Игры судьбы

Губительные ошибки. (Бонус глава от лиц Руслана и Макса.)

  POV Руслан.

Почему люди никогда не дорожать чем-то, пока не потеряют это? Похоже, эгоизм и глупость заложены в нас на первобытном, генетическом уровне, но так же нам дана сила противостоять этим порокам. Каждый человек сам решает кого подкармливать ангела или дьявола внутри себя.

Какой это уже по счету стакан виски? Не знаю. Да и есть ли разница? После ухода Вики горечь и пустота стали моими постоянными спутниками.

Раз за разом, словно на повторе, я прогонял в памяти моменты, которые пережил вместе с девушкой. Я помню, как строил не самые благородные планы, когда позвонил мой брат и попросил временно приютил его подругу. Стоило мне только ее увидеть, как все мои грязные мысли улетучились в одно мгновение. Это был как выстрел в голову, или в сердце...? Не важно. Важно лишь, что я отчаянно убеждал себя, дурман рассеиться, нужно просто не много с ней пообщаться, и я пойму, она такая же как все. Но чем больше я проводил с ней времени, тем сильнее понимал — она особенная. Я ждал ее всю жизнь.

Мне хотелось на части разорвать этого ублюдка — Колесова, и всех, кто поверил в его подлый ролик, всех, кто пытается ее унизить и обидеть. К сожалению, я понимал, это бесполезно и глупо. Оставалось лишь скрашивать ее вечера, я изо всех сил старался поднять девушке настроение и наградой мне служили ее искренние улыбки и звонкий смех.

А как мы с ней мчались на моем байке навстречу ночи! У меня всегда было ощущение свободы, когда я садился на своего железного коня, но с Викой мне казалось у меня вовсе выросли крылья.

Долго я сомневался, стоит ли брать девушку с собой на сходку. Было страшно, что там ей могут рассказать про мои подвиги, показать, какой я на самом деле. Но ей так отчаянно было нужно общество людей, которые не будут над ней издеваться или потешаться. В итоге, мои опасения оказались пустыми, а вечер стал одним из лучших в жизни.

Наш первый, случайный поцелуй... Ее он испугал, для меня же стал приговором. Почти всю ночь мне не удавалось уснуть, ее глаза сказали мне слишком много. Я был для нее другом, братом, но не мужчиной. Она не хотела отношений в другом ключе, и поэтому утром, я заверил ее, что все по-старому.

Было весело играть в шпионов, ведя слежку за ее обидчицей. Я ликовал вместе с ней, когда наш бредовый план удался, и сходил с ума от страха, после ее исчезновения несколько дней спустя. Каждый раз набирая номер очередной больницы или морга, я молился, чтобы ее там не оказалось, и мои молитвы были услышаны. Потом я понял, это все он. Этот ублюдок Колесов, он виноват в том, что Вика пропала. Как же хотелось свернуть ему шею! Ни разу я не поверил в его непричастность, и до сих пор не верю.

Когда она появилась на пороге квартиры, такая напуганная и подавленная, мне хотелось схватить ее в охапку и спрятать подальше от жестокого мира, чтобы никто больше ее не обидел. Разрушительные эмоции последних дней сыграли со мной злую шутку и я выплеснул на нее их, признался в чувствах, что так мучают меня. И она их приняла. Не сразу, но все же.

Моя девушка... Мне хотелось кричать на каждом углу — она моя! Но я сдерживался, не хотел на нее давить. Не знаю что произошло в ее прошлом, но Вика вообще боялась отношений, а я боялся ее спугнуть и потерять. Все мои попытки узнать ее секреты самостоятельно, потерпели неудачу, и мне оставалось лишь ждать когда она сама довериться мне.

С ней я был счастлив, но простого общения мне было мало. Я хотел ее, сильно и неистово, вот только стоило мои ласкам стать чуть откровеннее дозволенных, как девушка вся сжималась, а в ее глазах появлялся страх. Но проклятая мужская физиология требовала своего, и когда спустя две недели я проснулся с мокрыми трусами, в голове была только одна мысль — пиздец, приплыли.

И тогда я решился на подлый и низкий поступок, который тогда не считал таковым. С Олесей мы были знакомы сто лет, и меня откровенно поражало ее отношение к сексу. Не все знакомые парни относились к этому так же легко и непосредственно как она. Для нее секс был сродни удовлетворению простейших физеологических потребностей организма, сродни сну или приему пищи.

