Забвение | j.b

Часть 16

— О Боже, я умру, — прощебетал Гилберт, вжимаясь в пассажирское кресло. Его пальцы сжимали ремень, обтягивающий его грудь, а глаза были зажмурены. Грудь тяжело вздымалась и резко опускалась от его глубокого дыхания. Гилберт уже мысленно помолился всем Богам и отругал себя за то, что решил поехать с Бибером. Тот гнал так, словно боялся опоздать, хотя времени было предостаточно. У Майка совершенно не было желания становиться свидетелем разбирательств Джастина и Хоуп, но отпустить Бибера в таком яростном, совершенно неконтролируемом состоянии он не мог. Если уж разбиваться, то вместе. — Я прошу тебя, Джастин. Подумай о Лили. Что будет с бедной женщиной, когда она узнает, что ее внук разбился из-за своего ужасного, упертого характера? Будь человеком, сбавь скорость, а, — Гилберт повернулся к Джастину и умоляюще взглянул на парня, который лишь закатил глаза, расслабляя руки и сбавляя скорость, заставляя Гилберта облегченно, слишком облегченно, выдохнуть и улыбнуться.

— Ты нытик, Гилберт, — хмыкнул кареглазый, покосившись на друга.

— Это я-то нытик? — вспыхнул Гилберт, прищурив глаза. — Я не хочу разбиться из-за твоей истеричности, глупости и ужасно неконтролируемого гнева на пару с яростью и раздражением.

— Одним словом — нытик, — ухмыльнулся кареглазый, прикусывая нижнюю губу и тяжело вздыхая. Они выезжали из Нью-Йорка. — Мы хоть в правильном направлении едем? — вскинул бровь Джастин, нахмурив брови.

— Ты разве ни разу не был в том доме?

— Был, но это было очень давно, я толком не помню дорогу, — хмуро произнес кареглазый. — Посмотри по карте, нам еще заблудиться не хватало, — проворчал Джастин, откинувшись на спинку водительского кресла.

Джастин был напряжен и очень энергично внушал напряжение Гилберту, который сам от нервов начал дергать правой ногой. Ему было плевать на Монтгомери. Она умная девчонка, не пропадет. Но эту мысль или даже, возможно, факт трудно объяснить человеку, который полностью поглощен тревогой, который видит тревогу в самых простых вещах, и в голове которого тоже одна тревога.

И это уже не исправить. Спокойствие для Джастина – это как тепло в Антарктиде.

Невозможное явление.

Гилберт достал телефон из кармана и посмотрел на маршрут. Они ехали действительно по правильному пути, что очень хорошо, потому что, если бы это было не так, Джастин бы его убил.

Лес за городом — отличное место для избавления от трупа. Джастину и Майку ли это не знать.

— Ты уверен, что она там? — вскинул бровь Майк, покосившись на Джастина, который лишь качнул головой, в сомнении сжав губы.

— Не уверен, но лучше бы это было так, — вздохнул, — потому что, если нет, я понятие не имею, где ее искать.

— У тебя куча врагов, может, ее похитили?

— А смысл? – устало ухмыльнулся, — Никто не знал о нас.

— Может, по душу ее брата? — предположил Гилберт, пытаясь в голове найти хоть какое-то нормальное объяснение ее исчезновению.

— Это глупо. Смотри сам: во-первых, мы работали под другими именами, то есть, даже если у него и есть враги, для них он не Адам Монтгомери, а совершенно другой человек без детей и, в общем, без семьи, а во-вторых, для всех он мертв.

— Для всех, кроме тебя, — кивнул Майк и отвернул голову к окну, прислоняясь лбом и закрывая тяжелые веки.

Майк был не слишком хорошо знаком с Хоуп, но пару раз они виделись.

Один раз на день рождении Адама. На его двадцатилетие.

Второй — когда он попал в больницу. Его тогда сбила машина. Совершенная случайность.

И третий раз на его похоронах.

