Птица в клетке (Эклипсис #2)

Глава 6.1

Полуденное солнце игриво протягивало лучи сквозь оконные витражи в спальне. Руатта совершенно не помнил, как перенес их обоих сюда. Видимо, сделал это уже в полусне. Кинтаро затрахал его до изнеможения, и он сам не остался в долгу. Никто не хотел сдаться первым. И то верно, не ограничиваться же парой раз чародею и оборотню, оказавшимся вместе в постели! С легким смущением Руатта припомнил, что у него мелькнула мысль высвободить звероформу Кинтаро и продолжить. Однако в отсутствие полной луны облик пантеры продержался бы не больше пяти-десяти минут, а потом Кинтаро бы отрубился. Ничего, и так неплохо получилось.

Руатта свел колени и чуть не застонал от совершенно непривычной боли в мышцах ног, в паху и между ягодиц. Зачем он так яростно подмахивал, задрав ноги на широченные плечи Кинтаро? Можно подумать, пылкий варвар не справился бы сам. Чародей провел пальцами по своему телу, излечивая растяжения, синяки и ссадины, которые наверняка имелись. Дорвавшись до его задницы, степняк себя нисколько не сдерживал. На протесты Руатты только ржал: «Ты чародей или где? Заживет, как на собаке!» Чародей в отместку намотал на руку его черную гриву и дергал, будто узду, но Кинтаро только сильнее заводился. Упомянутая грива покрывала все подушки и часть простыни, а Кинтаро крепко спал, повернувшись спиной к чародею. Руатта разглядел длинные царапины у него на бедрах — не иначе как от собственных холеных ногтей, — вспомнил про разбитую губу степняка и подлечил его тоже.

Прикосновение магии разбудило Кинтаро. Он повернулся на спину, сладко потянулся и, не глядя, пригреб к себе чародея:

— Славно покувыркались вчера, рыженький. Жалко, куколки не было, а то прям нечего было б желать.

И вдруг он взвился и соскочил с кровати, глядя на Руатту с таким ужасом, которого чародей совершенно не ожидал увидеть на лице партнера после ночи страстного и взаимоприятного секса. Если подумать, то это было даже оскорбительно.

— Бля. Бля-бля-бля. Бляпиздец, — забормотал Кинтаро, хватаясь за голову и запуская пальцы в волосы, явно собираясь их на себе рвать. — Альва меня убьет, если узнает. Точно убьет. Месяц не даст, и я сам помру. С кем угодно, только не с тобой! Он же просто бесится, когда про тебя говорят. Конечно, если папаша великий чародей, да еще сладкий юный красавчик, тут любой взбесится... Бля, ну нельзя же так! Ладно, с братьями бы, но с отцом после сына! Извращение какое-то, йопта!