Ещё одно неправильное решение в жизни и я потеряю всё, абсолютно все, что давало мне силы для борьбы с судьбой. Я не могла поверить в то, что я не замечала всех совпадений, что я слепо не верила в них. До последней секунды я убеждала себя, что Глеб Остапович, человек, в которого я, кажется, влюблена, не окажется тем самым другом, которому ты рассказывала каждую свою тайну.
Я абсолютно чиста и открыта перед Викторовым сейчас, когда тот понял, кто его ученица. Глеб Остапович знает намного больше, чем могло быть позволено учителю. Он знает ровно столько, сколько может знать близкий друг.
Рэд знал, что я в л ю б л ё н а, а Глеб теперь боялся этого, ведь даже и представить не мог, что с этим стоит делать.
Я и Глеб, Та и Рэд, ученица и учитель — как не скажи, это были три разных пары, три разных вида отношений, которые никак не получится соединить воедино за пару часов. На это нужно время. Время и нужная компания.
— Может, скажете хоть что-нибудь? — боязливо протянула я, чувствуя, как слова будто срезали с языка.
Я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы перемотать время назад и н и к о г д а не снимать пользователя «Red Moon» с чёрного списка.
— Или, чёрт, дайте мне уйти прогуляться и мы забудем об этом, — быстро протараторила я, уже намереваясь ускользнуть от Глеба Остаповича, как вдруг тот будто вышел из некой прострации, поднимая взгляд янтарных глаз на свою ученицу? Подругу?
— Будешь бегать, словно тебе пять лет? — усмехнулся Викторов, убирая телефон и неловко переминаясь с ноги на ногу.
Глебу двадцать пять и он не готов убегать от проблем. Он слишком взрослый, чтобы бежать, не оглядываясь. Стоит решить все здесь и сейчас, собственно, как мужчина и пытается на данный момент сделать.
— Ты это хорошо умеешь, но веди себя по-взрослому, блять, не заставляй меня нервничать, — оборвал меня преподаватель, видя, как я пытаюсь выдавить из себя пару слов и, видимо, скрыться.
Мне семнадцать и я только что первый раз встретила своего интернет-друга. Интернет-друга, которому доверяла и который оказался директором моей школы. Я знает, что грозит Глебу, если у нас будет что-то большее, как мы оба мечтали.
— Ты же понимаешь, что я не готов смотреть на небо через решетку? — спокойно уточнил Глеб Остапович, пытаясь поймать мой взгляд, что выходило довольно плохо. — Нам нужно прекращать всё это, как бы трудно не было, — вдох, как начало чего-то масштабного, — ты мне нравишься, да, — и выдох, как финальная точка в огромной компьютерной программе, — но я готов потерять тебя, чтобы защитить нас обоих.
