как вообще? Видишь, слышишь нормально? Двигаться как, насколько больно? Где больнее? — рассерженность в голосе без остатка перетекла в ошарашенное беспокойство. Вот так утречко. Альфа с недоверием разглядывал младшего со всех ракурсов. Крови нигде нет. Аккуратно, со слабым нажимом он ощупал тельце вдоль, начиная с плеч, проверяя на наличие травм. Вроде цел.— Сильно я тебя?
 
— Жить буду, — плюс-минус оклемался парнишка. — Пустяк, пара царапин, — говорил он чётко и без затуманенности, координация потихоньку выравнивалась. Вероятно, сотрясения нет. — Итачи, тебе нельзя уезжать!.. — выделяюще громко обратился Узумаки. Он вспомнил мотив погони, что вытрясся из головы в момент удара, точно мелочь из кармана.
 
Итачи был оправданно ошеломлён. Не каждый день его тормозят подобным способом и в подобном виде. В суматохе он не заметил — младший был в домашнем и без обувки, что бонусом накладывалось на общее безрассудство и ничуть не объясняло ситуацию. Конечно, ни для кого из родни не секрет, что Наруто тот ещё приверженец тонкой одёжки, какой бы ни была погода, но это перебор.
 
— В машину, — скомандовал Учиха, выбрав наиближайшее тёплое укрытие. — Дойдёшь?
 
— Да, без б, — кивнул Наруто, отпустив рукав куртки, что служил ему опорой.
 
Мелко шагнул на пробу. При сгибании ушибленных конечностей от носков к бёдрам прокатилась кипящая волна, обручем замкнувшаяся на поясе. Больно, зараза. Юноша секундно замер, беззвучно втянул воздух ноздрями и сдавил голосовые связки, дабы продолжить путь молча, не дав ни единому предательскому вздоху, стону или хрипу вырваться из горла. Шустро-шустро засеменил к машине, не отрывая стоп от земли и оставляя за собой на снегу пошарканный след, непрерывную полосу. Горячая грызущая боль, пробирающая до костей. Терпимо, если не двигаться, но стоит напрячь мышцы ног, как она тут же скалит зубы и впивается в плоть. Светловолосый старался не хромать. Морока с ним сейчас Учихам ни к чему, да и ему не привыкать к гематомам и ссадинам. Ерунда, пройдёт. Доковыляв до двери, омега потянулся к ручке. Намеревался ухватиться за неё посерёдке. Промазал, и вышло левее. Дурацкое головокружение. Но попал же, фиг с ней, с меткостью. Взялся, дёрнул на себя, плюхнулся на кресло, закрыв дверь. Кладя затылок на подголовник, блаженно прикрыл глаза, но тут же пожалел об этом — в темноте всё завертелось ещё хлеще. Скривившись, Узумаки проморгался, теребя переносицу. Картинка выровнялась, хотя контуры окружения ещё задорно приплясывали.
 
Дуновение ветра сбоку, пружинистая качка автомобиля и очередной хлопок — Итачи разместился.
 
— Может, тебя всё-таки до больницы подбросить?
 
— Не-не-не, всё супер, супер! Ты ж знаешь, со мной не такое бывало! — затрещал парнишка, подкрепляя свои слова дурашливой улыбкой. Ни в какую больницу ему, естественно, не хотелось. Натянутая ухмылка сползла с лица. — Не уезжай, Итачи, — настойчиво и жалостливо потребовал Узумаки, укрепив озадаченность того. — Не может же это длиться вечно… хватит уже. Поговори с Саске.
 
— Наруто… — попробовал вклиниться Итачи, но малец настырно перебивал его:
 
— Это чрезвычайно важно! — громогласно заявил он, отпрянув от спинки кресла. — Не во всех подробностях, но я знаю, что произошло между вами и почему вы перестали общаться. Но это же неправильно! Да, Саске та ещё заноза, и его нередко заносит не в ту степь, и он способен ляпнуть чего-нибудь невпопад … но вы же братья! — создавалось впечатление, точно блондин стремился докричаться до Итачи, хотя тот никак ему не противился, а смиренно слушал, выуживая для себя полезную информацию.
 
