Save yourself

20 глава

Ким Джису

Небо окрашивается в оранжевые и розовые тона, когда солнце садится, скрываясь на горизонте на другом конце света. Из окна моей спальни я любуюсь километрами виноградников, полных винограда, почти готового к сбору.
В какой-то момент за последние три недели это вошло в привычку. Оставаясь в конце дня одна в своей комнате, я сижу здесь до тех пор, пока небо не потемнеет, тогда я залезаю в ванну и остаюсь там, наблюдая за святой в окне, достаточно долго, чтобы глаза стали тяжелыми и я смогла выйти из душа, одеться и, вскоре после этого, лечь на пол, укрывшись простынями, и заснуть.
Из своей комнаты я не слышу тихого шелеста листьев на ветру и не чувствую аромата вина, распространяющегося в воздухе, но я представляю их себе. Точно так же я представляю себе чувство покоя и умиротворения, которое нахлынуло бы на меня, если бы я была одной из многих рабочих, прибывающих в последние дни для сбора винограда, который начнется через несколько недель.
Я также представляю себе чувство благодарности, которое возникло бы в моей груди за то, что я нахожусь здесь, в этом прекрасном месте, вдали от своих проблем и болезненных воспоминаний. Я представляю себе чувство обновления, как будто я начинаю новую жизнь, и представляю, как во мне растет надежда, потому что я знаю, что чувства в моей груди не могут быть настоящими, они должны быть воображаемыми.
Я начала новую игру с самой собой. Я сижу здесь и день за днем задаю себе одни и те же вопросы. Я снова и снова воспроизвожу последние мгновения, прожитые в Бразилии. В них нет никого, кроме Чонгука, его слов и меня в лачуге, которую я называла домом.
Он сказал, что моя жизнь ничего не стоит для него и что я останусь в живых только потому, что не заслужила права умереть. Тот факт, что он просто оставил меня здесь, не ожидая от меня ничего, кроме того, что я продолжу дышать, свидетельствует об этом больше, чем любые действия, которые он мог бы предпринять против моей жизни.
Я ожидала камеры и плохого обращения, однако, как я поняла, ему нужно было бы позаботиться, чтобы дать мне это. Ему не нужно было давать мне ничего, кроме приговора остаться в живых, чтобы заставить меня страдать. Но интересно, знает ли он, насколько я нелояльна? Догадывается ли он, что всего за несколько недель наказания моя кожа приобрела цвет, тело - вес, а душа - вибрацию, говорящую о том, что мой дух не сломлен, как я считала долгие годы, что это так. Он был просто истощен и нуждался в выходе.
Когда наступает ночь и в небе не видно никаких цветов, кроме глубокого синего, я встаю с подушки под окном и иду в ванную, чтобы сделать еще один шаг в том, что стало моим ритуалом. Я включаю свет и подхожу к святой, мои руки раскинуты в миллиметрах от ее, и она словно просит меня отдать ей всю боль и насилие, которые есть во мне.
Я стою неподвижно, двигаясь только для того, чтобы дышать, несколько минут подряд. Я поднимаю глаза на ее лицо, приветливый взгляд такой же, как и каждый день, начиная с первого, почти как будто она ждала меня все это время, как будто она все еще ждет меня. Я испускаю долгий вздох и делаю два шага назад, уходя, не касаясь ее рук.