Диаспора.Мафия.

1-8-4

Он не соврал насчет тяжелого дня. Мало того что это был последний день перед встречей с Ахмадом, так еще и множество вопросов не давали мне сосредоточиться.
– Вы боитесь? – я лежала на животе, целясь из винтовки в воображаемого врага.
Том молчал все утро и первую половину дня. А если и говорил, то коротко и по делу. Может, ему было стыдно за вчерашние слова? Я не могла понять. А может, он молчал, потому что не хотел показывать свой страх. Ему должно быть страшно. Любому человеку, который знает, что его должны убить, станет страшно. Любому нормальному человеку.
– Нет. – Он встал с земли и протянул мне руку. – Вставай, нам надо уходить. Здесь становится опасно. Сюда могут приехать люди из «Заед».
Я шла за ним, держа винтовку в руках. Солнце сегодня жарило сильнее, чем вчера, и, представив, как завтра я вынуждена буду лежать под ним неподвижно какое-то время, сердце заныло. У меня нет права на ошибку! Будь то солнце или что-то еще – плевать! Мне никто и ничто не должно помешать. Иначе я не прощу себя. Радовало только то, что сделка состоится ближе к вечеру, а значит, лучи не испепелят меня.
– Завтра я собираю всех в одиннадцать утра у себя в кабинете. – Том шел быстрым шагом, и я едва поспевала за ним. – Шести часов нам хватит, чтобы все обсудить и подготовиться. Но у тебя еще есть время отказаться. – Том остановился и повернулся ко мне. – Я пойму тебя.
– Вы шутите? Что вы будете делать, если я откажусь?
Он пожал плечами, глядя на выжженное поле. Я не видела в его глазах страха. Они были полны грусти и тревоги.
– Придумаю что-нибудь, не первый раз. Раньше я справлялся без тебя.
Я встала напротив него:
– Да, действительно. – я бросила ему винтовку, и Каулитц одной рукой поймал ее. – В таком случае arrivederci, синьор Каулитц.
Развернувшись, я направилась к машине. Последние два дня он ведет себя странно. Сам себе противоречит. То готовит меня, стращает, почти насильно порабощает, а в последний момент решает, что без меня будет лучше, и готов отказаться от моего участия.
Почувствовав сильную хватку на своей руке, я вынуждена была обернуться:
– Пообещай мне кое-что, Полина.
Том выпустил мою руку, и я удивленно выгнула бровь.
-Что?
Что-то сильно испугало меня. Нет, не он, не его поведение. Что-то в голосе. Что-то в момент касания его руки. В его взгляде.
– Что бы ни случилось, как бы ты ни была в себе уверена, пообещай не стрелять без моего приказа. Пообещай, Полина, что уйдешь ровно через пять минут после моего приезда на сделку. Этого времени мне хватит, чтобы оценить обстановку. Ровно пять минут и ни минутой больше. Если я не дам приказ стрелять, ты спокойно уйдешь через пять минут.
Что он такое говорит? Он дает мне пять минут, чтобы бежать, и себе эти пять минут, чтобы умереть?..
– Я не могу, – прошептала я, и Том схватил меня за плечи, неотрывно глядя мне в глаза.
– Поклянись, что через пять минут ты уйдешь, что бы ни произошло. Даже если мины будут взрываться под нашими ногами, даже если люди Ахмада начнут стрелять раньше нас. Ты должна выполнять мой приказ, а не заниматься самодеятельностью, которая приводит к неприятностям.
Между нами пробежал легкий электрический разряд. Я продолжала смотреть ему в глаза, я боялась правильно понять его мысли, потому что они вели меня в страшном направлении. Медленно вдохнув и
выдохнув, я закрыла глаза, чтобы они не видели правду, которую я наконец смогла рассмотреть. Ту, правду, о которой говорила Ноэль. Том Каулитц, бессердечный, беспощадный убийца, который принудил меня работать на себя, которому в тот момент было все равно, дышу я или нет, только что испугался за меня...
– Поклянись. – Он тряс меня за плечи. – Нет, это приказ. Ты слышишь, Полина? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Я распахнула ресницы. Его руки жгли плечи, я чувствовала их тепло, я чувствовала энергию этого человека. Его взгляд прожигал меня насквозь, в них был страх. За меня.