— Наруто…
 
— Не мне об этом говорить, но Саске… Он тогда чокнутый же был в край, вот и наплёл чепухи. Но сейчас он по-настоящему сожалеет! Это правда! Просто Саске слишком упёртый баран, чтобы пойти навстречу первым! Такой он дурень, что с него взять! Но ты как никогда нужен ему… — омега вязко глотнул. — От меня он всё также держится на расстоянии. От меня нет пользы. Я стараюсь, но в результате всё усугубляю. Оказалось сложнее, чем я представлял, и я… Я в растерянности, — всё накопившееся, все переживания и опасения разом вырвались из уст, и Наруто был не в силах закупорить брешь в душе, через которую та панически изливалась. — А вчера… Саске попросил, чтобы я убил его… — вырвалось с натугой. Юноша надеялся, что сие откровение перевесит Учиховский конфликт и заставит старшего его участника остаться. — Саске, тётушка, Фугаку… Столько всего навалилось и… Я не справляюсь один, Итачи, потому не уезжай! — отчаянное признание разнеслось по салону кличем о помощи. — Саске был неправ, когда обвинил тебя, но он ведь ценнее злости и обид, разве нет???
 
Узумаки смолк, с мольбой уставившись на изучающего его Итачи. Тело накрыла неконтролируемая дрожь. Лёгкие затребовали увеличение поставок кислорода, и грудная клетка пошла ходуном. Глубокий вдох. Неестественно короткий выдох. Снова вдох, и почти никакого выдоха. Омега сопяще закряхтел, цепляясь пальцами за подлокотник. Кажется, он не замечал за собой ни хрипов, ни тремора, продолжая сидеть и пялиться на брюнета. Тот в ответ взирал на него с тенью тоски. Да уж, младший братец знатно постарался, зашугав шибко восприимчивого Узумаки.
 
На подрагивающееся плечо опустилась ладонь, унимая тремор.
 
— Наруто, — в отличие от Саске, Итачи звучал необычайно размеренно и мягко, но всё ж поувереннее Микото. Сколько паренёк себя помнил, тот был доброжелателен и сдержан, без суровой строгости Фугаку, и определение заботливого старшего брата ему подходило как нельзя кстати. Перед ним не позорно предстать уязвимым, неопытными и можно не бояться осуждения. Итачи — не счесть какая причина завидовать «приятелю» в детстве. Даже удивительно, что простая ссора братьев Учих могла дать глубокую трещину в их отношениях. — Я вовсе не злюсь на Саске.
 
— Что? Но почему ты тогда…
 
— Из-за его состояния, — предвидя вопрос, опередил парень. — Саске был совсем плох, когда я увидел его после выписки.
 
И ведь всё так. Истощённый, озлобленный на весь мир Саске на ранних порах придерживался незатейливого алгоритма: поорал, закровоточил и в спячку. Между пунктами частенько проскальзывал таз из-под кровати. Малоприятное зрелище. Мертвенно бледный, с еле-еле распознаваемыми признаками не застывшего дыхания, он и Узумаки многократно пугал, так что тот проверял, жив ли «не чужой». Неспроста тётушка стала относиться к сыну так, будто он хрустальный. В каком-то смысле, оно так и есть — всякая неосторожность грозится навредить ему. Простуда, неловкое движение, всплеск негативных эмоций — по итогу будет уже без разницы. На сегодняшний день состояние Саске не столь плачевно, но эпизодами ему всё ещё срывает башню. Кто знает, чем может закончиться какой-нибудь его заскок? Истерические припадки, болевые конвульсии, жуткие обмороки — что угодно могло выстрелить в необратимые последствия. «Не чужой» хрупок. Что будет, если он умрёт?.. Наруто не представлял будущего, в котором «друга» нет. Если он опасался за его сохранность, избегая острых углов, то что уж говорить об Итачи, для которого любимый младший братец стократно дороже?
 
— В моём присутствии ему было лишь хуже. Вся эта кровь, крики, потери сознания… Я едва не потерял брата в той аварии и не хотел рисковать им вновь.
 
