тачдаун

часть 21.Пэйтон

- Могу я взглянуть на ваше приглашение? - обращается ко мне какой-то низкорослый пингвин в нелепом фраке, дежурящий у дверей главного входа нашего семейного дома.
Я впервые его вижу, но в этом нет ничего удивительного. Отец часто меняет персонал, а я в последний раз был здесь почти год назад, на День благодарения.
На самом деле, я и сегодня не собирался приезжать. Потому что видеть на месте матери очередную шлюху из каталога, которая ведет себя так, будто она гребаная хозяйка дома, - почти так же приятно, как удалять зубной нерв без наркоза. Но откровенный разговор с Хантер что-то изменил в моей голове. Нет ни единого шанса, что я классно проведу время, тусуясь с этой дымящейся кучкой накрахмаленных воротничков. Мы с отцом давно уже живем в разных мирах. Но этот дом - сокровищница моих самых счастливых воспоминаний, поэтому я здесь. В дурацком черном смокинге, пиджак которого немного жмет мне в плечах.
- Я его выбросил, - отвечаю, стараясь не выдать своего раздражения. В конце концов какой-то непонятный мудила не пускает меня в собственный дом. Даже закон мне не запрещает ему врезать. - Поищи мое имя в списке.
Швейцар сует руку в карман, извлекает сложенный листок бумаги и опускает в него глаза.
- Ваше имя, сэр.
- Пэйтон Мурмаер.
Он резко вскидывает голову и замирает, как олень в свете фар.
- Спокойно, мужик. - Я похлопываю его по круглому плечу. - Никаких проблем. Я просто пройду к себе домой, ладно?
- К-конечно, мистер Мурмаер.
Захожу в дом и чувствую, как в кармане брюк вибрирует телефон. До последнего надеюсь увидеть на экране номер Хантер, но это всего лишь Дилан, который интересуется, нормально ли я доехал в непогоду. Заботливая калифорнийская неженка. Пока иду в зал, набираю ему ответное сообщение.
- Привет, красавчик! Посмотри, как ты вымахал!
Поднимаю глаза и вижу свою кузину Джинджер, которая стоит возле стола с закусками. Мы обмениваемся приветственными объятиями, и она клюет меня в щеку маслянистыми губами.
Я удивлен, что отец пригласил кого-то из наших родственников. После похорон жены, он так же, как и я, отгородился от всех. Я полностью погрузился в футбол, он - в свой проклятый автобизнес. С тех пор все праздники в нашем доме превратились в скучные корпоративные мероприятия. И судя по множеству незнакомых лиц вокруг, ничего не меняется.
- Кстати, лучшие омары в моей жизни, -
Джинджер указывает тощей, морщинистой рукой на блюдо с красиво разложенными морскими деликатесами. - Рекомендую.
- Чуть позже, Джин, - отвечаю я, окидывая взглядом черно-белую толпу: мужчины в традиционных дорогих костюмах, женщины - в черных вечерних или коктейльных платьях. -
Ты не видела моего отца?
- Плесни-ка мне еще той сладкой розовой дряни, - обращается она к официанту, размахивая пустым бокалом, а затем поворачивается ко мне. - Ик... Прости, ты что-то спросил?
Я качаю головой и отправляюсь на поиски отца.
Прохожу мимо камина, на котором расставлены наши семейные фотографии - сплошь радостные лица, веселье и смех. Сердце щемит от тоски.
Если бы мама была жива, то мы бы сейчас сидели на полу в гостиной и под старые джазовые пластинки с песнями Бесси Смит поедали вкуснейший лаймовый пирог, который она по традиции выпекала на все семейные праздники. Пышный, румяный, с насыщенным цитрусовым ароматом и коричневой корочкой по краям. На отце был бы не классический костюм, а серая видавшие виды футболка с музыкального фестиваля в Роскилле, на котором они с матерью познакомились. Кажется, он с тех пор так ни разу ее и не стирал. Мама смущенно смеялась бы всякий раз, когда отец пытался незаметно поцеловать ее в открытое плечо, а я, как и любой нормальный подросток, закатывал бы на эти сцены глаза, мечтая поскорее улизнуть хоть ненадолго из дома.
В то время я не понимал, насколько же был счастлив...
Наконец, у подножия лестницы, ведущей на второй этаж, замечаю отца. Конечно, он не один. Рядом с ним очередная VIP-куколка из каталога «все включено», завернутая в маленькое черное платье. Отец всегда одевает их одинаково - в наряды дизайнеров, которых любила его покойная жена. Чертов извращенец.
