В воздухе висели крошечные пылинки, замеревшие на месте из-за отсутствия хоть одного, хоть самого маленького сквозняка. Во всем доме было тихо, и даже телевизор, обычно мирно работающий в гостиной почти круглосуточно, сейчас сохранял торжественное молчание, внезапно прервавшееся громким чихом, из-за которого парень, лежащий в коконе из одеял, согнулся почти пополам и чуть не упал с кровати, заставляя те самые пылинки в воздухе затанцевать сумасшедший танец.
Этим чихающим одеяльным монстром был Фрэнк, который уже второй день прогуливал школу из-за нелепой простуды. Он злился на больное горло, потому что не мог даже выпить любимой газировки, злился на кашель, потому что хрипота и тяжесть в груди не давали нормально выспаться, злился на заложенный покрасневший нос, но больше всего ему хотелось вмазать одному идиоту, который заставил его пройтись по всем лужам, которые только были в их районе.
Да, Фрэнк грозился, что не будет жалеть, если Джерард вдруг заболеет, но в итоге свалился сам в первую же ночь. Мама только качала головой, а на кухне шутила, что боится о сохранности стен дома каждый раз, когда сын чихает или кашляет, за что получала целую волну недовольного бурчания из-под трех или четырех одеял.
В конце концов, женщина все равно уходила на работу, поэтому уже второй день Фрэнк оставался один дома на произвол судьбы, иногда не в силах (или же просто из-за лени) даже дотянуться до пульта или ноутбука.
В первый день к нему, как всегда, без приглашения и стука заскочила Фо, которая выглядела просто матерью Терезой в глазах человека, которому было лень даже заварить себе суп, и рассказала ему обо всем, что творилось в тот день в школе, пока Айеро слушал в пол-уха – он все чаще стал ловить себя на том, что ему совершенно не интересны проблемы, творящиеся у людей, которые уже, казалось бы, долгие годы сидели с ним в одном классе, практически за одной партой.
Девушка накормила его, напичкала лекарствами, подшучивая, что подсыпала в сироп от кашля слабительное, и, в конце концов, как заботливая мамаша подоткнула одеяло, сахарно улыбаясь и вызывая обессиленное раздражение у Фрэнка. Они вместе посмеялись, хотя каждая попытка Айеро заканчивалась приглушенным кашлем, затем Фо дала ему домашнее задание, и, чмокнув в лоб на прощание, поспешила домой.
Фрэнк так и не решился спросить у нее о Чучеле, надеясь, что она хоть что-то скажет по поводу драки или о том, что вообще происходит, но девушка предусмотрительно молчала, изредка смеряя Айеро то любопытным, то укоризненным взглядом. Она обещала поговорить с Питом о том, что происходит, и Фрэнк ожидал, что либо друг завтра же придет навестить его, либо проснется в лесу голым и привязанным к дереву, пока Фо будет как ни в чем ни бывало прогуливаться неподалеку.
Фрэнк правда скучал по этому парню, который одним лишь своим присутствием мог оживить любую компанию. Он был из тех людей, которые, когда вырастают, становятся сумасшедшими архитекторами или изобретателями вечных двигателей. Айеро никогда особо не задумывался о том, насколько близки они были с ним, несмотря на довольно разные точки зрения относительно всего.
Для Пита "гадко" и "весело" были синонимами, Фрэнк же просто соглашался со всем, что приходило в голову этому веселому чудаку, как магнит притягивающему к себе все неудачи вокруг. И, кажется, сама Вселенная хотела, чтобы двое мальчишек, живущих на одной улице, стали друзьями: вихрем ворвавшийся в жизнь тихого мальчика по имени Фрэнк, вытянутый, несуразный и смешливый Питер поначалу казался ему совсем ненормальным, когда на детской площадке толкнул его в песок, а в ответ на возглас испуганного и поваленного Айеро согнул руки перед собой и прорычал: "Я динозавр-р".
И сейчас Фрэнк, закутанный в плед, идет открывать дверь, звонок которой разорвал барабанные перепонки и вырвал его из утреннего (и плевать, что времени сейчас около четырех дня) сна, надеясь увидеть за ней своего Динозавра, но открывает рот, когда перед ним на крыльце предстает почти невозмутимый Джерард, сжимающий лямку школьной сумки.
За почти два дня, что они не виделись, синячки и ссадины на лице и видимой части шеи немного прошли, оставаясь только слабой копией прежних ушибов. На лбу у него все еще был пластырь с теми динозавриками, и единственное, о чем мог подумать Фрэнк в тот момент – что в его жизни слишком много этих гребаных древних ящериц.
— Привет, — Уэй неуклюже качнул головой, как будто хотел поклониться или кивнуть, но так и не решил, что выбрать. — Ты не пришел вчера вечером, и я подумал, что ты тут умер.
— Я... — Айеро хотел съязвить в ответ, но в горле запершило, и он зашелся сухим кашлем.
