Ты должен мне деньги, Томлинсон

А чем моя шоколадка не достойна права храниться в твоей шкатулке?!

Я сильно пожалела о том, что решила залезть в ледяную воду озера. Когда мы оттуда вышли, Найл еще долго не мог найти свой телефон и одежду, которую по глупости оставил черт знает где. Он все рыскал ногами по траве в кромешной тьме, сильно обняв себя за плечи, чтобы согреться, ибо плюс ко всему на улице дул холодный ветер.

— Настолько сильно глуп, чтобы запомнить, где оставил одежду? — бесилась, чувствуя, как начинают замерзать пальцы ног.

Я, в отличие от этого идиота, спокойно распрощалась с одеждой, которая валялась так же, черт знает где. Но я была не настолько глупа, чтобы снять футболку. К тому же, господи, мой брат обеспечил меня техникой после своей неудачной шутки. Уж что-что, а на шопинг мне он точно разорится.

— Ладно, — сдался парень и пошел за мной в дом, где даже свет не горел.

Неужто он настолько устал, что решил не дожидаться нас и лечь спать? И после этого, блин, я эгоистка, как говорит папа. Мы зашли с Найлом домой. Я буквально слышала, как у него дрожат зубы, потом вспомнила печальную правду об этом доме — ванная-то здесь одна.

— Чур, я первая, — быстро среагировала, захлопнув входную дверь, и побежала к лестнице.

Только я коснулась перил лестницы, как увидела у камина, как в первую ночь в этом доме, сидел Гарри с бокалом вина в руке и просто смотрел на огонь. Он всегда любил этот камин, уж не знаю, почему.

— Найл, — окликнула блондина, тот сразу оказался возле меня, все еще обнимая себя за плечи — бедняжка все никак не мог согреться.

— Да? — уставившись на меня, спросил.

— Я передумала. Иди ты первым, — я смотрела на Гарри, а он так задумчиво уставился на то, как, потрескивая, горят дрова, совершенно не замечал нас и даже не знал, я думаю, что мы вернулись. Затем перевела взгляд на Найла, одумавшись, и воодушевляюще похлопала его по холодному плечу, чуть поджав губы. — У тебя 15 минут.

— Э-эм, — протянул, все переводя взгляд то на меня, то на Стайлса. — И почему ты вдруг передумала? — что-то заподозрив, чуть одернул голову и легко убрал мою руку со своего плеча.

— Вспомнила урок папы: беременным, детям и старикам нужно уступать, — широко улыбнулась и пошла в гостиную.

Он, конечно, все же пошел в ванную, а я села у камина рядом с братом, свернувшись и обхватив руками колени, чтобы согреться. Все протягивала руки к огню, а он был такой теплый, такой приятный. Этот треск дерева позволял чувствовать себя так уютно и комфортно.

— И как водичка? — издевательски выдал британский цыганенок, усмехнувшись.

— Лучше, чем твоя компания, — прыснула, решив, что больше не буду обращать на него внимания.

Он мой брат. Он мой брат. Он мой брат.

Я каждый день себе это повторяю. Полгода без него были такими... такими легкими. Я даже особо и не вспоминала его. Кого я обманываю! Я дирекшионер. Я каждый день вижу его фото в сети. Ужасное чувство, когда вдруг одной из новостей является новая пара группы. Зачем говорить, что любишь, если так легко находишь замену?! Или он мог просто сказать мне, что это не было для меня судьбоносным потрясением!

— Будешь вино? — спросил, подсев ближе.

Я просто промолчала, проложив игнорировать его.

— Ты на что-то опять обиделась?

Опять?! Наивный какой. Я и не переставала обижаться. Он так же заткнулся и отодвинулся обратно, сив, облокотившись на диван и выдвинув ноги так, что я, сидя от дивана в полуметре, могла видеть его босую стопу. Жутко привлекательную стопу.

Дрожь прошлось по телу, вновь напомнив мне о моем сегодняшнем маленьком приключении. Я чуть изогнулась в спине и подошла к камину ближе.

— А что у тебя с Найлом? — вдруг вновь начал говорить. — Вы явно не просто друзья. У вас был секс? — Я усмехнулась его предположению, на что он подошел ближе ко мне. — Ты все время говоришь, что он тебе просто друг, почему я этого не вижу? — тихо, но с осуждением произнес.

— Ревность, Гарри, может выдать твои чувства, — все же ответила я.

— Я не ревную, — отодвинувшись обратно, чуть громче произнес. — Просто...

