Механика чувств

Глава 26

Гарриет стояла в тени высокого, серого здания, её взгляд не отрывался от спины своей подруги. Тони была всего в нескольких шагах, но казалась такой далёкой, словно между ними возникла невидимая стена, отчуждающая их друг от друга. Тони, казалось, полностью погрузилась в свой внутренний мир, не замечая окружающих, её глаза были сосредоточены на своей руке, которую она нервно рассматривала. Взгляд был таким сконцентрированным, словно она ожидала, что видимое исчезнет само собой, что это нечто беспокойное и неизбежное исчезнет, если она просто будет смотреть достаточно долго. Её пальцы слегка дрожали, но она не отрывала взгляда, не желая поднимать голову, чтобы встретиться с глазами Гарриет. Вокруг них стояла мёртвая тишина, странная и тяжёлая, как если бы всё вокруг замерло в ожидании чего-то, чего ещё не было. Даже далекие крики шизов, доносившиеся из соседнего квартала, не могли прорвать эту звенящую тишину. Она как будто давила, заставляя сердце Гарриет биться быстрее, отдавая тревожные нотки в воздухе.
Гарриет шагнула вперёд, почти не осознавая этого движения, и почувствовала, как что-то внутри неё сжалось. Она почувствовала, как её собственное дыхание стало тяжёлым, а сердце — будто бы замерло. Подойдя ближе, она тихо, почти на грани шёпота, задала вопрос, голос её дрогнул от беспокойства, от того, что она не могла понять, что происходило с её подругой.
— Что с тобой?
Тони медленно повернула голову, её движения были такими плавными и едва заметными, что казалось, будто она не решалась повернуться, как если бы боялась разрушить ту хрупкую тишину, которая окружала их. Когда её глаза наконец встретились с глазами Гарриет, в этот момент время будто замедлилось, и мир вокруг них перестал существовать. Всё стало неважным, кроме этого взгляда, в котором были спрятаны годы страха, борьбы и боли. Гарриет могла прочитать все чувства, что скрывались в её глазах — смесь отчаяния, одиночества и отчаянного желания быть понятым, но было что-то ещё. Это было нечто глубже, чем просто слова, что могли бы раскрыть её мысли. В этом взгляде была такая тишина, такая тяжесть, что Гарриет почти физически ощутила, как её собственное дыхание стало трудным.
Как по команде, все остальные присутствующие, будто бы тоже почувствовав этот момент, посмотрели на Тони. Казалось, что в этот миг все звуки мира исчезли, и только взгляды людей, полные неподдельного беспокойства и растерянности, оставались. Атмосфера стала плотной, как если бы воздух сгустился, и каждый звук, каждое движение были бы лишними. В этой гнетущей тишине, в которой не было ничего, кроме их присутствия, Тони отвела взгляд. Её лицо стало серым и измождённым, как если бы она на мгновение почувствовала всю тяжесть своего признания. В этом взгляде Гарриет прочла что-то такое, что заставило её сердце сжаться.
И вот, в полной тишине, которая ощущалась почти физически, как тяжёлый груз на плечах, Тони произнесла слова. Её голос звучал плоско, без каких-либо эмоций, как если бы она говорила о чём-то совсем обыденном, но в её словах было всё — горечь, страх и отчаяние, перемешанные с осознанием того, что она не может избежать того, что случилось. Тони сказала, будто бы эти слова были самыми тяжёлыми из всех, что она когда-либо произнесла:
— Я заражена.
Эти слова прозвучали, как удар колокола, расколовший на мгновение холодную тишину. Лица друзей изменились мгновенно: от лёгкого недоумения до всепоглощающего ужаса. Даже те, кто знал Тони только поверхностно, застыли с открытыми ртами, шокированные тем, что одна из них — та, кто вела их через все испытания, — обречена.
Тереза, почти не веря услышанному, сделала шаг вперёд, её глаза были полны недоумения и боли.
— Нет... Не может быть... — едва слышно прошептала она, приближаясь к Тони и заглядывая ей прямо в глаза, ища в них отрицание её слов. — Ты же имеешь иммунитет!
Тони лишь слабого, печального улыбнулась, в уголках её глаз поблескивали слёзы. Внутри неё бушевала буря страха, подавляющего каждую частичку спокойствия.