– Я обещаю.
Я вывернулась из его хватки и направилась к машине, молясь, чтобы он не заметил моей лжи. Я не оставлю его умирать, я до последнего буду находиться на своем месте. И если я буду уверена, что ему грозит смерть, я выстрелю даже без его приказа. Пусть он думает, что я наивная девочка, испугавшаяся его, но я уже не та Полина, что несколько месяцев назад пришла к нему в офис. Теперь я в другом мире. Теперь я живу этим человеком. И пусть нам никогда не быть вместе, я не оставлю его умирать. В этом я поклялась себе.
Сев в машину, я почувствовала, как сильно дрожат мои руки, и, чтобы Том не заметил этой слабости, я откинулась на спинку сиденья и отвернулась к окну.
– Твоим позывным будет номер 1-8-4. Мы не произносим свои имена.
– Почему именно 1-8-4?
Каулитц пожал плечами:
– Первое, что пришло мне в голову.
Любому нормальному человеку никогда бы внезапно не пришли в голову такие странные цифры. Можно 7, можно даже 12. Но 1-8-4? Еще все цифры наоборот. У меня не находилось слов.
– Вы самый сложный человек на свете.
– Заедем в офис, мне надо кое-что сделать, а потом поедем тебя одевать.
Том не смотрел на меня, заводя машину, но его голос был уже более спокоен.
– Во что меня одевать? – я не повернулась к нему, глядя на проносящийся мимо пейзаж. – У меня все есть.
– У тебя ничего нет. Я хочу, чтобы ты максимально была незаметна. Тебя не должны обнаружить.
Спорить с ним было бесполезно, и я промолчала.
Подъехав к зданию офиса, я поняла, что соскучилась. Соскучилась по Мэту, по Лео и Майклу. Даже по Антонио и Дилану. Господи, я скучала даже по
Ольге!
– Добрый день, босс. – Мэт поднялся, увидев нас, и я улыбнулась. – Леди Полина.
Он кивнул мне, что не ускользнуло от Тома, который тут же остановился, слегка прищурив глаза:
– Тебе нечем заняться? Открой гараж и позови Лео.
– Слушаюсь, босс. – Мэт тут же достал связку ключей и, звеня ими, побежал открывать гараж, говоря что-то по рации.
Я посмотрела на Тома и увидела в его глазах гнев. Что-то опять было не так. Боги, какой тяжелый у него характер!
– Мэт вам ничего не сделал.
– Мне не понравился его взгляд.
Какая ему разница, какой взгляд у его охраны?
– Он на вас даже не смотрел, он смотрел на меня...
– Поэтому и не понравился. – Том стал подниматься по лестнице, но остановился на полпути. Слегка обернулся и в приказном порядке скомандовал: – Иди за мной.
Я все еще размышляла над его словами, прислушиваясь к голосу сердца. А затем быстро догнала Тома:
– Вы совсем с ума сошли? – прошептала я, но сердце кричало другое. Была ли это ревность?
Том обернулся ко мне, смотря сверху,
и лукавая улыбка заиграла на его губах:
– Я уже говорил тебе про охрану. Не смешивай себя с ними, они на порядок ниже.
Нет. Не ревность. Все тот же дьявол Том Каулитц, все тот же гордый предводитель своего клана. Он всем давал понять, где чье место. И от меня требовал того же.
– Я ваша охрана, если мне не изменяет память, но почему-то я нахожусь с вами под одной крышей. Почему вы не поселили меня в гараже?
– Охрана? Ты не охрана. – Он резко задрал рукав моей футболки, оголяя плечо с татуировкой в виде кельтского креста. Он наклонился так близко, что я почувствовала его запах, который стал уже родным и постоянно сводил меня с ума.
– Что тут происходит?
Голос Антонио заставил Тома убрать руку с моего плеча и отойти. Я выдохнула. Все-таки есть бог, который заботится обо мне.
– Антонио, нам надо выбрать ей машину на завтра. Самую безопасную, которая только есть в нашем гараже.
– Самая безопасная стала уже бельмом в глазах «Белых Волков» – твоя «Ауди». Но после случившегося, боюсь, что на ней нельзя ездить.
– Перекрасьте ее.
Я ахнула от услышанного:
– Нет! – крикнула я, и увидела Ольгу, которая вышла к лестнице, услышав голоса. – Я люблю эту машину такой, какая она есть! Черная! Пусть останется черной!
Это был его подарок. Он дорог мне. Именно эту машину я впервые увидела, когда приехала посмотреть здание «Mond des Todes», на этой машине Том увез меня к себе. На этой машине я мчалась с сумасшедшей скоростью, на ней я впервые потеряла страх. Эта машина спасла меня от Николаса Стаффорда.
Том преодолел оставшиеся ступеньки слишком быстро и, поравнявшись с Ольгой и бросив ключи от машины Антонио, произнес:
– В зеленый.
Он зашел к себе в кабинет и закрыл за собой двери с такой силой, что я вздрогнула.
– Как в зеленый? – прошептала я в ужасе и побежала за ним. – Вы сумасшедший! Красьте свою машину в зеленый, этот цвет как раз для таких безумных, как вы!
Я так же быстро промчалась мимо Ольги к его кабинету, дернув ручку. Но дверь была заперта.
– Да, – прошептал Антонио, смотря на секретаршу, – все еще хуже, чем я думал.
Ольга пожала плечами:
– Ничего особенного, просто девчонка его сильно раздражает.
Он натянул на лицо улыбку и с сарказмом произнес:
– Я вижу, как она его «раздражает». – И тут же прокричал: – Мэт, Лео, выгоняйте «Ауди»! Будем красить ее, – улыбка Антонио стала шире, и он продолжил, явно наслаждаясь приказом, – в зеленый.
– Нет! Только попробуйте тронуть ее! – крикнула я, стуча кулаком по двери. – Откройте дверь! Или выкрашу «Лексус» в красный! Я клянусь, что сделаю это!
Дверь открылась, и я упала бы на пол, если бы сильные руки не подхватили меня:
– В красный?
Том захлопнул за мной дверь, закрыл на ключ и засунул его в передний карман джинсов. Следя за его действиями, я поняла, что мне уже не выбраться из его ловушки. Он выиграл. Снова.
Том как ни в чем не бывало сел на свое место и стал перебирать документы, лежащие на его столе. Молча наблюдая за ним, я стояла, не двигаясь.
– Присядь, – не отрывая взгляда от бумаг, сказал он, но я продолжала стоять, игнорируя его просьбу. Или приказ. Не важно.
Казалось, ему абсолютно все равно, стою я или сижу, главное, что молчу, но
спустя несколько минут это молчание начало выводить Каулитца из себя. Я видела, как он посмотрел на меня, прищурившись. Я чувствовала, что гнев внутри него возрастает, но продолжала стоять, сцепив руки за спиной. Я тоже буду играть, но по своим правилам. Скоро его нервы окончательно сдадут, и он выставит меня за дверь. Я буду умолять Лео не перекрашивать «Ауди» в ужасный зеленый цвет. Что за идиотская идея? Почему ему приспичило красить в зеленый? Чтобы слиться с природой, с лесом? Надо отдать должное Тому Каулитцу: мысль изуродовать такую машину только потому, что она бронированная... Боже! В целях моей же безопасности.
Осознав, что он все же прав, и чувствуя вину за устроенную сцену, я вздохнула и закрыла глаза. Он прав, а я опять не права. И цвет – это мелочь, он ничего не значит. Но он много значил для меня.
– Я не понимаю, что тебя так расстроило? – нарушил молчание Том, бросив документы на стол, и от этого звука я опять вздрогнула. – Какая разница: зеленая, белая, черная... Цвет не меняет содержимое.
Я открыла глаза, и, не смотря в его сторону, кивнула. Но следующие слова внезапно изменили ситуацию:
– Она дорога мне как подарок. Ваш подарок. С этой машиной у меня связаны теплые воспоминания.