— Просто тебя злит тот факт, что вернулась я и твои отношения с Эль покатились по наклонной, а я счастлива и купаюсь с моим мальчиком в холодной воде, даже не соображая, что она холодная, — резко обернувшись на него, произнесла, а он в шоке чуть раскрыл рот, уставившись на меня в мокрой футболке. — А твои губы, Стайлс, даже в самой извращенной сказке о красавице и чудовище не сравнятся с его, ммм — сладко протянула, прикусив нижнюю губу.

Он зло вперил на меня свой самый строгий и самый возбуждающий взгляд, который я видела. Так он смотрел только в первое утро в этом доме, когда проснулся в пять утра из-за громкой музыки.

— Помнить, что я живу в твоем доме? — издевательски выдала, встав на ноги.

Он смотрел на меня внизу вверх, а я была лишь в мокрой футболке, даже лифчик не надела. Столько мыслей, интересно, хранит сейчас его сознание, потому что он продолжал молчать и смотреть на меня, прикрыв сухие губы бокалом вина. Опустил голову и вновь уставился на камин, тяжело сглотнув глоток спиртного и просто проигнорировав меня.

— Спать иди, — бросил.

— Твоя печень все еще нуждается в помощи? Я запишу тебя в клуб анонимным алкоголиков, — ответила и, не дождавшись ответа, пошла наверх. — Хотя, стой, будет считаться встреча анонимной, если тебя все знают? — остановилась у лестницы, приложив задумчиво палец к губам.

Я злилась на него за такое поведение ко мне. Он смеет так разговаривать со мной, смеет обвинять меня в том, что я была чья-то, кроме него, тогда как сам сует свой член всем попало. А я еще ни разу не отомстила ему. Ни разу! Что со мной происходит? С каких пор я такая мягкая? Пока я поднималась на второй этаж, я придумала отличный план по тому, как я это сделаю. По тому, как я отомщу за его издевки к моей принадлежности к фандому, к моей связи с Найлом. Да, он друг, но я не хочу перед Стайлсом оправдываться, потому что он так ни разу и не объяснил, как так вышло, что он начал спать с Эль, когда всего несколько месяцев назад весь день пробухал только из-за того, что я уезжаю.

Поднявшись на этаж, я решила, что не буду принимать душ. Мне все еще было холодно, но у меня пропало всякое настроение на теплую воду. Я хотела просто укутаться сильно в пуховое одеяло и спать, спать и спать. Но по пути в свою комнату услышала голос Найла в ванной. Он пел. Он пел She's not afraid. В акустической версии эта песня оказалась еще более потрясающей. Я села у двери и просто слушала его голос. Шум воды душа я приняла за дождь, а пол у двери в ванную комнату за подоконник у окна. Все девочки, когда им грустно, слушают музыку именно так. Я делала так. Полный бред, честно сказать. Я всегда свалилась с подоконника и больно орала на весь дом. А сидеть на холодной плоскости не самое крутое занятие, особенно если за окном льет ливень.

Я так и сидела, а он все продолжал петь, меняя песни. Не выходил, зато поднялся Стайлс и настроение вновь пропало.

— Милостыню просишь? — съязвил. — Надоело зависеть от моего кошелька? — смеялся парень, проходя к своей двери.

— О, светлейший, подайте по пропитание, — протянув ладонь, надула губки и уставилась жалобно на брата, а он улыбнулся уголком губ и подсел ко мне.

— Слушаешь то, как он поет?

— Получше тебя поет, кстати, — он опять усмехнулся, посчитав, что я шучу..

Он как-то сильно переменился в настроение. Будто решил, что я уже отошла от того тупого разговора, где я личная шлюха Хорана.

— Шоколадку будешь? — протянул плитку, а я с отвращением уставилась на прямоугольничек, потом перевела этот же взгляд на инициатора сегодняшних скандалов.

— 550 ккал, — посмотрела на обратной стороне и прочитала ужасающий состав, где все кишит антиоксидантами. — Ты, блять, серьезно, что ли? — вскрикнула я, вскочив с места.

— Я уже скоро, Пенни, — отозвался из ванной Найл, посчитав, что я это ему.

— Главное у него ты шоколадку взяла, — зло поджал и облизнул губы, встав так же на ноги и указав на дверь ванной. — И после этого ты будешь отрицать, что он просто друг?

— Эту шоколадку я не ела, — тихо, но уже скрежетя зубами, произнесла. — Она хранится у меня в шкатулке.

— А чем моя шоколадка не достойна права храниться в твоей шкатулке? — бесился Стайлс.

— Потому что тот, кто мне ее отдал — никто для меня, — подошла ближе и прошипела ему это в губы, злая на него до такой степени, что уже чувствовала жар в теле.

— Я твой брат! — окликнул меня, когда я быстро шагала в свою комнату, чтобы больше не видеть этого самодовольного лица.