От признания «приятеля» на подкорках сознания у Наруто теплились некоторые сомнения: Итачи не тот человек, что пожертвует семейными узами из-за дурацкой ссоры. Это, как минимум, не по-взрослому! Он бы ни за что не променял брата на не стоящие того обиды. Узумаки мысленно усмехнулся, вспоминая, что творится в мозгах «не чужого». Итачи ненавидит его? Дураске, ну и валенок! Всё встало на свои места, и истинный мотив старшего несказанно радовал. Но на этом не конец:
 
— Да и приезжать часто из-за занятости я не могу. Врачи, лекарства, бытовые расходы — всё это нужно оплачивать. В связи с… обстоятельствами моя семья нуждается в финансовой поддержке, — и парень был готов на всё, чтобы оказать её, пускай придётся работать без выходных. Итачи заехал перед работой, дабы передать энную сумму денег, чем объяснялся его деловой прикид.
 
— Вот как… — упаднически пробормотал Наруто, опрокидывая взгляд на шероховатую поверхность обшивки, служившей машине в качестве пола. Как-то он не учёл, что таблетки, медицинские услуги, да то же кресло не берутся из воздуха за «спасибо». Косвенно, но Итачи непрестанно помогал Саске. А он, находящийся в непосредственном контакте с ним, что он смог за эти месяцы? На душе паршивее некуда, хоть псиной скули. Тётушка не простит его, если Саске всё же решится на… Омегу трухнуло, будто тело и разум отторгали нежелательные раздумья. Он тоже не даст себе забыть, как оплошал. Такое ему за века не искупить…
 
Работа… важная штука. Некогда Итачи сидеть с ним и чесать языком. Ему уже пора…
 
Щелчок переключения передач и плавное покачивание растормошили завтыкавшего в одну точку блондина, и тот суетливо заозирался, не улавливая, куда это Учиха собрался ехать с ним в придачу. Неужто его всё-таки доставят на больничную койку?
 
— Ита!.. — паренёк фактически взбунтовался, но вдруг совершил открытие: машина отползала назад, пища аварийкой и перебираясь на площадку перед гаражом.
 
Ключи провернулись в замке зажигания, и двигатель заглушился.
 
— У меня ещё есть полчаса в запасе, — парень утешающе улыбнулся, как улыбался младшим, когда те ещё были детсадовского возраста, дабы не допустить слёз из-за упавшего на тротуар мороженного или развалившегося кулича из песка. За сим жестом, мол, рано расстраиваться, он, как правило, компенсировал «ущерб» или переключал детское внимание на что-нибудь другое. — Пошли?
 
Голубые глаза просияли возрождённым оптимизмом, а с уст слетело благодарное:
 
— Ага!
 
______________
 
Микото робко смотрела на поднимающихся по лестнице парней, держа ладони у груди. Она с осени оставила попытки примирить сыновей: те не увенчались успехом, пагубно отразившись на здоровье младшего. Всё заканчивалось скандалом и струйками крови из носа, и потому ныне её донимал тревожный трепет. Глянувший на неё Наруто акцентирующе кивнул, как бы заверяя, что всё будет в порядке.
 
— Погоди, — шепнул он перед дверью в спальню.
 
Надобно бы предупредить Итачи о некоторых нюансах… Тот вопросительно насупился.
 
— Не упоминай при нём ничего, что связанно с водой, а то на мину попадёшь. Он не терпит этих тем.
 
Своеобразный инструктаж, но брюнет не задал никаких вопросов, и Узумаки уступчиво отпрянул, вручив ему инициативу войти. Отворив дверь, Итачи прошёл в комнату, следом за ним неотстающий Наруто. Саске сидел, облокотившись на подушку, заранее уставившись на порог, в котором вот-вот должны были появиться двое. Весь напрягшийся от неизбежного столкновения он не смел дрогнуть. Тело налилось свинцом, потяжелело, превратилось в ещё более бесполезный кусок мяса. Холодящий страх сковал его. Страх, что от него отрекутся, что поднимут на поверхность всю заслуженную, но ранящую правду о нём, и контратаковать будет нечем.
 
— Итачи…— прозвучало несмело. Парень словно был не в праве обращаться к тому и называть своим братом. В горле пересохло. Сколько же всего хотелось сказать, но мысли как назло опустели.
 