— Ясно, все плохо, — Джерард нагло подвинул его с порога и прошел, закрывая дверь и ведя куда-то вглубь дома, как будто каждый день заходил на чаек и знал жилище Фрэнка от и до. У Айеро не было сил возмущаться, поэтому он просто шел вслед за Уэем, пока тот искал глазами первую попавшуюся кровать.
— Пошли, — Фрэнк направил его наверх, в свою комнату, и упал в ту же гору одеял, закрывая глаза. — Как ты узнал, где я живу?
— Поставил по всему городу своих агентов.
— Серьезно?
— Да, они маскируются под мусорные баки и пеньки и следуют за тобой по пятам.
Фрэнк пробубнил что-то нечленораздельное в подушку, недовольный, что не сразу понял обман, а Джерард только хихикнул в ответ, садясь на угол кровати.
— У тебя мозги совсем в гербарий превратились?
— Зачем ты пришел?
— Вывести тебя из комы и почитать сказок на ночь. Ты пил таблетки? От кашля нужно принимать каждые два часа...
— Без тебя знаю, — Фрэнк все еще дулся, капризно отворачиваясь к стене, потому что лежать лицом в подушку было проблематично. — Это ты во всем виноват.
— Я не виноват, что у тебя иммунитет как у зубочистки.
— Иди к черту, — Айеро незаметно улыбнулся, все еще смотря в стену, затем медленно повернулся и смерил Чучело недовольным взглядом.
— У меня кое-что есть, — тот потянулся к своему рюкзаку, доставая из него сначала книжку, затем какой-то непонятный сверток, который тут же раздраженно закинул обратно, и наконец выгреб что-то большое и сложенное во много-много раз. Быстро перебирая тонкими пальцами, Джерард разложил ткань, и это оказалось простым, не слишком толстым одеялом темно-синего цвета и с черными пятнами, разбросанными в хаотичном порядке, напоминающем узор.
— Что это?
— Я им всегда накрываюсь, когда болею. Это не просто плед, — парень выдержал драматическую паузу. — Он с рукавами!
Фрэнк готовился к самому худшему, вроде способности этого одеяла душить своего хозяина во сне или знания им всех приемов кунг-фу, и, когда Уэй снял с него его собственный плед и накинул свой, с удивлением просунул руки как в рубашку, затем, увидев голые ладони, пошевелил ими и почему-то снова улыбнулся, как идиот.
— Ты сам его сшил? — Айеро со смешком натянул его на шею, закутываясь сильнее. От одеяла пахло так же, как и от подушек в доме Джерарда – мятой, кофе и еще чем-то.
— Если бы я его шил, на нем был бы логотип "Звездных войн", — Уэй серьезно ответил, покачивая головой, затем впервые осмотрелся по сторонам.
Комнату Фрэнка на вряд-ли можно было бы назвать такой же интересной, как у Уэя, но он уже ко всему привык. И к бардаку, в котором хранятся все его вещи, начиная с одежды и заканчивая дисками, один из которых и вовсе лежал в большом горшке какого-то цветка, который мама зачем-то поставила в комнату Фрэнка, и к висящим на стенах плакатам, и к тому, что шторы были настоящим сборищем пыли со всей комнаты.
Поэтому Айеро не был удивлен, когда Джерард сообщил, что ему здесь нравится, – обстановка гармонировала с хаосом, который внешне олицетворял Уэй.
— Хочешь чай?
— Нет, не хочу, — Фрэнк шмыгнул носом.
— Чем дольше ты себя ведешь, как капризный мелкий засранец, тем дольше будешь болеть.
— Ты и детей не особо любишь, верно?
— Они низкие и все время верещат о чем-то, а еще занимаются всякой ерундой, вместо того что бы делать что-то особенное, на что только способна детская фантазия, — он помолчал с мгновение, а затем продолжил: — Знаешь, ты и с ними чем-то похож.
Тут уже был откровенный вызов, и Айеро что есть силы дернул маленькую подушку, чтобы заехать ею Джерарду куда-нибудь, но дурацкая слабость в мышцах заставила его остановиться где-то на половине и обреченно свалиться обратно на кровать под хихиканье Уэя.
— Ты свою работу сделал, можешь проваливать.
— Подожди пару минут, — Джерард неожиданно вскочил и скрылся в дверях, а у Айеро перед глазами и вовсе застыло бордовое пятно от развевающейся рубашки Чучела.
Прошла пара минут, затем, кажется, и пять, и десять, и глаза уже отчаянно начинали слипаться, не в силах выдержать дневной свет, едва убавляемый шторами на окнах, как дверь снова распахнулась, и в нее вошел Уэй, держа в руках что-то большое. Присел на кровать, расставил на тумбочке большую чашку, банку и несколько препаратов, затем повернулся с таблеткой к Фрэнку и заставил открыть рот.
