𝐓𝐮𝐳 𝐜𝐡𝐞𝐫𝐯𝐞𝐲 | 𝐓𝐚𝐞𝐧𝐧𝐢𝐞

•47•

Тэхён

— Правда.

Тишина. Я киваю один раз, второй, а затем вздыхаю.

— Прости, но, к сожалению, в моем случае все иначе.

На языке чувствуется горечь этой лжи. Мне больно, но я все равно продолжаю, наслаждаясь уроном, что отражается на ее лице:

— Это все была лишь игра. Секс был хорош, это трудно отрицать. Но теперь, когда я об этом задумываюсь, знаешь, что кажется мне забавным? – вдруг усмехаюсь я. – Когда еще в Макао я предложил тебе работу, ты сказала, что не проститутка. Полагаю, это тоже была ложь.

Дженни наотмашь дает мне пощечину. Я ждал этого, поэтому не удивился. Тем не менее сила этого удара меня все-таки поразила, и я с удовольствием ощущаю, как горит отпечаток ее ладони на моей щеке.

Я снова смотрю на нее, уже безо всяких улыбок, и понимаю, что Дженни готова к скандалу.

— Что? – ядовито шепчу я. – Разве это не дело рук твоего отца? Должно быть, он очень тобой дорожит. Той, что всю свою жизнь соглашалась на что угодно в надежде, что он полюбит тебя...

— Заткнись, Тэ. Предупреждаю тебя.

— Ты, наверное, думаешь, что это я жалок, ведь мой отец умер, а мать сидит в тюрьме. Но знаешь что? Если мне кого жаль больше всего, так это тебя, Дженни, – говорю я ей на ухо мягким шепотом, словно шепот любовника. – Потому что в отличие от меня... у тебя больше никого нет.

Я даже не успеваю сказать что-то еще. Она изо всех сил толкает меня и, совершенно себя не контролируя, кричит:

— Ублюдок! Я запрещаю тебе жалеть меня!

Сначала я думаю, что на этом она и закончит, но она вцепляется в мою рубашку и снова пытается ударить. В попытке остановить ее я хватаю ее за запястья, и достаточно сильно, так, что она ударяется спиной об стену, отталкиваю. С полки с грохотом падает несколько книг.

Еще в воздухе Дженни подхватывает одну из них и бьет меня ею по голове. Я рычу от боли и отступаю назад. Не желаю делать ей больно, но в то же время меня одолевает чувство ужасной несправедливости. Мне хочется, чтобы она страдала так же как и я. Хочется встряхнуть ее за плечи и спросить, почему она так поступила, почему она не чувствует того же, что чувствую я.

Почему она должна была разрушить все именно тогда, когда я решил, что наконец-то нашел причину жить без чувства вины.