Саске и прежде рядом с Итачи выглядел моложе и смазливее, что логично, но сейчас, обмельчав из-за худобы и стушевавшись, на его фоне он был похож на ребёнка. До неузнаваемости потерянный юноша, ища защиту, посмотрел за спину старшего брата, на отчего-то довольного Узумаки. Учиха, постоянно желавший выпроводить «друга», пожалуй, впервые умолял того не уходить, беззвучно, но громкость читалась в его выражении лица.
 
На это Наруто еле улыбнулся, по-тёплому, без крупицы злорадства, и обеими руками показал «приятелю» два больших пальца вверх, говоря тем самым: «Всё пучком, не дрейфь!». А затем ступил назад, и ещё, и ещё на шаг. Интуиция подсказывала, что ему, строптивому тугодуму и надоедливому прилипале, пора наконец-то послушаться Дураске и ретироваться из комнаты, оставив братьев наедине. В их предстоящей беседе он лишний.
 
_______________
 
Дверь за ушедшим блондином закрылась, скрипнув петлями, и повисла гробовая тишина.
 
В голове бардак. Разум по-тупому онемел под напором мешающих эмоций, отказываясь генерировать здравые предложения. Саске нерешительно повернулся к брату, всем видом демонстрируя, что понятия не имеет, как вести себя и о чём говорить. Всё внутри съёжилось, когда тот молча направился в его сторону. Чем сильнее сокращалось расстояние, тем звонче вопило нутро, требуя разлепить склеившиеся губы и выжать из себя хоть что-нибудь. Извинись… Извинись же! Скажи, как тебе жаль!
 
Старший подошёл впритык к койке, грозно нависнув над сидящим. Тот и не знал, чего ожидать. Тут Итачи занёс перед собой руку, неспешно ведя ту по направлению к младшему. Инстинктивно Саске захотел отстраниться, увернуться, как от удара, но оцепенел, распознав до боли знакомый жест — недокулак с выставленными указательным и средним пальцами.
 
Тык.
 
Мимолетный «тык» в лоб, что был значимее любого касания. Сей жест придумал Итачи в детстве специально под характер Саске: маленьким тот ещё как-то шёл на объятия родственников, а повзрослев, недотрожливым стал, делая исключения разве что матушке, терпя её без брыканий и скуксившейся моськи. Поэтому Итачи нашёл альтернативу их взаимодействию, заключив все тёплые чувства в простом движении, что выражало любовь и привязанность.
 
Но… почему?
 
Саске в удивлении машинально ощупывал лоб.
 
— Я скучал, младший братец.
 
«И я», — бесновалось в груди, но юноша продолжал молча смотреть на брата. Что-то блокировало в нём способность проявлять нежность и ласку, а может, он сам по себе попросту не способен на них. Это ещё сильнее окунало в смущение. Впрочем, Итачи и так понял его, садясь подле. Наверное, запоздало спрашивать, злится ли он. Секундным жестом ему уже на всё ответили.
 
— Прости, что так долго не навещал. Как старший брат, я не должен был оставлять тебя.
 
— Нет, — отрицательно качнулся младший. — Это мне следует…
 
— Хватит с нас сожалений, — перебил его брат. — Мы достаточно потратились на него. — С чем Саске никак не мог поспорить. — Как ты себя чувствуешь?
 
Банальный вопрос в другой ситуации взбесил бы своей заезженностью, но после их разлада слышать его было невообразимо приятно. Как груз с плеч. Всё будто вернулось на круги своя. Никакой терзающей ссоры.
 
— Лучше, — кратко, но охотно ответил юноша.
 
— Это видно, — удовлетворительно хмыкнул Итачи. — Я рад, — добавил он, оценивающим взглядом пробегаясь по сидящему.
 
Тот по-прежнему бледноват, но это ладно, светлый тон кожи характерен для их семьи. Главное, нет той нездоровой синеватой серости и ужасной худобы. До изначального веса есть и есть, конечно, но по сравнению с тем, что было, — небо и земля.
 
— Наруто на славу потрудился.
 
— Узумаки? — скептически уточнил Саске, не смекая, при чём тут вообще этот болван.
 
— Да. Я смотрю, вы стали ещё ближе.
 