— Это хуже инквизиторских пыток, — тот пробубнил, глотая горькую дрянь, затем посмотрел на принесенные предметы. — Как ты узнал, что это моя чашка?
— Там была одна с лилиями, а одна – с космонавтами, а я просто ненавижу лилии и не мог взять с ними, — Джерард пожал плечами.
— Ты теперь моя няня? — Фрэнк протянул руку к кружке и обхватил керамическую ручку, подтаскивая к себе.
— Не хочу, чтобы ты меня ненавидел до конца моих дней только за то, что подхватил простуду. Держи, — он открыл банку с джемом, положил себе одну ложку в рот, затем набрал еще одну и приставил ко рту Фрэнка. Тот съел, тут же запивая приторно-сладкое варенье чаем. Оно было вишневым и, черт, его самым любимым.
— Как ты узнал, где что лежит?
— Я не в пещере живу, у меня тоже есть кухня, — Уэй ответил, снова набирая джема для себя, затем для Фрэнка.
— Спасибо. Это правда помогает, — Айеро шмыгнул, впервые говоря искренне и серьезно.
— Я спросил у той девчонки, где ты живешь.
В течение целой минуты Джерард рассматривал ложечку, испачканную в джеме, затем отправил в рот и как бы невзначай высказал это, позволяя продолжению повиснуть между ними.
— Девчонки? — Фрэнк недоуменно повторил.
— Той, с которой вы все время ходили. Довольно раздражающая, но не кажется такой отвратительной, как остальные.
— Раздражающая? — Айеро нахмурил брови и даже чуть подскочил на месте. — Она просто потрясающий друг, и, между прочим, один раз спасла твою задницу...
— Я не просил, — он отрезал. — И я не говорю, что она плохая. Тем более, она сказала мне твой адрес, даже не узнав, зачем. Похоже, кому-то явно тебя не жалко.
— Фо просто... Она добрая.
— Не сомневаюсь, — Уэй усмехнулся через плечо, потянувшись к рюкзаку. — Вы хорошо смотритесь – кислый лимон и вишенка.
В начале фразы Фрэнк задумал ответить что-то едкое, но остановился, расширив глаза.
— Откуда ты... Откуда ты знаешь?
— Что знаю?
— Вишенка.
— А, — Джерард понятливо и задумчиво кивнул, и до Фрэнка сразу дошло, что тому ни черта не ясно. — Если что, я сказал это просто так. Потому что вы на них похожи, и, к тому же, я считал вас парой. Я не очень разбираюсь во всех социальных связях, и мне плевать.
Фрэнк все еще сидел, сжимая чашку и чувствуя капли липкого джема на сухих губах.
Вишенка.
Так они с Питом всю жизнь называли Фо. Они почти, почти забыли, почему, но все еще продолжали это делать, и так странно было слышать это от Джерарда, который не знал и знать ничего не хотел об их жизни, но все равно как будто ненароком видел их насквозь. Замечал слишком многое, пытаясь не замечать ничего.
— Нет, мы просто дружим. Она правда дорога мне, но не так.
— Все это так запутанно, — Джерард устало откинулся и чуть закатил глаза. — С рыбками проще, знаешь.
— Поэтому они у тебя умерли?
— Они в рыбьем раю.
— Да, от людей так просто не избавиться.
— Убей всех своих друзей – и дело с концом, — Уэй пожал плечами. — А после похорон устроим вечеринку.
— Ты так и поступил?
— Нет, у меня никогда их и не было.
Фрэнк опустил глаза, все еще сжимая в руках пустую остывшую чашку. Уснувший на некоторое время кашель снова вернулся, и Уэй забрал у парня кружку.
— Я принес тебе это, — он наконец показал то, что вытащил из рюкзака несколько минут назад – книгу в потрепанной обложке, подклеенной в нескольких местах скотчем и с названием, некогда напечатанным большими золотистыми буквами, сильно стершимися со временем, – «Великий Гэтсби». — Она одна из любимых, и ты можешь прочитать, если захочешь.
— Спасибо, — Айеро слабо улыбнулся ему, буквально чувствуя, как голова тяжелеет. Он опустился на подушку, но успел взять Чучело за рукав, как только тот хотел встать с кровати. — Останься еще ненадолго, пожалуйста.
Джерард слегка свел к переносице брови, затем расслабился и опустился обратно, смотря на Фрэнка и теребя край своей рубашки.
— Ладно.
Кажется, Фрэнк всего лишь моргнул, но когда открыл глаза через мгновение – в комнате уже стемнело, рядом никого не было, а часы на прикроватной тумбочке показывали почти девять вечера. И доказательствами, что в гости к нему заходил этот потрепанный чудак, были только потертая книга, пустая кружка из-под чая (джем же куда-то испарился, вместе с Уэем и ложечкой) и откуда-то взявшийся, совершенно не вписывающийся ярко-желтый небольшой предмет вытянутой формы, который, как только Айеро взял его в руки, оказался всего-навсего свежим лимоном.
