Очнись уже

22. Какая же ты...

♪ Lou Bega – Mambo Number 5

POV Гарри

Этот день настал. День, которого мы все долго ждали, и ради которого, собственно, и оставались в Нью-Йорке столько времени. Grand Autumn Festival сегодня, и тошнота подкатывает к горлу – верный признак того, что я безумно волнуюсь и мне, чёрт подери, страшно. Поражаюсь тому, что, несмотря на то, что я уже побывал на открытии Олимпиады, в Madison Square Garden, а это вам не хухры-мухры, но всё равно безумно страшно. Каждый раз, выходя на сцену, я волнуюсь как в первый раз.

Все мысли вылетели из головы, и всё, о чём я сейчас думал – это наш предстоящий выход на сцену. Парни находились за кулисами и точно так же волновались, по-разному пытаясь расслабиться. Найл бренчал на гитаре, Луи болтал с Джошем, нашим барабанщиком, Лиам сидел за ноутбуком, а Зейн... был счастлив.

Словами не описать, как я был рад за него и из-за того, что он помирился с Роуз. В который раз убеждаюсь, что истинная любовь преодолевает все преграды. Погодите. Это я сказал только что?! Гарри-Гарри, что с тобой творится? Окружающая среда и соплислюни действуют на тебя не очень плодотворно. Ты становишься ванилькой, так что прекрати!

Первым подтверждением этой теории были Лиам и Даниэль. Они два раза расставались, но любовь была сильнее всего этого. С Зейном и Роуз было ещё хуже. Роуз угрожали и избивали, даже спалили её лодку, но она всё-таки нашла в себе силы справиться со всем этим и вновь быть вместе с Зейном. Трудно найти человека, с которым бы ты хотел проводить почти всё своё время и которому ты готов дарить внимание и любовь безвозмездно, но Роуз была именно такой. Она никогда не ждала, что Зейн будет ей так же верен, как и она ему, она любила его просто потому, что... ну, любила. Короче, мой язык как-то не очень подвешен, когда дело заходит о любви и чувствах. Так что я просто скажу, что у Зоуз теперь всё хорошо, и хоть одной проблемой стало меньше.

- One Direction, пять минут до выхода, - произнёс ассистент, и скрылся.

Я глубоко вздохнул, вновь отпивая воду из бутылки. Сердце отбивало просто бешеный ритм, коленки подгибались, ладони просто-напросто вспотели. Сидя за кулисами, я слышал, как сейчас на сцене поёт Конор Мейнард со своей песней Animal, а это значит, что мы выступаем следом за ним. Чёрт, как страшно-то.

Сердце, что ты делаешь, блять, прекрати!

- Привет, Нью-Йорк! – слава Господи, что у нас есть Лиам. Что бы мы вообще без него делали? Меня просто поражает невозмутимость и профессионализм этого парня. – Как настроение? Готовы зажигать?

Я люблю его, нет, честно. Пока все остальные, в том числе и я, стоят, пытаясь справиться с эмоциями, Лиам уже развлекает толпу, давая нам время сориентироваться.

- Ну что, поехали! – закричал я в микрофон, и услышал ответное улюлюканье толпы.

Заиграли первые аккорды песни Kiss you, и Зейн начинает своё соло. Народ танцует, подпевает и кричит, а моё настроение повышается с каждым спетым словом.

Позади нас, на сцене, находится огромный экран, и сейчас там стоит заставка нашей песни.

В толпе я заметил маму, она гордо улыбается, и, поймав мой взгляд, счастливо машет. Я ответно ей махаю, однако девочки, стоявшие неподалёку, подумали, что это я им, и завизжали с невероятной силой. Я лишь пожал плечами. Чем бы дитя ни тешилось, как говориться.

Вот завершающие аккорды, и весь стадион взрывается аплодисментами. Я хлопаю по плечу рядом стоящего Зейна, который улыбается мне, и машу всем.

Однако шум, исходивший от позади стоящего экрана, заставляет нас всех повернуться. Он был чёрным, однако изредка подрагивал, будто на нём какие-то неполадки происходят.

Однако в следующее мгновение экран загорелся, и моё сердце резко ухнуло вниз. Уши мгновенно заложило, и меня будто поместили в какую-то комнату с мощной звукоизоляцией, потому что я не слышал абсолютно ничего, и всё вокруг превратилось в какую-то массу цветов. Мой взгляд был прикован к огромному экрану, на котором сейчас показывали до боли знакомую комнату.
Я ринулся было за кулисы, однако меня никак не хотели пускать в комнату, где отвечали за этот чёртов экран. Поэтому я злой, как чёрт, и понимавший, что сейчас случится неизбежное, пошёл обратно на сцену, где уже начиналось зрелище. Сердце пропустило удар, и я посмотрел на Луи, который сейчас в непонимании смотрел на экран, как и остальные десять тысяч человек на стадионе. Я закрыл лицо руками, понимая, что я сейчас не могу поделать абсолютно ничего.

Но как? Как это видео проникло сюда? Как вообще получилось так, что его сейчас показывают перед всем стадионом на таком, казалось бы, важном мероприятии, как этот фестиваль? Это просто похоже на чёртов кошмар!

Но ответ пришёл практически мгновенно – Рыжая.

Я хмыкнул, удивляясь своей недогадливости и её проворности. Я, конечно, знал, что она будет мстить, но думал, что это будут какие-нибудь мелкие пакости. А она, оказывается, замахнулась вообще глобально.

