Yakamoz

The sky is broken

Все живое умирает. Все сущее обращается в прах. В этом мире вечная только тьма, из которой рождается человек и в которую возвращается, закончив свой путь на земле. Феликс с тьмой до следующей встречи и не прощался, передышек не делал. Он не был одним из тех везунчиков, кому удалось избежать ее в этот короткий отрезок времени, называемый жизнью. Феликс сам выбрал прятаться в ней, сделал ее своей комфортной зоной, а она подошла слишком близко, стала верным другом и не позволяла себя отталкивать, обещая, что так будет не больно. Ведь увидевший свет, никогда не захочет добровольно вернуться к тьме, а тот, кто о нем только наслышан, останется с ней. Тьма в жизни людей проявляется по-разному: у кого-то это родители, которые и есть главные палачи мечты и целей, у кого-то их отсутствие, ведущее к вечному желанию получить любовь и одобрение от чужих, у кого-то плачевное социальное положение, проблемы с принятием себя и отсутствие веры в лучшее. У Феликса последнее, и он с рождения в рядах тех, для кого тьма уже родная. Она всегда была с ним, и даже в редкие моменты, когда казалось, что света в нем больше, Феликс знал, что она все там же, сидит под грудиной и ждет своего часа. И он настал. Только в этот раз она не просто поднимается в нем, но и окружает его со всех сторон, закрывает собой даже солнечный свет. Она шепчет, что если Феликс умрет, ничего не изменится, он просто вернется домой, ведь тьма и есть то, в чем он всегда жил. Феликс ей верит, потому что она единственная, кто никогда не подводил и не разжимал когти, крепко держащие его за руку. Феликс умрет, и даже листик с дерева не упадет. Очередная пропащая душа, чье появление в трущобах почти никто не заметил, не заметит и его уход. Дольше всех будет страдать мама, больше всех будет страдать Хенджин. Но время, которое ошибочно принято считать лечащим, ведь ничего по сути оно не лечит, а просто притупляет память, как и всегда сделает свою работу и поможет забыть. Сперва из памяти сотрутся его улыбка, запах, лицо с каждым разом будет все мутнее и мутнее, а когда пропадет его голос, чтобы вспомнить который придется включать записи — тех, кто скорбит, окончательно отпустит. Его смерть разобьет сердце, которое время склеит, должно склеить, ведь теряя любимого — нельзя хоронить и себя. Феликс никогда вслух в этом не признается, но он всегда подсознательно считал, что Хенджин сильнее его, и пусть будет так, ведь тому, кто разбудил в нем жизнь, он страданий не желает. Феликс умрет — ничего не изменится, Феликс убьет — изменится все. Он поднимает голову к небу, словно ищет помощи в нем, но, как и всегда, получает в ответ тишину. Его изодранные ладони покрыты кровью, собственное сердце все еще бьется в горле, а под ногами бездыханное тело того, кого он убил. Хотя сознание информацию пока воспринимать отказывается, Феликс знает, что все именно так. Она теперь не просто близко, он и есть тьма. Феликс слышит свист шин на асфальте, выныривает из поглощающего все вокруг мрака и, повернувшись, смотрит на торопящегося к нему Хенджина. Нужно взять на себя ответственность, дать ответы, понести наказание за содеянное, но Феликс последствий не боится. Все, чего он боится, смотря на идущего к нему Хенджина — это глаза, в которых он может увидеть разочарование. Феликс чувствует себя пятилетним ребенком, потерявшим в песочнице новую игрушку, на которую так долго копила его мама. Хочется плакать в голос, повторять: «я не нарочно», и прижаться к груди, в которой бьется его единственный свет. Он снова жмурится, совсем по-детски надеется, что, открыв глаза, окажется в своей постели, и произошедшее будет всего лишь сном. Феликс бил, унижал, грабил, занимался вандализмом, но он никогда не отнимал ничью жизнь и не хотел быть убийцей. Даже если весь мир в это не поверит, пусть только верит Хенджин.