Проклятие безумного Пастуха

Глава 11

«Меня разъедают ненависть и боль, чем ближе я к нему, тем больше страх. Его мощь никуда не делась. ОН все же соврал»

Растолкав сонного Додо, Тилька решил рвануть прочь от приятной компании двух дам и высадиться на остановке «Гноллья нора», чтобы объяснить ситуацию гоблину и собраться с мыслями в таверне под мостом, а заодно дождаться в ней помощи.

Кальвер показал брату несколько вещей: свою смерть в экстазе через удушение рукой-протезом, общие черты нападавшего, человека, закутанного в шкуру животного с кружкой пива, выливающего лишнюю пену на грудь красивой официантке с каштановыми кудрями, и белого волка, что напал на след. А Тилька, в свою очередь, поделился суть видения с Додо.

В детстве братья нередко баловались возможностью передавать друг другу зашифрованные в эротике послания, которые переросли в понятный лишь им двоим тайный язык, и их связь была настолько крепка, что после смерти одного ощущения другого обострились, давая возможность более талантливому развить свою телепатическую способность даже с тем, кто не являлся бы его родственником или просто из рода мунлан.

Тилька заметил изменения в себе лишь по дороге до старого каменного моста, когда идущий рядом начал говорить с ним, не открывая рта:

«...я виноват... а я — это кто? Что я сделал?»

Потерянное выражение лица гоблина и его путаные мысли с оттенком вины чуть смягчили бессознательный враждебный настрой, но надолго гнев подавить не удалось, и когда они уже дошли до, предположительно, «Гнолльей норы», Тилька сорвался:

— Я сейчас очень зол. — констатировал Тилька, давая волю эмоциям. — Я знаю, глупо думать, что если бы Кальвер не был так одержим тобой, он был бы жив, но я не могу унять злость на тебя.

— Я знаю, — тихо ответил гоблин, перебирая руками черную косу и не ведая, куда себя деть.

Сейчас он был больше похож на потерявшегося щенка, чем на потенциальную угрозу, но Тилька подавил в себе желание пожалеть его и проникнуться его чувствами, как обычно это делал с другими, и решил высказать все, пока это не съело его изнутри.

— Ты ничего не помнишь, и это злит меня ещё больше! За тобой пришли, но брат не выдал тебя! Черт возьми, я потерял свою маму, отца, а теперь ещё и брата, — уже более спокойно и тихо продолжил он, заметно успокоившись, поймав тыльной стороной руки первую каплю дождя, Тилька пронаблюдал, как она стекает по пальцу и падает на землю, и продолжил: