Чучело

.another day, another cut

  Фрэнк не любил врать.

Поэтому делал это так часто, что ему могли бы позавидовать все самые бесчестные вруны во всем Джерси. Ведь проще согласиться с девушкой, что ее загар выглядит красиво, чем ляпнуть, что она похожа на жареную индейку в День Благодарения. Проще наврать учителю, что твое домашнее задание съел пес, чем признаться, что вместо уроков ты занимался полной ерундой, а никакой собаки у тебя и в помине нет. Проще сказать матери и всем вокруг, что все хорошо, чем позволить вырваться наружу хоть одной эмоции.

Фрэнк правда не любил врать.

Но плелся сейчас в этот гребаный кафетерий, уныло переставляя ноги. Очередная маленькая ложь спасла его от еще одной двойки по физике, и парень с облегчением вспомнил, что следующим уроком будет литература, на которой можно спокойно отдохнуть.

Фрэнк начал понимать, насколько ему не хватает этой вечной гиперактивности Пита и чуткости Фо рядом. Одли все еще не разговаривал с ним, видимо, надеясь на какие-то попытки со стороны Айеро, и того это выводило из себя – ему казалось, что все это похоже на идиотскую ссору какой-нибудь парочки, где Фрэнк должен думать, что придет в голову его истеричной подружке по имени Питер. С Фо все было намного проще, и ссорились они всего несколько раз, когда были еще детьми. И Фрэнк еще раз выдохнул, вспоминая, что уже завтра – в четверг, — закончатся его мучения, потому что подруга спасет его из этого замкнутого круга одиночества и непонятных встреч с Чучелом.

Так кто же она такая?

Всего лишь Фо. Худая девчонка с фигурой, больше напоминающей мальчишескую, которая одним лишь своим смехом может поднять настроение кому угодно. Сколько Фрэнк ее помнил с самого первого дня их знакомства, она никогда не смотрела на мир с какой-то озлобленностью, которая присуща почти всем людям сейчас. Только изредка раздражалась, морща носик и подергивая плечами, и это почти всегда было адресовано Питу, когда он выводил ее из себя своей глупостью. Иногда Фрэнку казалось, что из них бы получилась идеальная супружеская пара, но озвучивать он это не решался, рискуя получить от обоих.

Фо смотрела на мир своими большими и пронзительными карими глазами, какими смотрят те, кто уже прожил минимум полжизни и знает все на свете. Она была парням одновременно и подругой, и совестью, и подстрекателем, и успокоительным – будто лекарством сразу от всего. Осталось лишь запустить рекламный ролик, и жители смогут покупать это лекарство в аптеках.

Наверное, кому-то покажется, что они с Айеро имеют между собой нечто большее, чем просто дружба, и эти двое лишь согласно закивают головами. Фрэнк правда любил эту девушку – с ее причудами, привычкой звонить прямо среди ночи, комнатой, где почти на всем есть пятна гуаши и акварели от ее приступов вдохновения или, наоборот, вспышек ненависти к собственному творению. Айеро всегда повторял, что она могла бы стать потрясающей художницей, а Фо говорила ему, что он наивный дурак.

По сути, она была просто маленьким – еще меньше, чем сам Фрэнк, – дьяволенком в порванных джинсах; девушкой, которая предпочла бы носить цветы в волосах, а не украшения на шее. Фрэнк любил ее, а она любила Фрэнка, но совсем не той любовью, о которой думали окружающие и все время подшучивал Пит.

Скорее, это было что-то вроде привязанности.

Химии.

Как хотите, но, в любом случае, им было плевать, что подумают другие. Они спали под одним одеялом, ели из одной тарелки руками, потому что пиццу приборами едят только идиоты, смотрели ночью фильмы и подшучивали над глупой ревностью Одли. Тоже самое Фрэнк делал и с Питом, но в этом не было какого-то уюта, и принималось иначе, скорее, как должное.

Но сейчас не было ни Пита, с которым можно посмеяться, ни Фо, которая могла бы привязать его к машине, столкнуть с самолета и сделать все что угодно, лишь бы растолкать его от этого полусна. Единственной надеждой на то, что ему не пришлось бы проводить все время в одиночестве, был Джерард, но они не общались с того самого дня, как Фрэнк остался у него на ночь.

То утро было полным недостатка сна и холодного ветра, от порывов которого Фрэнк вздрагивал, пока в долбанных семь утра шел до своего дома. Соседи, как сонные мухи, только начинали вяло выползать на улицу, чтобы отправиться на работу, поэтому Айеро шел почти в полной тишине, пытаясь найти хоть что-то положительное в этой странной ситуации. И мало того, что он так и не успел дома поесть и принять душ перед школой, а только переодеться, так еще и рюкзак со вчерашними учебниками был предвестником отвратительного дня.

Чучело продолжало почти напрочь игнорировать в школе всех, кто пытался и не пытался отравить его жизнь, включая и Фрэнка, будто тот никогда не сидел у него дома и не ел шоколадное печенье, а затем не остался спать на полу только потому, что Уэй боялся дурацкого ужастика.

И сейчас, спустя два дня, Фрэнк с удивлением смотрел на тяжело дышащего Джерарда, взявшегося будто из ниоткуда и возвышавшегося над его столиком. С грохотом кинув поднос на стол, Уэй опустился на стул, сдувая с лица черные пряди и прикрывая глаза.

— Что случилось? — Айеро все же решил поинтересоваться, наблюдая за неожиданно прилетевшим гостем.

— Это конец, Фрэнк.

— И тебе привет, — тот ответил, пока Джерард драматично прикрыл глаза.

— Это правда конец. Полная деградация. Они могут вскрыть черепушки и съесть на обед собственные мозги – все равно ничего не почувствуют.

— Да о чем ты? И с чего ты вдруг вспомнил обо мне, хотя прошло уже полно времени?

— С чего прошло полно времени? — Джерард, словно забыв о какой-то вселенской трагедии, что так поражала его минуту назад, с удивлением спросил.

— Боже, неважно, — Фрэнк отмахнулся, теряя надежду узнать о проблеме Уэя.

— Они только что смыли половину вещей из моего рюкзака в унитаз, — он просто сказал, принимаясь за свой обед. — Но там была новая книга, поэтому я жажду крови.

— Только не говори, что...

— Да, именно.

— Открутишь им головы и съешь их на обед?

— Это слишком просто и действует только на букашек вроде тебя, поэтому нет, — Джерард невозмутимо продолжал отщипывать кусочки хлеба от своего сэндвича, как и обычно, не притрагиваясь к большей части еды на подносе. Фрэнк заметил, что он ел только йогурты или фрукты, и к другой пище прикасался, только когда нужно было что-то помять в руках. — Мы должны придумать что-то более мерзкое.

— Я ослышался, или ты сказал мы? — Айеро расплылся в ухмылке, глядя, как мгновенно хмурится Чучело.

— Мне нужен напарник, а ты крайне подходишь на роль помощника и пушечного мяса одновременно, — тот язвительно передразнил, изображая подобие такой же ухмылки.

— Я каждый день просыпаюсь с мыслью, что с меня заживо сдерут кожу в школе, если кто-то именно в этот день узнает о "футбольном матче", — он нарисовал в воздухе кавычки.

— И что? — Джерард дернул плечами.

— Ты можешь спокойно встать и отряхнуться после драки, а я не совсем привык получать от каждого встречного пинка и доставать рюкзак из унитаза, прости, — Фрэнк, наконец, высказал то, о чем думал уже некоторое время.

Джерард молчал, все так же кроша в руках кусочки хлеба, смотря в одну точку и не обращая внимания ни на что. Затем, не успел Айеро и моргнуть глазом, как парень подскочил, и, схватив сумку, быстрыми шагами полетел из столовой, пока на сквозняке развивался шлейф от его темно-синей огромной рубашки.

Фрэнк несколько секунд пялился ему вслед, пытаясь хоть немного восстановить в памяти цепочку событий, которые могли заставить человека просто встать и смыться, не сказав ни слова, а затем вспомнил, что имеет дело с Уэем, который просто так может столкнуть с перил или напоить тебя среди ночи, и просто продолжил есть, сидя на том же месте. Спиной чувствуя любопытные и противно-липкие взгляды, которые окружали его в последнее время все чаще и чаще.