Диаспора.Мафия.

Да кто же вы?

Я не заметила, как уснула, но, открыв глаза, поняла, что уже глубокий вечер: в квартире горел приглушенный свет. Кто-то укрыл меня пледом. И этот «кто-то» был дома. Я подняла голову, пытаясь определить, где он.
– Хорошо поспала? – Голос Тома окончательно разбудил меня. – Я попробовал твое блюдо, не помню, как оно называется. Оно очень вкусное.
– Джамбалайя, – напомнила я, – креольское блюдо.
Я села, не понимая, как могла проспать так долго. Видимо, мои нервы были истончены до предела. Какого черта он дома? Я тут же посмотрела на Тома, держащего в руках тарелку и наблюдавшего за мной:
– Вы едите на ходу?
– Я все делаю на ходу, у меня мало времени.
Ах, ну да! Он же опаздывает на встречу с очередной женщиной. Или она была не очередной, а постоянной? Чувство ревности опять захлестнуло меня, и я, закрыв глаза, простонала.
– Что с тобой?
Мне не хотелось отвечать на его глупый вопрос. Том сел рядом, и я автоматически отодвинулась в дальний конец дивана, кутаясь в плед и тем самым пытаясь защититься. Пусть и близко не подходит ко мне! У меня не осталось сил бороться с собой.
– Ты заболела? – Он протянул ко мне руку, пытаясь пощупать лоб, но я не поддавалась и отворачивалась. – Что не так?
Черт, все не так! Все было не так! Я устала находиться рядом с ним.
Но он все-таки коснулся ладонью моего лба и тут же убрал руку:
– Полина, у тебя температура.
Я удивленно посмотрела на него, натягивая плед еще выше: меня знобило. Я больна этим человеком!
Том достал мобильный телефон и принялся искать нужный номер:
– Джексон, ты мне нужен, приезжай ко мне домой. – Он помолчал, слушая собеседника, потом ответил: – Нет, со мной все хорошо, дело в другом человеке. Я тебя жду.
Он отключил абонента и кинул телефон на диван. Я не стала смотреть, куда тот упал, просто спросила:
– Кого вы позвали?
– Врача.
Том приблизился ко мне, приложил ладонь к моей щеке и посмотрел мне в глаза:
– У тебя что-нибудь болит?
У меня болело все, я только сейчас осознала это. Каждая клеточка моего тела ныла и горела, умирая в агонии.
– Нет.
– Врешь.
– Вру.
Как так получилось, что я заболела? Я крайне редко болела, последний раз это было еще в школе.
– Я принесу тебе чай. Ты целый день ничего не ела. Так нельзя, ты умрешь от голода.
Почему-то мне показалось, что моих сил не хватит умереть. Но сейчас я упала бы, если бы решила встать с дивана. Поэтому я кивнула и молча наблюдала за тем, как он встает и уходит на кухню. Он вообще когда-нибудь ухаживал за больным человеком? Или сразу стрелял в него, чтобы тот не мучился?
К моему удивлению, он принес мне чай и пару бутербродов. Тут же желудок дал о себе знать, заурчав. Но аппетита не было.
– Спасибо, – прошептала я. Том сел рядом, и я заметила, что он посматривает на часы на своем запястье. У него же встреча, а я своей болезнью разрушаю ему все планы.
– Вы можете идти, я поболею одна. Врача не надо было вызывать, я бы сама справилась.
Он недовольно посмотрел на меня, и я вымученно выдохнула, понимая, что сказанные мною слова частично лживы. Я не хотела, чтобы он уходил, и болеть одна я не собиралась.
– Пожалуй, я останусь, – произнес он, и
эти слова согрели мне душу.
Я сделала глоток чая и, почувствовав странный привкус, поняла, что Том что-то добавил туда:
– Как вкусно. Что в нем?
– Лемонграсс, мята и имбирь.
Интересно, откуда у него такие познания?
– Очень вкусно. Откуда вам известен такой рецепт?
Я посмотрела ему в глаза, ожидая честного ответа:
– В детстве, когда я болел, меня поила таким чаем моя няня. – Он тут же понял, что сказал лишнее, закрыл глаза и выругался: – Черт...
Я чуть не выронила чашку из рук. Няня?
– Да кто же вы?
Он не был рожден криминальным авторитетом! Нет! Я давно поняла это. Люди, которые идут в криминал, чаще всего из неблагополучных семей. Том Каулитц в детстве имел няню, которая поила его чаем с травами, когда он болел, он не ходил в магазины, потому что за него это делала прислуга. Он родился в богатой семье! Тогда почему он здесь и почему стал Черным Дьяволом? Я задала бы ему этот вопрос, но знала, что ответа не последует. Он будет молчать.
От звонка в дверь я вздрогнула, мысли тут же вернулись к реальности. Я поставила чашку на столик, а
Том пошел открывать дверь. Зачем мне врач? Каулитц перестраховывается. Услышав приближающиеся голоса, ч сильнее укуталась в плед, но когда Я посмотрела на вошедшего мужчину, моему удивлению не было предела:
– Вы?
Передо мной стоял врач, который лечил известных моделей, а иногда и нас. Джексон Харт. Мир перевернулся. Каулитц имел своих людей всюду, даже в больнице.
– Полина Гарсия? Что ты тут делаешь?
Он удивленно посмотрел на Тома.
– Я вижу, вы знакомы, так что приступим сразу к делу, – пожал плечами тот.
Джексон нравился мне, он всегда первым бежал на помощь. Я слышала хорошие отзывы от людей, работающих с ним. Он был лучшим врачом в городе. Неудивительно, что он работал на Каулитца. Джексон не был женат, хотя ему давно пора было уже иметь взрослых детей, но работа была у него на первом месте.
Он присел рядом со мной:
– Что случилось, Полина?
Том стоял рядом, сложив руки на груди:
– Мне кажется, у нее высокая температура.
Видимо, Джексон был шокирован, увидев меня в его квартире, он даже не знал, с чего начать. Может, он подумал, что я пленница? Или любовница?
– Все было хорошо, утром мы были в магазине, потом... – я подняла глаза, смотря на своего черного Дьявола и вспоминая, как звонок его подруги привел меня в бешенство. – Я просто уснула и проспала часов шесть.
Доктор Харт кивнул, доставая градусник и фонендоскоп:
– Давай измерим температуру.
Мне так хотелось расспросить его о девочках, о моделинге, обо всем, что связывало нас до этого. Я только сейчас поняла, как на самом деле скучаю по своей прежней жизни. Вот бы на миг перенестись в прошлое! И что тогда? Что бы я поменяла? Мельком встретившись с глазами Тома, я поняла, что ничего. Я точно так же села бы в его машину и вручила ему свою жизнь.
Градусник издал короткий писк, и доктор Харт взглянул на результат:
– Высокая температура, Полина. У тебя что-нибудь болит? Горло, голова, мышцы?
– Голова немного.
– Мне надо послушать тебя, чтобы исключить пневмонию.
Я кивнула и опустила ноги на мягкий ковер. Плед соскользнул на пол, оголяя мои плечи, открывая взгляду доктора кельтский крест. Я видела изумление Харта, тот просто опешил. Я сама бы лишилась рассудка. Несколько месяцев видеть на работе человека, обычную фото модель, а потом в один момент... Теперь я другая. Я убиваю. Но и сам Харт не был святым, раз работал на Каулитца. Я видела крест на его запястье. Доктор Джексон Харт из «Mond des Todes». Как и я.
Когда он увидел на моем плече большой крест, все вопросы отпали сами собой.
– Отвернитесь, – попросила я Тома, и тот кивнул, отворачиваясь. Я сняла длинный сарафан, оставаясь в нижнем белье, и услышала шокированный голос Харта:
– Боже, Полина, что с тобой случилось?
Он с ужасом смотрел на мои синяки, не веря своим глазам. Том тут же обернулся, встречаясь с моим недовольным взглядом. Вчера он видел меня после душа в полотенце, и зрелище уже тогда было малоприятным. Сегодня же синяки приобрели другую окраску, более яркую.
Я схватила плед, прикрываясь им:
– Я же попросила не смотреть.
– Лучше бы я тебя послушал... – прошептал он с нотками боли в голосе.
Доктор прокашлялся, не зная, как себя вести. Кто сделал это со мной?
Удивление и ужас в его глазах прочли и я, и Том.
– Это сделал не он, – произнесла я, желая защитить своего Дьявола от ложных обвинений. Харт взглянул на своего босса в надежде, что тот даст хоть какие-то объяснения.
– Джексон, вчера на нее напал Николас Стаффорд, попытался изнасиловать... – Том запнулся, а мне даже стало интересно, расскажет ли он историю до конца.
Ошарашенный вид Харта говорил о том, что он знал, о ком идет речь. И если доктор является членом «Mond des Todes», значит, Стаффорд и его враг тоже:
– Чертов ублюдок, я так и знал, что он когда-нибудь себя проявит. Я надеюсь, ты убил его?
Легкая улыбка заиграла на губах Тома:
– Полина сама убила его, защищаясь.
Харт одновременно с удивлением и жалостью посмотрел на меня:
– Не хочу вас расстраивать, но машину Николаса Стаффорда нашли сегодня
сожжённой в лесу. Я слышал это от службы спасения.
Новая волна озноба прошла по моему телу. Еще один шаг к смерти. Я взглянула на своего мучителя в надежде, что тот слышит об этой новости впервые, но я ошиблась. Он уже знал.
– Я знаю, Харт. Уже знаю. Тело еще не нашли, но вскоре найдут и его.
– Боже... – прошептала я, садясь на диван и прикрываясь пледом. Пульс стучал в висках. Но кто докажет, что это я убила Николаса? Почувствовав теплые руки на своих плечах, я взглянула на Тома и прижалась к его груди, вдыхая знакомый до боли запах.
– Мне кажется, температура – это последствия перенесенного стресса, не более того, – произнес доктор Харт, убирая фонендоскоп и доставая лекарства, – не вижу никаких признаков болезни. Я оставлю успокоительное и жаропонижающее. Полина, больше отдыхай, старайся не думать о произошедшем. То, что случилось, уже не исправить. Смирись и живи дальше.
Впереди меня ждало еще более трудное испытание. В случае с Николасом Стаффордом пострадала бы только я. В случае с Ахмадом, если у меня дрогнет рука и пуля пролетит мимо, пострадают все. Один выстрел и ни одной ошибки! Уже завтра я должна быть на ногах, чтобы тренироваться. Оставалось мало времени.
Доктор Харт ушел.
Чувствуя вибрацию телефона, я схватила его и поняла, что вибрирует не мой телефон. Его. С каких пор Том Каулитц ставит телефон в режим вибрации?
Идя к дивану, откуда доносился звук, он взял телефон и, выругавшись вполголоса, пошел в комнату, находящуюся в дальнем конце гостиной, о существовании которой я и не подозревала. За закрытой дверью я уже не слышала ни его, ни тем более звонившего. Поняв, что так до сих пор и не оделась, а все еще куталась в плед, я на цыпочках прошла к себе в комнату и легла на кровать. Было больно. Внутри. Не тело, не синяки, нет, болела душа. Я знала, кто звонит. Я знала, что сейчас он уйдет, оставляя меня одну. Ну и пусть уходит, может, так даже лучше. Отвернувшись к стенке, я накрылась одеялом. Я усну и завтра проснусь новым человеком:
здоровым, готовым пройти любые испытания.
– Ты опять спишь?
Я приподнялась в темноте, видя свет из открытой двери и очертания фигуры:
– Я принес тебе лекарство.
– Спасибо. – я взяла таблетки, запила их водой и отдала стакан обратно.
Он смотрел на меня в приглушенном свете. Молча.
