— Если бы ты убился? Если бы убил кого-то? — набрасывается на вернувшегося из больницы Хенджина Хенсон, стоит тому войти в дом. У Хенджина потерянный вид, его шатает, а глаза бегают по гостиной не в силах сконцентрироваться хоть на чем-то. Он даже не вспоминает об аварии, все его мысли остались в комнате Феликса, поэтому он не понимает, чего хочет от него Хенсон, чего вообще хотели врачи.
— Твоя машина в плачевном состоянии! Ты соображаешь, что творишь? — продолжает кричать на него мужчина. — Ты знаешь, чего мне стоило отмазать тебя, хотя это ты нарушил ПДД? — Хенсон хватает пытающегося его обойти парня за ворот, но Хенджин не реагирует, он так и виснет безвольной куклой в его руках и явно не планирует давать отпор.
— Пусти его, — с трудом отнимает сына из рук брата Соен, которая все еще не пережила шок после звонка полицейского. Она сорвалась в больницу сразу же, как только ей сообщили об аварии и, кажется, не дышала, пока Хенджин не взял трубку и не сказал, что он в порядке. — Хватит твоего ворчания! Дай ребенку в себя прийти!
— Опять будешь ему потакать? — махнув на них рукой, идет к бару Хенсон, которого душит злость. — Угробить его хочешь? А ты угробишь, продолжай поддерживать его во всем, и он сам себя убьет.
Хенджин настолько опустошен, что даже желание размазать по стене того, из-за кого в том числе все это и произошло, растворилось. Сейчас у него нет сил слышать эти обвинения, щедро источаемые разъяренным Хенсоном, поэтому он просто плетется к лестнице и поднимается к себе. Верный друг не дал ему пострадать, и в больнице сказали, что травм нет, но у Хенджина болит нутро, ноет, разрывается. Что бы ни говорил Хенсон — ему плевать. Хенджину плевать на все, кроме того, кто, как ядовитый плющ, пустил в нем корни и не дает продохнуть.
— Я устала от тебя, — говорит брату присевшая на диван и истощенная последними событиями Соен. — Я устала от скандалов, от того, что ты вечно всем недоволен. Ты ведь таким не был, Хенсон, — смотрит на него женщина. — Я хочу обратно своего брата, а если он уже давно похоронен на дне твоей потемневшей души, то, пожалуйста, больше не приходи. Не отравляй нас своей злобой.
— Все вы, женщины, такие, ни черта ни в чем не смыслите, а считаете себя самыми умными, — кривит рот Хенсон, залпом выпивший коньяка. — Речь не только о твоем сыне, а о нас всех, о нашем имени. Все, что он творит, отражается и на мне, и моей семье! Я уважаемый член общества, но только и делаю, что пытаюсь спрятать дерьмо, в которое он собирается нас окунуть. Видимо, папочкина кровь не дает о себе забыть.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Yakamoz
FanfictionФеликс ненавидит его всей своей пропитанной перманентной болью душой и мечтает вдавить его красивое холеное лицо в асфальт. Хенджин ненавидит Феликса не меньше, но вдавливать он хочет его только в свою постель. Обложка от Арины Одинцовой.