— Очень слабый, Тереза, — её голос был тихим, почти умиротворённым, но в нём слышалась дрожь, — минимальный. Его и считать-то за иммунитет сложно.
Слова девушки больно ударили по Терезе, её глаза наполнились слезами, которые вскоре покатились по щекам. Томас тоже подошёл ближе, и его взгляд был полон печали. Он не мог найти слов, чтобы выразить то, что чувствовал. Гарриет стиснула кулаки, пытаясь побороть приступ злости, заменившийся тяжёлой грустью. Она шагнула к Тони, обняла её крепко, словно пытаясь удержать её, не давая ускользнуть в пропасть, в которую та неизбежно падала.
— Я не могу и тебя потерять... — прошептала Гарриет, её голос дрожал, а объятие стало ещё крепче.
Тони впервые за всё это время позволила себе сломаться. Слёзы лились, боль и страх прорывались наружу. Они все молчали, давая друг другу минуты на этот горький момент. Даже Бренда и Хорхе, которые стояли чуть поодаль, подошли ближе, с их лиц не сходила тяжёлая, немая скорбь.
Наконец, Тони отстранилась, вытирая слёзы с лица. Она посмотрела на друзей, чувствуя, как в её сердце растёт решимость.
— Я пойду с вами. Если вдруг кто-то нападёт, я смогу отвлечь их, — сказала она, её голос звучал твердо и бесстрашно, как никогда прежде.
Друзья обменялись взглядами, короткими, но полными глубокого смысла. В этих взглядах можно было прочитать безмолвное согласие, как если бы каждый из них разделял внутреннее понимание того, что нужно делать, и признательность, которую они не могли выразить словами. В этом молчаливом обмене взглядов было что-то такое, что обострило ощущение происходящего, и каждый почувствовал, как мир вокруг них становится как будто острее, чётче, а каждое мгновение — важным, бесценным. Для Тони безопасность её друзей была всего, что она могла бы пожелать в этот момент. Она не колебалась ни на секунду. Она готова была отдать свою жизнь, пожертвовать собой, если бы это означало, что её друзья смогут выжить. Это было не просто желание помочь, не просто долг или обязательство. Это было её глубочайшее, интуитивное стремление защищать и сохранить тех, кто стал её семьёй. Она всегда считала их чем-то большим, чем просто спутников на пути, их связь была чем-то священным и неразрывным, чем-то, что стоило того, чтобы рисковать всем ради их будущего.
И теперь, когда они двигались, всё это ощущение обострилось, словно время стало сжатыми нитями, которые всё быстрее распутываются. Их путь лежал позади ряда зданий, и они шли вдоль них, каждый шаг эхом отзываясь в тишине. Они шли цепочкой, и Тони была в самом центре, в их окружении, защищённая, но в то же время — отстранённая, словно в какой-то неизбежной изоляции от мира. Каждый из них был полон решимости пройти этот путь, и все понимали, что это не просто ещё один день, это прощание. Слова не были нужны, чтобы осознать это. Они все чувствовали, как время Тони истекало, как каждый шаг был более важным, чем предыдущий. Не было места для промедлений, не было времени на сожаления. Всё, что им оставалось, это помнить — каждую минуту, каждое слово, каждую деталь этого последнего пути, как если бы их память была единственным, что они могли бы сохранить после всего этого. Каждый из них был решителен, стремился запомнить эту картину, этот момент, потому что они знали: он был важен, и не повторится.
На мгновение Тони остановилась, её ноги словно сами замерли в ожидании, а взгляд стал каким-то отстранённым, но всё же, как бы пронизанным лёгким оттенком иронии. Она пыталась скрыть всё то, что происходило в её душе, но глаза выдали её — они блеснули той самой улыбкой, которая могла бы казаться легкомысленной в других обстоятельствах. Но всё было далеко не так, и Тони прекрасно осознавала, что каждый её шаг — это шаг в неизвестность. Шизов не было видно поблизости, но их агрессивный рев всё равно доносился издалека, эхом раздаваясь в воздухе. Они прятались в тени зданий, скользили по тёмным углам, их присутствие ощущалось, как нечто невидимое и опасное. Эти существа всегда действовали скрытно, прокрадываясь, как тень, оставляя за собой только страх и разрушения.