Пока Вика была в институте, я предавался удовлетворению низких, порочных потребностей организма с Олесей. Девушка хоть и кайфовала от наших встреч, но неоднократно предупреждала меня, что я играю с огнем. Девушка предупреждала меня, мои игры плохо кончаться. Если Виктория узнает о нашем времяпровождении, я ее потеряю, так и случилось.

Девушка восприняла мой поступок как предательство. И как бы я ни отрицал данный факт, она права. Я предал ее. Предал ее веру и наши отношения. И вот теперь я один. Вика меня никогда не простит. Я знаю, просто знаю это. Девушка не дает вторых шансов, вспомнить хотя бы Димку. Она не смогла простить человека, с которым общалась ни один год, у меня шансов и вовсе нет.

Хотелось пойти к ней, я был готов на коленях молить о прощении, но знаю — это бесполезно. Она не такая как все девушки, с которыми мне приходилось иметь дело до нее. Она не купится на мои мольбы, не купится на подарки и вшивую романтику. Она не любила меня так, как любил ее я, но я верил, что рано или поздно полюбит. А теперь... Я просрал свой шанс.

— Вика... — прошептал я в пустоту.

Опрокинув в себя очередную порцию огненной жидкости, я ощутил отвращение к себе. Жалкий неудачник. Предатель. Ничтожество, которое сидит и надирается, вместо того, чтобы хоть что-то делать. А что я могу?

Никогда... Никогда больше она не улыбнется мне как раньше. Ее слова про друзей — чушь собачья. Как можно дружить с тем кого любишь? Да и о какой дружбе идет речь без доверия? Но я должен попытаться. Я стану для нее тем, кто ей нужен, и возможно, когда-нибудь заслужу еще один шанс.

POV Макс.

Из квартиры девушки я вылетел словно за мной гнались демоны ада. Заскочив в машину я гнал по улицам, наплевав на все правила дорожного движения.

Блядь! Блядь! Блядь!

Я потерял контроль! Мне казалось у меня достаточно выдержки, дабы противостоять искушению, ну кроме моей проклятой мачехи, но нет! Я сорвался, и взял то, что мне не принадлежит, на что не имею никакого права.

Сам себе я сейчас напоминал дешевую шлюху, слабую на передок. Тоже мне мужик, не могу сказать себе — стоп. И откуда только взялось это притяжение? Каждый раз, оказываясь вблизи девушки, я ощущал неподвластное мне желание, от которого сводило внутренности. И если раньше, мне все же удавалось соблюдать дистанцию, то после случая в подсобке, все границы стерлись к чертовой матери.

Хотя кому я вру? Это гребанные границы стали рушиться еще после первого поцелуя, тогда в гостиной. А после произошедшего в машине, от них и вовсе почти ничего не осталось. Понимая это, я месяц, целый месяц избегал ее, и надо же мне было выбрать эту чертову подсобку местом, дабы избежать встречи с этой полоумной Светой, и ее назойливого внимания!

Я и сам хорош, надо было бежать, бежать от нее со всех ног, но я не смог. Ее заплаканное лицо и грустные глаза, как-будто перевернули что-то во мне. Желание хоть как-то утешить, помочь пересилило здравый смысл.

Кто же знал, что это начало конца? Какой смысл теперь рассуждать кто виноват или как такое могло случится? Это уже случилось — мы переспали, и все мое сопротивление оказалось бессмысленным.

Не знаю, чего теперь ждет Вика, но я не принц на белом коне, и хеппи энда не будет. Наша связь была ошибкой, которая не должна повториться. Никакого продолжения, у нас нет ничего общего, кроме сильного и взаимного полового влечения. Да, мы можем разговаривать, можем даже вместе смеяться, но я никогда не стану простым, добрым парнем, как и девушка не станет светской львицей. Да и не нужно это. Пусть остается такой же светлой и чистой. Мир, в котором живу я, портит людей, как и я сам.

И еще этот странный тип - Илья. Кто он такой? Когда я появился, на лице девушки был ужас, настоящий первобытный ужас. Надо бы навести справки о нем. Вика говорила, он опасен, да вот только я опаснее, неужели она этого не понимает?

Но как-бы то ни было, в-первую очередь, нужно оградить ее от себя, и я знаю лишь один способ. Пусть лучше она меня ненавидит, чем погибнет в грязи, которая меня окружает. Сделав глубокий вздох, набираю номер, на который никогда больше не собирался звонить.

— Привет, крошка, — говорю я, ощущая какую-то обреченность.