Когда моя кровь начинает закипать, я вспоминаю слова Хантер: «каждый справляется со своим дерьмом, как умеет», и делаю глубокий вдох.
Окей. Может, она и права.
Мне хочется, чтобы она была права.
В конце концов, это просто элитные шлюхи.
Отец при каждом удобном случае напоминает мне, что покупает их за деньги. Словно таким образом оправдываясь передо мной, что все это не по-настоящему. Не по любви. Что в сердце у него только Джоан, и бла-бла-бла... Вот только трахает он этих шлюх по-настоящему. В нашем.
Гребаном. Семейном. Доме. Чему я был свидетелем не раз.
Я понимаю, что у него есть мужские потребности и все такое, но со дня смерти матери прошло всего два года. Каких-то два сраных года! В библиотеке и гардеробной все еще пахнет ее духами...
Опять делаю глубокий вдох. Затем еще один. И приказываю себе собрать свое дерьмо в кучу.
Снова бросаю взгляд на его новую молоденькую игрушку: высокая, худая блондинка с длинными ногами и маленькой попкой, на которой по-хозяйски лежит ладонь отца. Ничего интересного. Мои глаза опускаются ниже и цепляются за ее стройные, красиво очерченные икры. Я задумчиво склоняю голову набок, внимательнее их разглядывая. Как варуг слышу знакомый смех. С удивлением поднимаю глаза и ошарашенно замираю. В голове вспыхивает лишь одно слово: «Нет».
Нет, черт возьми, нет. НЕТ.
- Сынок? - окликает меня отец.
Я смотрю в широко раскрытые голубые глаза его подружки и отчаянно пытаюсь убедить себя в том, что это не Хантер. Это не может быть Хантер. Кто угодно, только не она.
Но это, блять, она.
В моей грудной клетке словно взрывается бомба, превращая кости в острые разлетающиеся осколки. Стены зала начинают сужаться, медленно наступая на меня. Я стараюсь дышать глубже, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, но такое чувство, будто я делаю это через соломинку.
Может, мне все это снится?
Медленными шагами подхожу к ним и становлюсь к Брэдшоу так близко, что почти касаюсь ногой ее бедра. Знакомый запах сладостей мгновенно достигает моих ноздрей, и реальность обрушивается на меня ледяным душем.
- Сынок, познакомься, это Хантер. - Отец с теплотой смотрит на нее, и я еле сдерживаюсь, чтобы ему не врезать. - Хантер, это мой сын - Пэйтон.
Она тяжело сглатывает и неуверенно протягивает мне руку. Но все, что ее рука встречает - это воздух.
- Прекрасно выглядишь, ангел. - Ее плечи напрягаются при звуке моего грубого, пронизанного разочарованием голоса. - Не так хорошо, как когда ты голая, с разрумяненными после оргазма щеками и припухшими от поцелуев губами, но это платье очень тебе идет.
Ее лицо вспыхивает одновременно паникой и стыдом. Она открывает рот, закрывает его и снова открывает.
- Вы знакомы? - Отец выглядит совершенно сбитым с толку.
Но у меня нет времени разбираться с его тупостью. Если я прямо сейчас не получу хоть какие-то ответы, то просто взорвусь от ярости.
- Как давно ты трахаешься с моим отцом?
- Парень, следи за своим поганым языком! - рявкает отец.
- Или что?!
Он обнимает Хантер за талию, чтобы вывести ее из зала, и этот жест пробуждает во мне свирепый инстинкт собственника. Непреодолимую потребность защитить ее, уберечь. Несмотря ни на что.
- Убери от нее свои грязные лапы, - рычу я, теряя последние остатки самообладания.
Отец напряженно смотрит на меня и видит перед собой уже не сопливого, мелкого пацана со скейтом, а стокилограммового мужчину, готового к драке. Его рука соскальзывает с ее талии и безвольно падает вниз. Хантер тут же отстраняется от отца и становится преградой между нами.
-Пэй. - Ее ладонь опускается на мою тяжело вздымающуюся грудь. Ее прикосновение мягкое, но оно причиняет боль. - Мы можем где-нибудь поговорить? Наедине.
- В моем кабинете, - отвечает отец.
- Она не тебя спрашивала!
- Хантер моя гостья, а не твоя. И это я отвечаю за ее безопасность!