Конечно, мне не следовало делать то, что я сделал. Ведь это всё я. Я послал мальчишку Джека в её университет и выдал ему всё, что узнал от Аски. Зачем? Я и сам не знаю, если честно. Просто тогда она меня так выбесила, что я не мог контролировать свои эмоции и действия. А когда такое случается – пиши пропало. Просто... я не знаю, было как-то унизительно и обидно, что, после секса она начала какие-то бессмысленные разговоры о своём парне, будто для неё это вообще ничего не значило. Стоп! Нет, для меня это тоже ничего не значило, но... блин, я не знаю, короче! Это слишком трудно объяснить.

Но я не ожидал, что она всё-таки решиться сделать ТАКОЕ. Признаться, я уже вообще забыл об этой несчастной флешке, чёрт бы её побрал! Надо было ещё тогда от неё избавиться – у меня было столько времени и возможностей, но я просто забыл. Просто вылетело из головы.

Но вот, Гарри, теперь смотри, как всё постепенно рушится. Как рушится, возможно, группа, как точно рушится твоя дружба с Луи, как рушишься ты, в конце концов.

На экране, тем временем, уже появились я и Элеонор. Блять!

Как вообще допустили, что на огромном, почти что центральном экране показывали просто дешёвое домашнее порно? Это вообще нормально? Как Рыжая этого добилась? Подкупила? Вряд ли, организаторов почти невозможно подкупить, а если и получится, то это ей точно не по карману. Как? Как ей это удалось?

Народ раскрыл рты, и абсолютно все теперь снимали то, что происходило на экране. Думаю, пояснять, ЧТО именно там происходит – не надо. Стоны и крики говорят всё сами за себя.

Я испуганно посмотрел на Луи, который весь побледнел и как-то трясся. Я беспомощно посмотрел на Лиама, но он лишь покачал головой и отвернулся.

Я пропал. Я, чёрт подери, просто пропал! И попал, ох как попал. Меня ждут просто невероятные пизды от менеджера, мамы и вообще всего мира.

Я уже представляю, как весь Интернет, все журналы, газеты, всё, что только возможно, пестрят заголовками: «Сенсация! Грязные Игры Гарри Стайлса!» или ещё что-то в этом духе. Как же – Гарри Стайлс трахался с девушкой своего друга – Луи Томлинсона, за его спиной. Блять!

Я хотел уже было убежать за кулисы и расплакаться там, как девчонка, но тут, почти около сцены, я заметил знакомую рыжую голову. Она стояла и смотрела на меня.

Не было ни усмешки, ни злорадства, ни жалости, ничего! Она просто тупо пялилась на меня.

- Довольна? – проговорил я, зная, что она меня всё равно не услышит, ибо поднялся такой гул!

Но, видимо, она прочитала по губам, потому что медленно склонила голову набок, и ответила:
- Ты сломал мне жизнь. Справедливо, ты так не думаешь? – я тоже прочитал по губам, однако только сейчас заметил, что она стоит не там, где все остальные, а чуть поодаль, там, где могут стоять лишь те, кто причастен к концерту – танцоры, организаторы, звукооператоры и тому подобное.

В последний раз, посмотрев на меня, она развернулась, и я увидел, что она катит за собой большой чёрный чемодан. Она что, уезжает куда-то? Что? Я вообще ничего не понимаю.

Однако когда она ушла, я понял, что это – далеко не самое важное. Куда важнее – это взгляд Луи, от которого мне просто захотелось умереть прямо тут, на этой сцене, и плевать на всё.

Пожалуй, моя жизнь разрушена. Окончательно и бесповоротно, потому что это скандал такого рода, что его трудно будет замять, а если точнее – невозможно. Это отбросит просто громадную тень на нашу группу, на меня, на карьеру. Думаю, это конец One Direction.

Печально, ведь всё начиналось так просто и легко, кто бы мог подумать, что поездка в Нью-Йорк обернётся таким крахом?

А всё виноват кто? Нет, не Рыжая, как ни странно, но я даже не злюсь на неё. Ну, может, только немного.

Во всём виноват только я. Зря я вообще повёлся на Аску и её дурацкую флешку, зря я вообще продолжал с ней общаться, зря сразу не рассказал всё Луи, зря вообще спал с Элеонор, ведь знал же, что это выйдет мне боком, зря подружился с Аской, зря... влюбился в неё.

Эта мысль так резко ворвалась в мою голову, что я даже не успел за неё как следует ухватиться. Однако, правда ли это?

Оглядываясь назад и вспоминая все моменты, связанные с ней, я понимаю, что это так. Я так неожиданно, и в то же время постепенно в неё влюблялся, что теперь понял это только сейчас. Я влюбился в эту странную, сумасшедшую, неуравновешенную, рыжую, непонятную, ванильную, страдающую раздвоением личности, неумением держать язык за зубами девушку.

Как бы странно это ни было, но мне не хочется сейчас бежать за ней и молить о пощаде. Мне не хочется сейчас быть с ней. Мне не хочется её целовать, обнимать, быть с ней каждую секунду. Это вообще какое-то странное чувство. Она мне нравится, но в каком-то другом смысле. Я не знаю, как это назвать.

Я идиот просто.

И, всё-таки, смотря сейчас на бушующий стадион, на экран, на котором сейчас красуются голые я и Элеонор, на шокированных парней, на разбитого Луи, я понимаю одну ясную, как день, вещь:
Какая же ты сука, Асука!