– Идите, вас ждут. Я не умру, можете даже не надеяться.
– Я не хочу никуда идти, Полина, почему ты меня гонишь? Я останусь с тобой. Если вдруг вздумаешь умереть, я не дам тебе это сделать. Спи. Я хочу, чтобы завтра ты была здорова. – Он поправил мне одеяло, коснулся пальцами волос и вышел.
Сердце успокоилось, и я погрузилась в сон.
Утро вновь не встретило меня лучами солнца, но это уже не беспокоило меня. Вспоминая вчерашний вечер, я осознала, что чувствую себя превосходно. Возможно, Харт прав, и я ослабла из-за стресса.
Быстро накинув на себя легкое платье, я вышла из комнаты, осматривая квартиру. Мне бы не хотелось сейчас увидеть полуобнаженного бога, потому что по моему взгляду он мог прочитать все мои мысли. И вновь вибрация телефона заставила меня вздрогнуть. Пройдя к дивану, я подняла его телефон. Теперь было трудно различить, чей телефон звонит. Они даже валялись вместе, абсолютно никому не нужные.
Звонок был от Антонио, а на часах было шесть утра. Том явно еще дома и, скорее всего, спит в своей комнате. Но я не рискнула идти к нему в спальню, чтобы отдать звонивший телефон. Но на звонок ответила:
– Антонио, – прошептала ч в телефон.
Секунды молчания, он, видимо, понял, чей это голос. Я уже пожалела, что взяла чужой телефон.
– Полина, это ты? Что, черт возьми, у тебя делает его телефон?
У меня?.. Я не знала, что ответить.
– У вас что-то срочное? Я могу передать. – Черт, я готова была рвать на себе волосы. Я поняла, что Антонио не знал, с кем я живу. Вернее, где я живу.
– Не знаю, что там у вас происходит, но передай, чтобы срочно мне позвонил. Или лучше сразу пусть едет в офис. Стаф нашел тело сына.
Боже! Боже! Боже! Я выронила телефон на пол, зажимая рот рукой и стараясь сохранить самообладание. Смотря на дверь спальни своего мучителя, я решила стучать, и как можно сильнее. Мне пришел конец! Меня найдут. Нет, сначала убьют его – за сокрытие преступления, а потом меня расчленят и закопают в лесу.
Стучать не получилось, я просто навалилась на дверь и вбежала в комнату. Вот где были все солнечные лучи! Я и не сомневалась. Но сейчас мне было не до них. Мне было даже не до того, что я запрыгнула на его постель, пытаясь разбудить Каулитца:
– Том, ради бога, проснитесь!
– Полина, что ты делаешь в моей постели? – Он застонал, прикрывая глаза руками. – Не помню, чтобы ты засыпала в ней.
– Антонио звонил. – я нависла над ним, тряся телефоном. – Перезвоните ему!
– Сколько время? Не слишком ли рано для звонков? – Он выхватил телефон из моих рук и набрал номер Антонио: – Что тебе надо в такую рань?
Он слушал внимательно, и сказанное постепенно пробуждало его. Он привстал на кровати, взглядом встречаясь со мной, и в его глазах я увидела... Я не поняла, что увидела в них. Не гнев, не испуг, не удивление. Нет. Огонь. Пламя. Он указал мне пальцем на дверь, все еще слушая собеседника. Но я не хотела уходить, этот разговор касался меня.
– Видимо, у Стафа хорошие ищейки, раз тело нашли так быстро. В любом случае нас это не касается. Я не убивал Стаффорда-младшего, его отцу не в чем меня обвинить. Пусть приходит, я встречу его с большой радостью. – Том нервно отключил абонента и откинулся на подушки. – Я же сказал тебе выйти.
Стоя на коленях на кровати возле него, я только сейчас осознала, где я и кто передо мной. Находиться в его спальне было по меньшей мере неприлично, не считая того, что он тоже находился здесь... почти что спящий, почти обнаженный, прикрытый лишь наполовину одеялом.