Многое это доказывало, начиная с одёжки брата на Узумаки, кроссовок в коридоре, ранца на полу у кровати и заканчивая переживанием того за Саске, что аж тряской захлестывает. Их отношения утеснились. И диван в зале не расстелен. Гадать, что к чему, не приходится, но речь не о том.
 
— Ничуть, — Саске воспротивился скорее по привычке. Отрицал дружеские связи с блондином не вдумываясь, потому что им положено быть соперниками на грани со враждой. Таковы их взаимоотношения. Всегда так было, и иного сценария не дано. Он бесит Узумаки, а Узумаки бесит его. Всё статично. — Просто он прилип ко мне как банный лист.
 
На язык младший бывал грубоват, и Итачи относился к сему с обыденностью, иногда укрощая вредный нрав братца, если тот наглел и переступал черту приличия. Исходя из некоторых наблюдений, пора повторить «процедуру нравоучений». Внешне Саске явственно поокреп, его эмоциональное состояние малость стабилизировалось, и подмечалось сие старшим так же, как и то, что у Наруто всё с точностью наоборот. Голос энергичный, а на лицо утомлённый. И если утренняя выходка ещё могла сойти за норму для него, то дальнейший монолог отчаяния и бьющий всё тело мандраж жизнерадостному Наруто были в корне несвойственны. Замашки братца его нещадно истощали. То, как нарастающее влияние Саске на Наруто провоцировало его взбалмошность, вызывало у Итачи настораживающее предчувствие.
 
— Будь с ним помягче, — посоветовал он.
 
Младший едко усмехнулся. Тема для разговора, коей являлся Узумаки, очевидно расслабила его.
 
— О, так он нажаловался на меня?
 
Умора. Бедненький мальчик побежал плакаться старшим. Тц, придурок.
 
Старший Учиха усмешки не разделил.
 
— Он беспокоится за тебя.
 
— Молодец, медаль ему на шею, — Саске не жалел сарказма. Его смущённости след простыл, будто её и не было. Болтовня об Узумаки раззадоривала и отчего-то злила. Почему они вообще говорят о нём? Плевать на него и его беспокойства.
 
— Братец, у всего есть последствия. Не забывай, какой Наруто человек. Ты не придаёшь значения тому, что говоришь, но он воспринимает сказанное тобой куда ярче, и это вредит ему, — прозрачно намекнул о своей осведомлённости старший. — А печали и волнения у него долго внутри не засиживаются, и однажды это может плохо закончиться. Ты сообразительный парень и должен нести ответственность за свои поступки.
 
— Он был предупреждён, — упрямо фыркнул тот. — Его синдром спасателя — его проблема. Я не просил таскаться со мной.
 
— Его не нужно просить.
 
— Вы что, сговорились? — выпалил младший, чья шкала раздражения оживлённо карабкалась выше и выше. С какой стати ему отвечать за то, что Узумаки эмоциональная тряпка? С чего все решили, что он обязан с ним нянчиться? — Что ж он никак не отстанет от меня, если ему так плохо? — за насмешкой промелькнула агрессия. — Помимо того, что он идиот, он ещё и мазохист. И это тоже не моя проблема.
 
Итачи терпеливо вздохнул.
 
Глупый младший братец… Немудрено, что его сценки сработали на впечатлительном и доверчивом Наруто, что примет за чистую монету всякую информацию, произнесённую серьёзной интонацией. Младший — тот еще актёр, но соль в том, что на блондина хватило мастерства убеждения, а на себя, увы, нет. Как и на старшего. Итачи насквозь видел, что таится за язвительной ухмылкой, за оскорблениями, за вопиющими выходками — за всем, что так подкосило Узумаки. Что бы братец ни твердил и ни делал, он не умереть хочет — он как раз этого очень боится. Страх и грусть — подлинные катализаторы всей его злобы. Он упорно старается себя обмануть, заставить себя поверить в то, что жизнь ему не дорога, что ему всё безразлично, ведь иначе будет куда больнее, ужаснее и печальнее осознавать своё положение, прикованное к инвалидному креслу. Наруто же не повезло стать средством достижения его цели. Убедить себя в том, что иллюзия на деле правда, проще при правильных декорациях, а именно — при наличии живого окружения, что искренне верит в эту иллюзию и дополняет её своей реакцией. Поэтому-то при парнишке разыгрывались представления и звучали соответствующие спектаклю фразы. Осознанно или нет Саске создает для себя среду, чтобы проникнуться самообманом. Однако у него не выходит. Эпизодично, в непредвиденных обстоятельствах он теряет самоконтроль, эмоционируя, чем неумышленно рушит каркас иллюзии. Не справляется со страхом, испытывает его и злится. Злится, ведь тогда он вновь ощущает сводящую с ума безысходность. А сей гнев вымещается на том, кто удобнее, на том, кто позволит, — на Узумаки.
 
