Рыба на мелководье

Глава 35. Дядюшка и племянник

Ойтеш зевнул и отрезал ломтик сыра. Хлеб показался ему каким-то слишком чёрствым и невкусным. Его ясность принюхался, откусил кусочек сухаря, по-иному это затруднительно было назвать, и недовольно выплюнул на тарелку. "Проклятье, - выругался он. - Что за болван испёк эту дрянь?" Ойтешу ничего не оставалось, как пообедать сыром без хлеба. Хотя не сказать, чтобы ему не понравилось. Ещё он съел порцию жаркого из крольчатины, немного баранины со специями, стаканчик вина выпил. Перекусил он знатно, как и подобает королевскому заместителю.

День был какой-то неспокойный, и Ойтеш, поразмыслив, отказался выходить из своих покоев. Он потребовал у кухарки на этот раз приготовить ему не отвратный, как он выразился, а достойный обед.

Его в обычности непослушные волосы сегодня улеглись весьма опрятно, хотя он даже не причесался. Весь день Ойтеш пробыл в постели и, в принципе, и дальше бы в ней оставался, если бы не нужда, требующая себя справить.

Его ясность нехотя вылез из-под одеяла и попытался найти туфли. То ли служанка унесла их для чистки и помывки, то ли они просто куда-то подевались, но ему никак не удавалось разыскать их. Сперва он, разумеется, заглянул в старый большой гардероб. По древесине расползались маленькие трещинки и щёлочки, дверца, и вовсе расшатанная, каждый раз грозилась оторваться от петель. Его ясность навострился отворять её так бережно, чтобы её ретивый нрав не вырывался наружу вместе с одеждой.

У Ойтеша были, конечно, какие-то парадные и домашние наряды, но его пёстрый халатик заменял ему их все, без сомнений. Его ясность и из особняка в нём выходил, правда вот, недалеко. Он стоял на пороге с кружечкой чего-нибудь горяченького и неспешно наблюдал перепалки знатных господ, слуг и служанок. Все они были неусыпно чем-то недовольны, чем-то раздосадованы. Возможно, Ойтеш не разделял их страданий оттого, что сам таковых обязанностей не имел. В смысле, что ему не требовалось стирать, готовить, убирать и тому подобное.

Он подозревал, а точнее, догадывался, что все эти суетные заботы, конечно же, очень нужны и важны, но стоит ли по ним так изводиться? Стоит ли вообще по чему-либо изводиться, если первопричиной всей этой ругани всё одно являются люди?

Королевская кухарка весь день проходила с кислой физиономией и лишь оттого, что её благоверный муженёк не воздал по достоинству её стряпне. Стала бы она так расстраиваться, коли бы сама попробовала неудавшуюся готовку, и та ей не понравилась? Скорее всего остального, кухарка бы всплеснула руками, сказав что-то вроде: "Ну, и такую едали" или "Важно ли, чем живот набивать?" А если некому хвалить, то некому и сетовать, потому Ойтеш всегда искренне изумлялся, когда стряпуха возмущённо хмыкала на просьбы сготовить какую-нибудь другую еду, повкуснее.