План, который они продумывали так долго, казался безупречным, их шаги были скоординированы, и всё шло как по маслу. Но вот они наткнулись на нечто, что вывело их из равновесия: перед ними стояла огромная группа шизов, которых они никак не ожидали встретить в этом месте. Шизовы раскачивались взад и вперёд, как ненормальные, их движения были хаотичными, будто бы они не контролировали свои тела. Они бормотали что-то совершенно непонятное, их слова сливались в какой-то странный, тягучий шум, в котором невозможно было разобрать смысл. В этот момент Тони сделала шаг вперёд, её инстинкты подсказывали, что нужно действовать. Но внезапно она почувствовала, как рука Эрис легла на её плечо, прерывая её движения.
— Не надо, — сказал он тихо, так что его слова почти растворились в тишине, но в голосе была явная тревога, которую невозможно было скрыть. Он всегда был хладнокровным, всегда знал, как контролировать свои эмоции, но сейчас его голос предательски дрожал. — Они могут напасть даже на тебя.
Тони немного наклонила голову, её глаза встретились с его, и в них было столько решимости, что это казалось почти невозможным. Она не могла позволить себе отступить, не могла позволить себе сомневаться.
— Если мы пойдём другим путём, нас заметят, — проговорила она, и её голос был усталым, но твёрдым. Однако, едва она закончила фразу, её слова прервал кашель, который сдавил её горло. Тони закашлялась, и из её рта вытекла тёмная жидкость, её тело начало подводить её, силы покидали её, а голова закружилась. В этот момент она почувствовала, как её тело больше не слушается её, как она теряет контроль над собой. Но, несмотря на это, она заставила себя собраться, стиснув зубы, и не дала себе упасть.
— Я отвлеку их, а вы идите дальше. Помните наш план, — сказала она, и её голос был решительным, несмотря на слабость, что брала верх в её теле. Она почти не могла дышать, но её слова несли ту уверенность, которая давала силу другим. Её план был прост: она должна была задержать шизов, дать остальным шанс выбраться, выжить, даже если это означало её собственную жертву.
Она подошла к Гарриет и, несмотря на свою усталость и боль, крепко сжала её руку, как если бы стараясь передать всю свою силу и решимость. Потом она наклонилась к ней, чтобы шепотом сказать то, что было важным:
— Защити всех, защищай Терезу, — её голос был слабым, словно каждый её вдох давался с трудом, но в этих словах была вся её решимость, её внутренний приказ. Гарриет почувствовала, как что-то внутри неё защемило и она кивнула, её лицо оставалось серьёзным. Тони знала, что может довериться ей. С минутой расставания на глазах у неё появились знакомые призраки — Рейчел, Лиам, Сони. С их искажёнными лицами, но она не испугалась их, приняв как есть. Больше не будет истерик как в прошлом.
Девушка уверенно подошла к группе шизов, её шаги были быстрыми и решительными, как будто она не сомневалась в том, что должна сделать. Вдруг она остановилась и подняла голос, громко, с таким отчаянием, что его эхом отозвался в пустом пространстве. Она закричала, пытаясь привлечь их внимание, и на мгновение всё вокруг замерло, когда её голос прорезал тишину. Шизы замерли, обернулись на этот крик, и в тот момент её взгляд наткнулся на фигуру, стоящую среди них. Его фигура была знакомой, несмотря на тёмную атмосферу и хаос вокруг. Это был Ньют. Его глаза были пустыми, они не отражали ничего человеческого, взгляд был затуманенным, словно он был далёк от реальности, как если бы он заблудился в собственной тени. Но она узнала его. И, судя по всему, он узнал её.
Она опустилась на колени перед ним, изо всех сил прижимая его порванную одежду к своему лицу, и начала молить о прощении, её голос был сдавленным от рыданий. Слёзы текли по её щекам, растворяя последние остатки её решимости. Тони не могла остановиться, словно её душу выжигало сожаление, которое она не могла вытеснить. Ньют сидел перед ней, потерянный и растерянный, сначала не понимая, что происходит. Его взгляд был пустым, а его мысли были далеко от того, что происходило здесь и сейчас. Однако спустя несколько долгих секунд, когда молчание стало невыносимым, он прошептал её имя:

— Тони.

Это слово прозвучало как вспышка осознания, и в его глазах появилась тень памяти. Тони, почувствовав это, кивнула, её сердце сжалось от боли и невыразимого горя.
Ньют, всё ещё слегка смущённый, спросил её тихо, с какой же целью она просит прощения. За что, что могло бы оправдать её страдания? Тони почувствовала, как её грудь сдавливает, и в её мыслях всплыл ответ, на который она так и не смогла найти силы дать ему голос.

«За смерть Сони».

Эти слова хотели вырваться из её уст, но её язык словно отказался двигаться, и она не могла произнести ни одного звука. Даже в такой отчаянной ситуации, стоя перед ним в последние моменты своей жизни, она не могла произнести правду. Как бы это ни было больно, она не могла сказать, что убила свою общую сестру. Ей было недостаточно тяжело и без этого. Зачем ещё усугублять его страдания, если ему и так хватало боли от всего, что они пережили?
В этот момент Тони услышала странный звук сверху, будто что-то весело и громко падало на землю. Она подняла голову, и её взгляд встретился с тем, что она так долго ждала — её рассыпители. Их было много, они переливались на солнце, словно их было тысячи, но Тони узнала их сразу. Это были её творения, её изобретение, её последний шанс исправить ситуацию. Она улыбнулась, не сдерживая чувства облегчения и гордости, но быстро вернулась к Ньюту, её лицо снова стало серьёзным.
— Страдания скоро закончатся, — сказала она, её голос был слабым, но исполненным решимости. Она подняла руки и осторожно взяла его лицо в свои ладони, словно пытаясь придать ему хоть какую-то часть её сил. Она видела позади его головы образы своих галлюцинаций, но они начали исчезать, растворяясь в воздухе, как дым, с каждым вдохом. Токсин, вероятно, уже начал действовать, медленно проникая в её тело, разлагая последние остатки её силы.
Ньют и Тони смотрели друг на друга, и на мгновение время остановилось, будто бы их связь была крепче всех этих ужасных событий. Вдруг, неожиданно для самих себя, они начали смеяться — смехом, который звучал так же искренне и заразительно, как в первый раз, когда они встретились в пустыне. Их смех был лёгким и звонким, словно весь этот мир и всё, что в нём происходило, перестало иметь значение. Это было мгновение беззаботности, как в те самые дни, когда они ещё не знали, что ждёт их. Даже шизы, стоящие неподалёку, начали оборачиваться, оглядывая их с удивлением. Как тогда в пустыне с когда некоторые из глэйдеров мотали пальцем у виска.

***

На земле лежали два тела. Их руки были переплетены, глаза закрыты. В воздухе витал привкус окончания, боли и освобождения. Токсин победил вирус, уничтожив всех его носителей. Была ли смерть быстрой? Возможно. Больно? Несомненно. Но последнее, о чём подумала Тони, было гордостью за то, что она решилась на этот шаг.