Мотивы брата были для Итачи на ладони. Тому свыкание с собственными изъянами даётся тяжко, как и признание того, что Наруто больше, чем декорация. Он не уследил, как подпустил того к себе на дистанцию короче прочих, и благодаря этому паренёк внес неоспоримый вклад в восстановление его здоровья. Из всей родни он единственный ухитрился найти к нему, вредному до безобразия, подход. Без него Саске придётся несладко.
 
Но с лазаньем в душу младшего надо быть аккуратнее — тот не жалует мозгоправства.
 
— Наруто всем сердцем желает помочь тебе, потому что вы не чужие друг другу люди.
 
Младший страдальчески закатил глаза. Опять двадцать пять. Это чёртово клеймо «не чужих» с ним на всю жизнь, что ли? Регулярно всё упирается в это. Как же надоело.
 
— Вы выросли вместе, и вполне нормально, что за эти годы он по-своему к тебе привязался.
 
— Да знаю я.
 
— Наруто напористый, своенравный и преданный друг. Он пойдёт на безрассудство ради тебя, будет терпеть твои поведенческие скачки не из-за слабости духа, а потому что дорожит тобой. Но если ты продолжишь перегибать палку, то в конечном итоге он действительно уйдёт, — двусмысленно предупредил Итачи.
 
— Ну и скатертью дорожка, — съязвил сидящий, не вникая в подтекст.
 
— Саске, — строже, но радужка не окрасилась алостью. Применять сей метод устрашения и принуждения Итачи в кругу семьи себе не позволял, да и в принципе использовал редко.
 
Оборонительные огрызания в ответ на приструняющие нотки щекотнули язык, но Саске придержал их во избежание ругани.
 
— Брат, это ж Узумаки, — осклабившись, обесценивающе шикнул он. Что с тем станет? А ничего: блондин стойкий и на зависть живучий. Влипать в неприятности для него не ново. Кроме того: — Он пообещал мне и теперь не откажется от своей идеи, чем бы она ему ни обошлась. Ума не хватит сдаться. Я отделаюсь от него только в том случае, если он умрёт, и то это не гарантия, — для юноши сие утверждение было всего-то чёрным юмором с долей иронии.
 
— Как бы ты потом не пожалел о своих словах.
 
Отвлёкшись, старший сконцентрировал взгляд на наручных часах. Половина седьмого.
 
Младший тотчас потускнел, сбросив ехидную маску.
 
— Тебе пора?.. — сквозь предугадывание протиснулась незваная тоска.
 
Итачи сразу вспомнилось, как когда-то маленький братец не пускал его на дополнительные занятия, вцепившись в форму и чуть ли не слёзно прося: «Не уходи, братик», с детским таким акцентом, и голосок тоненький, что аж душа разрывается на части — хоть отменяй все дополнительные секции. Саске тогда года три было.
 
— Да, — неохотно подтвердил старший. — Но, — на его лице проступила согревающая улыбка, — я ещё приеду. Обязательно.
 