— Брат не может ревновать сестру к другому парню! — громко захлопнув дверь, закрыла ее на ключ, чтобы он даже не смел заходить ко мне.

Как же он меня за этот день взбесил. Он не может судить меня за то, что я делаю. Я Пенелопа, твою мать, Роналд! Я делаю то, что считаю нужным. То, что хочу делать. И никакие Стайлсы не могут этого изменить. Грохнувшись на кровать, я прикрыла лицо руками, сдерживая нарастающий внутри гнев.

— Он не может, — прошептала про себя. — Он не может указывать мне, — внушала себе. — Никто не может.

Ложь всегда становится правдой, если в это веришь. Если эта ложь тебя устаивает. Я чувствовала, как все внутри наливалось эмоциями. Ненавижу эмоции, особенно такие, что никуда их не выбросишь. Я злилась на него. Я жутко злилась на него. Так злилось, что хотела плакать.

Вскочив на кровати, я ходила по матрасу. Хватаясь за голову и больно дергая себя за волосы. Сдерживала ком в горле. Мне хотелось кричать. И я закричала...

Я закричала так громко, что сама прикрыла уши, которым был жутко неприятен этот шум. Кричала, чтобы выпустить этот ком в горле. Я слышала, как стучатся в дверь, как сильно бьют по ней.

— Пенелопа, что случилось? — хлопая судорожно по двери, пытался достучаться Найл.

Я слышала тревогу, но продолжала кричать. Успокоившись, упала на колени и просто смотрела вперед себя, но не видела ничего, кроме пелены в глазах от слез. От тихих слез. Когда я рядом с ним, я всегда слабая. Когда я рядом с ним, я не могу сдержать себя в руках, не могу быть той Пенелопой, которую все привыкли видеть. И я уже не злюсь на него за то, что он смеет обвинять меня в чем-то. Я злюсь на себя, потому что смею думать о том, чтобы все равно прощать его... в своей извращенной манере.

— Пенелопа? — постучавшись, отозвал меня виновник моей истерики. — Пенелопа, ты в порядке? — взволнованно спросил через дверь.

— Охуенно, слушаю Rammstein, — ответила так уверенно, как смогла.

— А, ну ладно, — бросил Стайлс и ушел.

Взяв телефон, я решила приняться за исполнение моего коварного замысле. Позвонила парочке людей и уже завтра ожидала сюрприза для Стайлса.

— Пенелопа? — постучался Найл.

— Занята! — крикнула в ответ.

— Что случилось?

— Я же сказала. Перешла от инди к тяжелому року. Все нормально, — общаться через дверь даже легче — врать вообще не составляет труда.

— Еще два дня назад ты говорила, что это музыка для сатанистов, — черт, внимательная сволочь.

— Каждый может поменять свое мнение, Хоран.

— Каждый, но не ты.

Вздохнув, не могла поверить, что этот парень не верит мне, когда я вру. То есть... это круто, что он знает меня, но это подрывает мое эго. Я же использую ложь в свое благо, а правду в чужой вред. Я же человек наоборот. Все верят в мою ложь, но никто не верит в мою правду.

Все же решила открыть ему, чтобы он там не ждал, как чертов Хатико. Открыв, не спешила его впускать. Встала, придерживая пафосно дверь, ака «и чо?» и облокотилась для пущего эффекта о дверной косяк.

— По чем травка, мэн? — выдала.

— Лицам старше 21, — бросил и, быстро убрав мою руку с двери, вошел в комнату. — Рассказывай, — нагло уселся на кровать и давай сверлить своими ангельскими глазами меня.

— Подожди, — быстро схватив с тумбы телефон, направила объектив камеры на него. — А теперь сделай щенячьи глазки, — приказала, а он с недоумением уставился на меня.

— Зачем?

— Выложу в твиттер. Будешь новым Хатико, который так и не дождался разговора с Пенни по душам, — мечтательно прикрыв глаза, чуть одернула голову назад, прижав телефончик к груди.

Он так и не состроил щенячьих глазок. Промолчал. Жаль, конечно, но он по-хозяйски развалился на моей кровати, заключив руки за голову. Смотрел в потолок и молчал. Я не чувствовала себя неловко, нет. Упаси господь. Но все же ждала, когда он уйдет. В ноутбук я не решалась залезть, потому что знала себя. Зайду и не выйду как минимум неделю.

— Удобно? — грубо спросила.

— Очень, — сделав вид, что не понял намека, ответил. — Вечеринки тут не была полгода. Здесь ты еще не спала, чтобы съязвить насчет критических дней, так что...

