Мы тоже можем быть счастливы

Никто И Ничто.

Эндрю знал, что чувствует.

И ненавидел это.

Глаза сами непроизвольно находили его в толпе игроков.
И даже находясь у ворот, он мог разглядеть капли пота, полностью покрывающие его лицо, рыжие пряди, что кудрявились и выбивались из-под решетчатого забрала, и ледяные глаза, которые были полностью захвачены игрой.

Нил жил экси.

Он — нет.

Ослепляющий свет площадки, скрип кроссовок игроков и звон скрещивающихся клюшек не заставляли его сердце биться быстрее.

Ничего в этом мире уже не должно было вызывать подобной реакции. Мир серый. Однотонный. Полный ярлыков и шаблонов, в которые его загоняли множество раз.

Но, блять… Почему, когда он падал на землю под применением грязных силовых приёмов соперников — сердце падало вниз вместе с ним. Искры гнева прошибали тело, а всплеск ярости так и рвался наружу. Это неправильная реакция. Так не должно было быть…

Но это есть.
И Эндрю перестал отрицать.

Наоборот.
Медленными шагами он пытался распробовать новые ощущения. Прикоснуться к огннному шару в животе и прогреть охлодевшую душу в тёплых и столь опасных лучах доверия.

Ничто из происходящего не имело смысла. Никто этот смысл не мог дать.
Но Нил был его никем, а то, что он делал — ничем. Их ничем. Хотя вряд ли Нил называл это именно так. Но другое название Эндрю просто не мог признать. Не сейчас… Возможно никогда.

От его улыбки в конце игры… От взгляда, полного благодарности и… Гордости?

— Нет. Да. Может быть.

От бесконечной синевы среди огненного золота, будто поле васильков на алом закате… От вызывающих фраз в микрофон журналистов, и от этой хищной улыбки при мыслях о победе.

По телу пробегали приятные электрические импульсы, и в них хотелось безвозвратно тонуть, тонуть, и тонуть…

И он тонул.

Хотя, пожалуй, больше всего: больше разговоров, больше неожиданностей и понимания, и даже больше правды…

Цепляло доверие.

Хрупкое и столь необходимое в их отношениях.

Эндрю порой не мог его принять. Он не находил ответа на простейший вопрос: почему?

Почему Нил смотрел ему в лицо, будто находя тот самый немой ответ, неся полную чушь про сплочение и командный дух? Почему постоянно сувал свой нос в чужие проблемы (в том числе и проблемы Эндрю), зная о неприятных (и это в лучшем случае) последствиях для самого себя. Почему не сбежал тогда? Почему не оттолкнул? Почему остановился, и продолжал слушать и слышать Эндрю каждый раз.