_______________
 
Подойдя к лестнице, Узумаки положил ладонь на перила для дополнительной опоры и попробовал усесться на пол. Стоять было как-то больновато. Не прям смертельно больно — сносно, но при продолжительном поддержании тела в вертикальном положении жар в мышцах нарастал, становясь всё неприятнее. Сгибать колени, как выяснилось, оказалось ещё больнее, но было уже поздно корячиться, и блондин кое-как опустил копчик на ступеньку. Выдохнул. Ему таки удалось сохранить лицо при старших: когда поднимался по лестнице, думал, что вот-вот взвоет и шваркнется. Адовое действо. Синячище на обе ноги он точно урвал в свою копилку. Мать увидит — уши надерёт. Придётся в штанах походить и на глаза ей бросаться реже. Невзирая на это, Узумаки влекло то, что его коллекция «передряг» пополнилась новым «экспонатом». Под машину он ещё не попадал. Ничего хорошего, конечно… но сей пунктик он отметил в голове галочкой — «проверено, каково это». Специфический опыт получен. Но зря, наверное, он так поступил: ринулся под машину тому, чей младший брат пострадал в дорожно-транспортном происшествии. Если б столкновение было жёстче, и он присоединился к Саске на скамью для инвалидов, то что тогда? С Итачи что? С родителями? С остальными? Зря, зря… Наруто укоризненно стукнул себя костяшкой указательного пальца по переносице. Как обычно, сначала сделал, а потом подумал, от ведь! Лишь бы авантюра окупилась…
 
Дверь отворилась, и Наруто мигом подскочил к вышедшему Итачи. Притормозил от стрельнувшей боли. Безмолвно ругнулся.
 
— Выглядишь уставшим, — с ходу намекающе обозначил Учиха. За те минуты, что он провёл в комнате брата, Узумаки побледнел, что ли. И синяки под глазами вырисовались выразительнее. Вкупе с растрёпанными волосами он смотрелся совсем уж потрёпанным.
 
— Не, всё отлично! — парнишка кривовато улыбнулся, не ожидая от того замечания по поводу своей внешности ни с того ни с сего. — Не надо обо мне сейчас. — Им овладевало любопытство. Блондин кивнул на дверь. — Ну и… Как?
 
Старший ничего не сказал. Эта дурацкая манера Учих игнорировать, когда вздумается, подбешивала Узумаки. Слова для их семейки платные или что? До того, как парнишка накрутил себя и вспылил, брюнет обнадеживающе похлопал его по плечу и, зазывающе обернувшись, направился к лестнице.
 
За мимолетным ступором Наруто ощутил, как с него спал незримый груз, и тут же задышалось легче — как удавку с горла сняли. Сбросив оторопь, он поплёлся за страшим.
 
Хвала богам, ссора улажена…
 
— Ты говорил, что пытаешься вернуть его, — многообещающе рассеял тишину Итачи. — И каков твой план?
 
— Не знаю, — честно признался светловолосый, ступая позади него, — но я не собираюсь отступать! — факт примирения братьев воодушевлял. Проблемных «зон», что гложут Саске, поуменьшилось. Славно. Возможно, в будущем что-нибудь да поменяется от сего хода, да так, чтоб всё наладилось.
 
— Непростую роль ты на себя взял. Возвращать травмированного человека к обычной жизни очень тяжело и в психологическом, и в физическом плане. — Мнение Учихи отчего-то омрачало. Пожалуй, потому что оно правдиво. Тяжело, и Наруто измотался гнать от себя сомнения. — Но ты справишься.
 
Он чуть не оступился, и боль ни при чём. В него, в его затею поверил кто-то, когда его собственная уверенность пошатнулась. Незамысловатая коротенькая фраза, но до чего же успокаивающая, до чего важная.
 
— Думаю, Наруто, ты породнишься с Саске ещё сильнее, чем я.
 
— Да ну, — без энтузиазма фыркнул тот. — Мы ругаемся чаще, чем здороваемся. С чего бы?
 
— Ты не повторил моей ошибки — ты не послушался его и не ушёл.
 
— Толку-то? Я ничего не сделал…
 
— Это мой брат научил тебя пренебрегать своими достижениями?
 
Юноша поднял на Учиху блестящий замешательством взгляд, жаждущий пояснений.
 
— Матушка рассказывала мне о твоём положительном влиянии на Саске, когда мы созванивались. После произошедшего с ним тем днём он не шёл на уговоры и не ел, но ты ухитрился договорится с ним, и теперь ему в разы лучше. Он превратился в затворника, но тебе удалось развести его не на одну прогулку, и благодаря этому он не отгородился от всего мира.
 