— А если я тебя ударю в твое излюбленное место, ты отвалишь с моей кровати?

— Жалко, что ли?

— Да лежи сколько влезет. Я к Гарри.

Хотелось мне с кем-нибудь поругаться, но не с Найлом. Я сегодня словно только для этого и проснулась после выпивки с Лимо. Футболка немного высохла, но все еще была довольно влажной. А Найл так ничего и не успел сказать до того, как я вышла из комнаты.

Я не стала стучаться к Гарри в комнату. Просто резко распахнула ее и ворвалась внутрь, застав его за тем, как он сидит на кровати в компании огромной кучи скомканных и обычных листов. Он ничего не слышал, потому что сидел в больших наушниках и увлеченно занимался делом — пытался писать стихи.

— Черт! — взорвался, бросив наушники в сторону и скомковав очередной неудачный вариант песни.

— Я помню чудное мгновение — передо мной явился ты. Как мимолетное видение, сидел в кровати и писал стихи. Но ничего не выходило. Кричал, орал и рвал листы, — медленно прошагав, встала напротив и отдала реверанс перед ним, а он уставился на меня так, словно увидел богиню. Мне нравился этот взгляд. — Смирись с тем, что в группе ты просто милая мордашка.

— Смирись с тем, что я сейчас выведу тебя из этой комнаты, — пробурчал и взял один из набросков.

— Дай угадаю, бесишься, потому что Луи пишет песни лучше? Один No Control чего стоит. Я заряженное ружье и бла-бла-бла. Столько секса в одном только припеве, — хрипло отозвалась, взявшись за поручни кровати и прикусив нижнюю губу. — Он не обращал на меня внимания. Просто продолжал судорожно пытаться писать. — А это Найла «Не забывай, откуда ты пришел. Дом». Потрясающе. — Опять игнорит. — А когда ты спал с Эль, ты вообще думал обо мне?

— Прости. Было другое на уме. Ну, знаешь, голое тело прекрасной девушки, которая не истерит из-за того, что я дарю ей шоколад с 550 ккал, — даже не поднял на меня взгляда, все копошился в бумагах.

— Лжец, — бросила.

Знала, что он никогда не смотрит в глаза, когда врет. Даже если он занят, он всегда отвечает на вопрос, глядя исключительно в глаза. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня. Чуть облизнул нижнюю губу и отложил в сторону листы. Он не знал, что сказать. Чувствовал себя напряженно и не мог спокойно заниматься своим делом, пока я была рядом. Я же не чувствовала ничего. Только одну большую ярость, которую все еще скрывала со дня появления новости о нем и Эль. Чувствовала себя преданной, но не смела показывать ему этого. Он бы опять начал извиняться, петь свои песни, и я бы все равно простила ему... помучила бы его, но простила.

— Я лжец?! — возмутился и, вскочив, взялся за те же поручни, посмотрев мне в глаза. Без гнева или злости, скорее с победной ухмылкой. — То есть, я лжец?! — повторил уже с более угрожающим тоном. — И это говоришь мне ты?

— И это говорю тебе я, — подтвердила, вглянувшись в его зеленные глаза. Господи, какой же у него потрясающий цвет глаз. — Скажешь, что неправда? — отошла в сторону. — Хорош, Стайлс, всего несколько дней я тут, а ты уже бросил ее, поцеловал меня, на тебя навеяли воспоминая и ты решил вернуться в эту глушь, но ты испугался слишком быстро вернуться ко мне, поэтому взял с собой Хорана, — посмотрела на него, а он качал, опустив взгляд в пол, головой, отрицая мои слова.

— Твое самомнение очень велико, сестренка, — усмехнулся. — Мы не расстались. Она просто решила взять перерыв...

— И воспользоваться случаем, чтобы раздвинуть свои ножки перед своим бывшим.

— Следи за языком, — прорычал, вжав железяки на кровати. — Сама, небось, каждую ночь раздвигаешь свои ножки для Хорана.

— Он мне хотя бы не изменял, — прокричала.

— Я не изменял тебе!

— О, правда? Ну да, конечно. Новая пара Гарри Стайлс и бывшая его коллеги по группе Луи Томлинсона Элеонор Колдер. Бла-бла-бла. Крутая новость, согласись. И узнаю я ее не от тебя, нет, таблоиды!

Он виновато опустил голову, как всегда. Вызывает жалость у меня. Ненавижу. Сильнее сжав руки на поручнях, делал глубокие вдохи и выдохи.

— Да, виноват. Все? — поднял на меня взгляд, вздохнув.

— О, нет, братик, все только начинается. И жить я тебе спокойно не дам. Пока ты не поймешь, как хреново было мне...