- Так же, как когда-то отвечал за безопасность матери? Напомнить, где она сейчас?
Его челюсти сжимаются. На лице отражается боль.
- Иисусе,Пэйтон! - восклицает из толпы кузина
Джинджер, напоминая, что мы здесь не одни.
Я окидываю гневным взглядом зал. Десятки пар глаз уставились на нас. Я понятия не имею, кто все эти люди. Так какое мне до них дело?
- Выметайтесь на хрен из моего дома! - рявкаю на толпу, размахивая рукой.
- Пойдем, пожалуйста. Прошу тебя. - Хантер толкает меня в грудь до тех пор, пока я не начинаю идти сам, после чего разворачивается к отцу. - Мы просто поговорим, Стивен. - Меня передергивает, когда она обращается к нему по имени. - Всего пару минут, ладно?
- Обидишь ее, и я не посмотрю, что ты мой сын, - предупреждает отец.
Я горько усмехаюсь.
- Как будто ты смотрел на это раньше.
Мы с Хантер поднимаемся на второй этаж и входим в его кабинет, где на стене над письменным столом, словно насмешка, висит наш огромный семейный портрет с изображением матери, отца и меня в возрасте трех лет. Тяжелая резная рама из темного, отполированного временем дерева, идеально вписывается в викторианский стиль комнаты.
Наверное, только поэтому он все еще здесь висит. Для интерьера.
- Это твоя мама? - тихо спрашивает Хантер, останавливаясь перед портретом.
Я хватаю ее за запястье и разворачиваю к себе лицом. Так близко, что мы почти соприкасаемся губами. Ее запах болезненно обжигает мне легкие.
- Скажи, это была месть? - Она начинает дышать чаще, когда наши глаза встречаются. - Я переспал с твоей матерью, ты - с моим отцом. Око за око.
Очень в твоем стиле. И я скорее поверю в это, чем в то, что отец тебя купил.
- Это не месть. Хантер замолкает. Никакого продолжения в духе: никто меня не покупал, я не шлюха и прочее...
Я чувствую себя так, словно кто-то облил меня бензином и поджег.
- Сколько стоит провести с тобой ночь?
- Я не трахаюсь за деньги.
- Мой отец тебе заплатил?
- Да, но не за секс. Просто сопровождение.
Никакого интима. Я бы никогда не пошла на это. - Я поражаюсь тому, с какой легкостью ложь срывается с ее губ. - Ты должен мне поверить, Чейз.
- Мой отец лапает тебя за задницу, ты в этот момент весело смеешься вместо того, чтобы сломать старику руку, а я должен просто тебе поверить? Я что, по-твоему, вообще идиот?
- Все было не так.
Я отстраняюсь и впервые в жизни смотрю на нее с отвращением.
- Не говори ничего, о чем потом будешь жалеть, - звенит в ушах ее тихое предупреждение.
- Жалеть? - Я в неверии качаю головой. - Я жалею лишь о том, что встретил тебя, Брэдшоу.
Ты - чертов ураган, прогуливающийся по моей жизни, раз за разом сбивающий меня с ног.
В кристально-голубых глазах застывают слезы, но при этом лицо Хантер остается неподвижным.
Таким же каменным, как и ее сердце.
- Ты сказал, что влюбляешься в меня.
-Я солгал, - мой голос звучит хрипло, потому что каждое слово дается с трудом. - На самом деле, мне просто хотелось тебя трахнуть.
- Ну, тогда сделай это, - произносит она ледяным, выворачивающим наизнанку тоном, продолжая с болью на меня смотреть. После чего стягивает с себя трусики, быстро переступает через них и швыряет черную кружевную ткань мне в лицо. - Трахни меня,Мурмаер. И катись на хрен в ад!
- Прости, но я не прихватил с собой наличку, - выпаливаю со злостью и в следующую секунду ощущаю звонкий удар ее ладони, бьющей меня по лицу, с силой, достаточной, чтобы убить небольшое животное.
Я отшатываюсь, и какое-то время мы смотрим друг на друга, как два человека в аэропорту, которые прощаются надолго, или, быть может, навсегда, и отчаянно пытаются сохранить в памяти любимое лицо. А после Хантер разворачивается и уходит.
Когда дверь за ней захлопывается, я хватаю со стола монитор и швыряю его в семейный портрет, а затем начинаю все крушить, позволяя уничтожающему меня гневу выйти наружу.