Результат очевидный для всех, но, поди, не для юноши. Потому Итачи счёл, что его было необходимо озвучить: для наглядности, дабы понизить повышенный от стрессовых ситуаций уровень безрассудства в поведении Узумаки, чтоб то ему опосля не аукнулось. Эдакий предохранитель, но его долговечность зависит от Саске, в то время как его же самочувствие неразрывно связалось с Узумаки.
 
— Это успех, гордись собой.
 
— Я-то?
 
Нечасто же Наруто кто-то хвалил. Саске — да, но чтоб его?.. Ему свойственно всё ломать и портить, а тут такое… Блондин аж смутился.
 
Спустившись на первый этаж, Итачи прошёл в коридор, перед тем обмолвившись парой-тройкой слов с матерью. Наруто не грел уши, но боковым зрением видел, как тётушка скоренько прижалась к сыну, ласково улыбнувшись ему. Ей тоже воссоединение сыновей принесло облегчение.
 
Пока старший обувался, используя металлическую ложку, удобство которой Узумаки никогда не признает, он, прислонившись спиной к стене, решил того проводить.
 
— Ты ещё никогда не хотел так сильно выручить моего братца, — с искрой заинтересованности отметил Учиха. — Помощь ближнему — похвальное рвение. Но учёл ли ты риски? — сняв с крючка куртку, он навёл на младшего вкрадчивый взор.
 
— Риски?
 
— Саске всегда старается выглядеть невозмутимым: это создает у окружающих определённое мнение о нём, а также помогает ему самому переживать трудности. Он кажется неприступным, но, по правде, он крайне уязвим. Неспособность адекватно воспринимать неудачи для него губительнее любого недуга. Если дать ему надежду, а затем вновь отобрать, для него этот провал будет страшнее смерти. Потому я хочу спросить, готов ли ты пойти на риск, без всякой гарантии дав ему надежду?
 
Вопроса Саске Наруто коснулся необдуманно, вгорячах, в порыве несогласия с «неправильностью». В нём полыхало намерение по-быстрому сию «неправильность» искоренить, применяя любые средства, будь то шантаж или попытки втереться в доверие ради выгоды. Во главе всего была эгоистичная цель — вернуться в зону комфорта, неотъемлемым фрагментом которой являлся тот Саске, до аварии. И, если откровенно, тогда на «приятеля» Наруто было плевать, как и на его желание, мнение, переживания. Начхать на возможный риск и последствия. Главное — достигнуть цели. Саске — всего-то очаг возгорания «неправильности». Сломанная деталь, которую надо починить. Узел на шнурках, который надо развязать…
 
Но что-то в отношении Узумаки к нему изменилось. Опасения Итачи были ему предельно ясны.
 
— Для меня другого варианта нет. Не могу спасовать, — блондин безвыходно, но отнюдь не трагично усмехнулся. Он пообещал, а значит, ему остается лишь собрать волю и терпение в кулак и довести дело до оптимального конца. Не ради цели. — Но… В чём я и уверен на все сто, так это в том, что Саске будет сожалеть всю жизнь, если не попробует ничего предпринять. И я тоже не расквитаюсь с совестью, если сдамся.
 
Старший помолчал с минуту, поправляя шарф, а затем ответил ровной и твёрдой интонацией:
 
— Мне нужно решить.
 
Что именно — не конкретизировал, но это определённо что-то серьёзное.
 
— Звони, если понадобится помощь. Не взваливай на себя всё, — настоятельно порекомендовал Итачи. Кисть уж было легла на дверную ручку, но тут он обернулся, точно вспомнив что-то. — Наруто, не всегда слушай моего брата. И впредь не бросайся под колеса, — последняя фраза скорее походила на родительское нравоучение.
 
— А, да, извини, — юноша неловко потрепал затылок, кожей ощущая неодобрение Учихи.
 
Но тут ему протянули ладонь для прощального рукопожатия, что в их семьях применялось исключительно между взрослыми. Ему же, мальчишке, на прощание обычно взъерошивали волосы, гладя по макушке, — младший как ни крути.
 
— И спасибо, что приглядываешь за ним.
 
Потупив на ладонь брюнета, малец ухмыльнулся шире и пожал ту, склонив голову, мол, не за что.
 
Он приглядывает? Хм, забавно. Они с Дураске поменялись местами.
_________________