My Angel

Часть 15

Феликса приводят в огромный просторный холл, где страж отпускает его их рук и сажая на колени, отходит к выходу. Оба родителя стоят за спиной ангела и тот продолжая всхлипывать, поднимает глаза наверх.

На высоком пьедестале находилось четыре главных серафима и два архангела-стража позади.

- Вопиющий случай, Серафим Ли! Ваш сын, чистейшей души ангел, совершил грех! За такое нужно отправлять в ад, к самому сатане! - высокомерно сказал один из высших.

- Мы рассмотрели твоё дело, Феликс! - начал говорить второй на пьедестале, - Твой отец просит заточить тебя в башне, до конца твоих дней, а твой папа просит стереть память и оставить в раю. Я же за заточение! Чтобы ты страдал от своих чувств к грешнику, пока не умрёшь от этой непорочной любви! - его голос прозвучал словно гром.

- Я за ад! Как только твои крылья отрастут, пусть пламя ада испепелит их снова, и так раз за разом! - подал голос третий.

- Феликс, - обратился к омеге самый молодой из высших, - А что выбираешь ты? Гореть в аду, начать новую жизнь, или просидеть в башне до конца своих дней, умирая от душевных терзаний? - любезно предложил выбор он.

Ангел, стёр тыльной стороной слёзы, и дрожащими губами произнёс.

- Где Ваше милосердие, Серафимы? Разве вы не разжигаете любовь в сердцах живых? Разве вы не бережете душу заблудшего? Да, я полюбил человека! И хочу признаться, что его прикосновение, ни стоит ни одного райского местечка! А его губы, не сравнятся ни с одной мягкой подушкой Эдема! Один его взгляд, теплее любого райского одеяла! В чём я грешен? В том что полюбил?

После сказанных слов, молодой Серафим поднялся с места и грациозно спустился вниз, широко размахивая крыльями. Он откинул от лица свои длинные белоснежные волосы, и подойдя вплотную к омеге, поднял его мокрый, от слёз, подбородок на себя.

- Ты можешь прожить тысячи жизней, Феликс. Ты живёшь в раю. Неужели ты готов променять Эдем, на земного грешника?

Ликс смотря полными слёз глазами на высшего, дрожащим голосом, хрипло ответил:
- Мне не нужны тысячи жизней. Я хочу прожить одну, со своим любимым.

Всё шокировано замерли. Молодой Серафим презрительно хмыкнув, откинул его подбородок от себя. Затем громким и властным голосом, огласил приговор в звенящей тишине.

- Хочешь любви? Будь по твоему!! Любовь будет жить в тебе, и надеюсь ты будешь наслаждаться ею в башне "печали"!! Я ни за что не сотру тебе память, иуда!! Заточить его в башне, до конца его дней!!

Высший указал пальцем на Феликса и страж тут же подлетел, хватая омегу за плечи.

- Серафим, пожалуйста! Просто изгоните меня из рая!! Прошу Вас, Высшие!! - вырывался омега, истошно крича, не отвлекаясь на боль, жестоко вырванных крыльев.

- Предатели, должны страдать!! Как только его крылья отрастут, оборвать их вновь!! - приказывает он стражу и переводя взгляд на Феликса, произносит стальным голосом, - Ты, будешь слышать как он зовёт тебя, каждый раз разрывая твоё доброе сердце...

Феликс задыхаясь в слезах, с отчаянием смотрит на родителей, в поисках помощи. Отец, у которого не дернулся ни один мускул на лице, безразлично смотрел на то, как его рыдающего сына уводят. А папа, чьи глаза блестели от слёз, лишь беспомощно провожал Ликса взглядом, прижимая руки к груди.

Омегу бросили в одну из комнат в башне "печали" и закрыв дверь на огромный навесной замок, оставили его наедине со своими мыслями и болью.

Башня "печали" известна своими сказаниями о влюбленном ангеле, который так же, лишившись своих крыльев, спрыгнул с крыши этого здания. И теперь рядом с ней не растут цветы, и не летают птицы. Именно отсюда пошли слухи, что ангелы вовсе не бессмертны.

Усевшись в угол, омега прислонился спиной к холодной стене и вскинувшись от режущей боли на спине, болезненно простонал.
Слезы душили. Феликс не задумывался прежде, что такое прекрасное чувство как любовь, приносит столько страданий и слёз. Парадокс.

Спустя вечность, раздается противный скрип тяжёлой, железной двери, что прошёлся по без того натянутым нервам падшего ангела.

На пороге появляется отец.

- Ты не всё сказал? - безжизненным, сиплым голосом спросил ангел, хмуро уставившись на родителя.

- Сынок, поверь, мне тоже нелегко. Я не могу перевернуть небеса ради твоей глупости. Как только ты забудешь его, я поговорю с советом о пересмотре твоего дела. После того что ты им наговорил, это будет трудно, но я попытаюсь. Этот человек, на днях встретит своего истинного и забудет о тебе.

После услышанного глаза омеги в ужасе расширяются, а маленькие ручки хватают за рубашку отца, судорожно сжимая.
- Нет! Отец, пожалуйста! Не поступай так со мной! Неужели тебе совсем меня не жалко? - слезы переливались блеском на его тусклой коже лица, что исказилось в рыданиях.

- Это ради твоего же блага, Феликс. Подумай. Я помогу, если ты поможешь мне. - отец поцеловал сына в лоб и с трудом оторвав от себя его руки, вышел, снова скрепя дверью.

- Отец, пожалуйста! - кинулся к выходу омега, но дверь закрылась перед его лицом.