тачдаун

глава 2.Хантер

- Черт, этот парень трахается как бог, - раздается за спиной мелодичный голос матери.
Обернувшись, я вижу, что она стоит, прислонившись к косяку, в дверях нашего дома и взглядом кошки, объевшейся сметаны, провожает удаляющийся байк. Ее безупречное тело, которое является лучшим свидетельством того, насколько сильно Руби любит пилатес, обернуто светло-розовым полотенцем, подчеркивающим флоридский загар, а влажные после душа волосы собраны на макушке в золотистый пучок. Даже в такую рань, без грамма макияжа и с дурацкими гидрогелиевыми патчами под глазами, она выглядит на миллион долларов.
- Ты не должна это обсуждать со мной, - ворчу я, проходя мимо нее в дом.
- Не будь занудой, Хантер, - усмехается Руби, подавляя зевок, и следует за мной на кухню. - Тебе девятнадцать, и ты уже не девственница.
К горлу подступает тошнота, когда в сознании вспышками проносятся воспоминания о моем первом и единственном сексуальном опыте:
Джейден Хосслер и я. Король и Королева выпускного бала. Маленькая каюта на яхте, где проходит вечеринка по случаю окончания школы, и пыхтящий от усилий регбист, который с грацией слона в посудной лавке пытается вставить в меня свой кривоватый член...
В тот вечер были сильные волны, и этого придурка укачало прямо во время нашего неуклюжего секса. Стоит ли говорить, что было дальше?
Этот день официально стал худшим в моей жизни.
К счастью, с тех пор я больше не видела Джейдена, но фотографии со мной в заблеванном вечернем платье от Веры Вонг до сих пор мелькают в ленте Пинтереста [3], как «идеи, которые могут вам понравиться».
Мы входим на кухню, и мой стакан с недопитой водой тут же попадает под кареглазый прицел Руби. Сердито вздыхая, она достает из ящика стола смятую пачку «Лаки Страйк», садится на деревянную столешницу и прикуривает.
- Я ведь просила тебя не пить перед съемками, - ее слова вылетают вместе с дымом.
- А я просила у Санты нормальную мать, но, как видишь, наши желания не всегда исполняются.
- Я идеальная мать, - фыркает Руби, лениво наблюдая за тем, как я разгружаю посудомоечную машину.
- Идеальные матери не спят с малолетками.
- С малолетками? - ее голос становится выше на пол-октавы. - Парню двадцать один хренов год!
- А твоей дочери - девятнадцать! - восклицаю я, поворачиваясь к ней. - О чем ты только думала, черт возьми? Ты ведь ему в матери годишься!
Если бы взглядом можно было убивать, то я бы уже взбиралась по ступеням раскаяния, ведущим к вратам чистилища. Ну, или как там было у Алигьери?
- Еще раз скажешь что-то подобное, и я откушу твою болтливую голову. - Она крепко затягивается и выпускает облако сигаретного дыма прямо мне в лицо. - И зачем я вообще научила тебя разговаривать?
У меня вырывается смешок.
- Это была бабушка.
- Ну да, точно. - Ее широкий рот растягивается в улыбке. - Кстати, о прошлой ночи. Клянусь богом, я старалась вести себя тише, но этот жеребец...
- Господи, мам! - Я с грохотом захлопываю дверцу посудомоечной машины и широкими шагами прохожу через кухню, прижимая ладони к ушам. - Избавь меня от грязных подробностей.
- Эй! Почему это они грязные?
- Ла-ла-ла! Я тебя не слышу! - кричу я из гостиной и, пританцовывая под новый трек Оливии Родриго, доносящийся из умной колонки, направляюсь в ванную.
Спустя час «Курица», - так я с любовью называю свой старенький желтый «Мини-Купер», уже мчит по Олд-Катлер-роуд в сторону южного Майами.
Яркие лучи утреннего солнца отражаются от блестящего капота и бьют прямо в глаза.
Влажный ветерок, влетающий в открытые окна машины, приятно холодит лицо. Температура безжалостно приближается к восьмидесяти пяти градусам по Фаренгейту, но в урбанистическом Майами, особенно в районах с повышенной влажностью, она ощущается как более высокая.
Мне не сложно почувствовать этот контраст, потому мы с матерью живем в пригороде. Наш дом находится в нескольких километрах от мегаполиса, в небольшом живописном городке Катлер-Бей, куда мы перебрались около пяти лет назад