Том был удивлен, если не сказать шокирован, моим заявлением. Ручка, которой он подписывал документы, выпала из его рук. Я обернулась на этот звук, вновь встречаясь с его глазами, в которых уже не видела гнева. Он, не отрываясь, смотрел на меня. Мне было хорошо и одновременно страшно от неизведанного, которое таилось в его глазах. Сейчас я увидела в них то, что хотела увидеть всегда с момента их первой встречи: нежность.
Том опустил взгляд, все еще пребывая в замешательстве, и поднял трубку телефона, но через секунду положил ее обратно, вышел из-за стола и достал ключ от двери. Прошел мимо меня, даже не остановившись, и рывком открыл дверь. Я слышала его голос, эхом отдающийся в моем сердце:
– Антонио, не трогайте машину.
Том быстрым шагом спускался по лестнице, а я бежала за ним, удивленная и обрадованная его словами.
Он отменял приказ! Он послушал меня! Что-то заставило его. И это «что-то» было именно тем, о чем говорила Ноэль. То, как он только что смотрел на меня, говорило больше всех сказанных слов. Иногда взгляд способен рассказать о многом. Иногда мы не хотим говорить, но наши глаза выдают нас.
Он так быстро покинул здание, что я не поспевала за ним. Проходя мимо шокированной Ольги, я слышала ее недовольство. Я не знала, что это впервые, когда босс отменяет свой же приказ.
В гараже я не замечала людей, переодетых для покраски машины. Я даже не поняла, почему они так одеты. Но затем увидела в их руках распылители... Они были уже готовы. Но Каулитц успел.
– Не надо, я передумал. Не трогайте машину. – Том выхватил у Лео распылитель и швырнул его на пол.
– Том, что происходит? – Голос Антонио звучал удивленно, даже слишком удивленно. Он перевел свой взгляд меня: – Что, черт возьми, происходит?!
Увидев свою красавицу по-прежнему черной, я облегченно выдохнула. Они успели. И подойдя к двери машины, прислонилась к ней лбом, закрыв глаза и улыбаясь от счастья. Большего я и не хотела. Я и так получила слишком много. Свою машину и... Открыв глаза, я увидела с другой стороны Тома, он рукой провел по гладкой поверхности
крыши, встречаясь со мной взглядом.
– Что за крики? – В гараж вбежали Майкл и Дилан, за ними шла Ольга, стуча острыми каблуками. Сегодня она была одета еще более вызывающе: ее юбка была настолько короткой, что это становилось уже неприлично. А вырез на блузке наполовину оголял ее грудь.
– Ключи. – Том протянул руку Антонио, все еще смотря на меня. Мужчина вложил их в его руку. – Никогда больше не прикасайтесь к этой машине.
– На чем она поедет завтра, Том?
– Подготовьте другую. – Он открыл водительскую дверь и сел за руль, открывая изнутри дверь для меня. – Отойдите все.
Его голос был тверд, как камень, но я не боялась его. Я села рядом и захлопнула за собой дверь, ощущая знакомый запах кожаных сидений. Тот самый, что так запомнился мне. Я не променяю эти воспоминания ни на что. Все тот же мужчина, все та же машина и свобода.
– Поехали, – улыбнулась я, – испытывать адреналин.
Я видела, как он усмехнулся, нажимая на педаль газа:
– Двести двадцать?
– Да, двести двадцать, – кивнула я, и машина рванула к выходу, оставляя за
собой клубы пыли.
**
– Сумасшедшие, – прошептал, улыбаясь, Майкл, – это так ему несвойственно, что я ставлю пятьсот баксов, что через месяц мы будем свидетелями страстного поцелуя.
– Ставлю еще пятьсот, что это случится раньше. – Дилан достал бумажник из внутреннего кармана.
– Пятьсот, что это случится завтра, – улыбнулся Лео, поднимая с пола распылитель с зеленой краской, – после сделки.
– Идиоты! – Ольга сжала руки в кулаки. – Я ставлю тысячу, что у них ничего не получится. Он убьет ее раньше, чем что-то там почувствует.
– Хватит! – прогремел голос Антонио. – О чем вы говорите? Он ваш босс. Его личная жизнь вас не касается. Занимайтесь своими делами.