Ливень

Ответственность

Парнишка ждал от «приятеля» ворчливое:

—«Все, показался? Ну так вали теперь отсюда!»

Но такового не последовало.

Учиха, еще недавно проявляющий какую-никакую инициативу в разговоре, оставил эдакое взаимное откровение безо всякого ответа. Он, казалось, утратил всякий интерес как к беседе, так и собеседнику: вся его мимика и эмоциональность обеднели, а глаза налились отрешённой пустотой, так что даже живого блика в них не наблюдалось. Молчаливый и до жути неподвижный, он стал похож на бездыханную куклу, что, впрочем, не так уж и ненормально для него. Бывало такое, что он «подвисал», а то и замирал полностью, точно переключатель в его голове прищёлкнуло на режим «выключено».  Пора бы привыкнуть, но Наруто все никак не мог приноровиться к резким уходам «приятеля» из реальности, порой не понимая, по-настоящему тот в себя ушел или всего-то  отвечать не захотел из вредности. Тут попробуй отгадай! Хотя второй вариант случался чаще прочих.

Вообще изначально только такой и был: Дураске всегда слышал парнишку, но демонстративно игнорировал, изредка закатывая глаза. Лишь этот жест опровергал его глухоту, давая Узумаки понять, что Учиховский гад все слышит и специально действует на нервы своим безмолвием. Но с осени, после всего произошедшего, притворство обратилось правдой. Не то чтобы Узумаки был шибко внимательным или сообразительным, но и ему было ясно, что после аварии с черепушкой «друга» что-то стряслось. Что-то, из-за чего тот периодически был «не здесь». И пусть Нару звал это «уходом» в себя, слово «провал» он считал более подходящим. Уходит в себя человек постепенно, даже если быстро, а тут – бац, и уже «не здесь». Да и зачем люди погружаются в собственные мысли? Чтобы подумать над чем-то, пофантазировать, отдохнуть от всего и всех. У Дураске же в такие моменты вряд ли была хотя бы одна мысль. Скорее всего, не было вообще ничего. Возможно, Учиха сам не замечал своих «провалов» в себя. Наруто сделал такой вывод, поскольку после своего возвращения в реальность  Учиха нередко выглядел дезориентированным, хотя и делал вид, что все, как обычно, будто его не отключало на несколько секунд или даже минут. Во всяком случае, блондин думал, что так и было, а спрашивать напрямую ему не доводилось. Вот что бы ему ответили?

—«Не твоего ума дело!» — или: — «Отвали!»

Ну его, этого Дураске. Пускай лучше молчком сидит. Стремновато, но в целом безобидно. И все бы хорошо, ну, тупит себе в пустоту и тупит, но одно «но» порядком напрягало Узумаки… Учиха после «осмотра» так и не отпустил его руку. Завис, держа парнишку за кисти, как так и надо! Да еще и так… так двусмысленно со стороны. Не грубый хват за запястье в приступе боли или гнева, а, черт его за ногу, аккуратное и, блять, заботливое прикосновение..! Так только воркующие парочки и держатся! Для большей нелепости картины не хватало какой-нибудь слащавой речи от него. Паренька аж передёрнуло от собственной фантазии, ускользнувшей из-под его контроля. Что бы он, да с Дураске?! Не в этой жизни! Нет, вообще ни в какой жизни, ни в какой параллельной вселенной! Уж лучше сотню гвоздей съесть или добросовестно прочесть учебник по физике! Внутри все неприятно и чужеродно заворочалось. Слишком странный, слишком неестественный контакт! Они ж соперники, на дух друг друга не переносят  - какие ручки?! По телу Узумаки как электрическая волна прошлась. Не пристало ему держаться за ручки с Учихой…Брр! Зачем тот вообще взял их? Неужто взаправду переживал? А если Саске неслучайно… Ох, Боже, нет!  Этого только не хватало! Хаотичные мысли в край распоясались, и от них парнишка чувствовал себя все неудобнее и неудобнее. Помотав головой, в попытке спастись от противных бредней, он нервно оттянул кисти к себе.