После сыра Фейриветеры поставили перед Барни миску с домашним морковным пирогом, нарезанным на мелкие кусочки.
Потом его уложили на теплый плед.
- Ой, смотрите, - встревоженно сказала мама Риссы. - Он весь в царапинах.
- Мам, - спросила Рисса. - Можно он останется у нас?
- Конечно, можно. Если он сам захочет. Ведь можно, Роберт?
Роберт покосился на Барни со старого деревянного кресла, где сидел, наигрывая тихую мелодию на гитаре.
- Конечно, оставайся, малыш. Главное, запомни, что там, снаружи, не бассейн для плавания!
Сара налила в блюдечко молока, и Барни проглотил его в мгновение ока. Оно было божественно вкусным, полным тысячи разнообразных вкусов и ароматов, о которых он раньше и не подозревал.
Рисса уселась на плед рядом с ним и погладила его по спинке.
- Как тебе повезло, что ты кот, - сказала она. - Тебе не приходится общаться с людьми.
- Что это за мрачные мысли, Рисса? - сказал папа.
- Знаю, знаю... - Она вздохнула, запустив пальцы в шерстку Барни. - Это все Барни.
Сара взяла альбом и начала кусочком угля набрасывать портрет Риссы с котом.
- Я уверена, что всему этому есть объяснение, - повторила она.
- Ох, хоть бы завтра Барни снова стал таким, как раньше! Снова моим другом...
- А я думала, ты хочешь, чтобы он был тебе больше, чем просто другом.
На этот раз вспыхнул не только Барни, но и Рисса.
- А я передумала! Никаких мальчиков, пока мне не исполнится восемнадцать. И, в любом случае, это не будет Барни Ив! Друзья важнее, чем мальчики.
- Когда-нибудь ты поймешь, что это можно совместить.
Барни посмотрел на лицо Риссы. Оно казалось несчастным. И ему было больно осознавать, что причина этому - он.
- Я здесь, я никуда не делся.
Она почесала его под подбородком.
- Бедный котик. Но не бойся, здесь тебя никто не обидит!
Роберт запел. Эту песню он сочинил только что и назвал ее «Песня для кошачьего хора».
Забудь про печали. Не надо тревог.
Ты дома, ты с нами, ты не одинок.
Пусть дни пролетают, пусть годы плывут -
Помни: здесь все тебя любят и ждут.
Как соблазнительно! Остаться здесь, в тепле, жить вместе с лучшей подругой и ее замечательными родителями, есть сыр и морковный пирог...
Барни клонило в сон.
Просто неодолимо клонило в сон.
А почему бы и нет? Почему бы не остаться здесь?
И глядя на добрые улыбающиеся лица Риссы и родителей, он падал в глубокую, глубокую тьму, где не было ничего, кроме блестящего зеленого глаза, в котором мерцали ответы на все его вопросы.