Наверное, в третий раз им удалось действительно пообщаться. Майк помнил, как пришел однажды к ним домой, чтобы посочувствовать его семье. Он долго звонил в звонок, но никто не подходил. Но, когда он начал стучать, то она сама распахнулась. Он неуверенно шагнул вперед. И только тогда заметил Хоуп, сидящую на полу и собирающую осколки вазы. Она случайно уронила ее, когда проходила мимо. В глазах слезы. Тушь слегка размазана, отчего ее глаза казались темнее. Только тогда им удалось хорошенько пообщаться. Только тогда ему удалось узнать, что она не такая стойкая, как казалось в начале, а он не такой тщеславный, как ей показалась впервые.

— Скажи честно, — начал Гилберт, опуская затуманенные глаза на бледные руки, — почему ты тогда уехал?

Джастин вздрогнул.

Совершенно неосознанно. Машинально.

Не ожидал такого вопроса.

Думал, что ответ на него всем уже ясен.

До боли сжимает руки на руле и тихо рычит, скорее от глухого отчаянья и понимания того, что стоит рассказать, а не от какой-то глупой безысходности.

Нет.

Потому, что он не ощущал безысходность.

Он ощущал лишь тепло.

И это тепло говорило о том, что нужно рассказать.

— Скажи правду, Джастин. Я не осужу тебя.

Джастин левой рукой придерживал руль, а правой провел рукой по растрепанным волосам.

Сейчас они выглядели не сексуально, как обычно, а скорее забавно.

Вздох и просто всплеск бурных эмоций и горьких воспоминаний.

— Я сказал правду, просто, — запнулся и выдохнул, — не рассказал подробности. Адам был против того, чтобы я прикасался к Хоуп, флиртовал, смотрел. Я тогда признался ему, что она мне нравится, а в ответ услышал не поддержку, на которую рассчитывал, а огромный монолог по поводу того, что она — запрещенный плод, понимаешь? Я понимал. Блять, да любой другой человек поступил бы так же. Если бы у меня была мелкая сестра, и ты начал на нее засматриваться, я бы поступил так же, как он, — ухмыльнулся Джастин, не отрывая взгляда от дороги. — Я понимал, но это не означало, что я послушал. На следующий день после нашего разговора я поцеловал ее, а она не оттолкнула. Лишь, когда поняла, что произошло — убежала. Видно, испугалась. Все было, как обычно. Я приходил к ним домой, мы с Адамом занимались всякой херней, начиная разговорами о девушках и заканчивая просмотром порнухи просто для забавы. Она часто натыкалась на нас и отводила взгляд, сдерживая улыбку, как и я. Адам это заметил, и мне пришлось доказывать ему, что наплевал я на эту рыжеволосую девчонку. Мы ходили в клуб, помнишь Джессику? — Джастин игриво улыбнулся, поглядев на Гилберта, который внимательно его слушал и лишь уверенно кивнул.

— В ту ночь, в клубе, ты ушел с ней в VIP-комнату, а на следующий день ты рассказывал Адаму, какая она охеренная в постели, и что нам тоже нужно попробовать, — ухмыльнулся Майк покачав головой и складывая руки в замок. Джастин кивнул.

— Верно, — хмыкнул кареглазый, проводя холодной рукой по лицу и ощущая, как тепло внутри него растворяется, а мороз обволакивает органы, заставляя тяжелее дышать. — Я не спал с ней. Черт, не знаю. Я, в принципе, с Хоуп еще тогда даже не встречался, мы просто поцеловались, но я все равно ощущал какую-то ответственность...

— Преданность, скорей всего.

— Да, — криво улыбнулся Джастин, устало склонив голову и поворачивая руль в сторону, внимательно наблюдая за тем, как мелкие снежинки садятся на лобовое стекло. — Я всячески доказывал ему, что я по-прежнему одинок и переспать с кем-то для меня не проблема. Он верил мне, тогда в нашем общении ушли недомолвки и какое-то ужасное напряжение. Позже, недели через две, я лишил ее девственности. Все было так спонтанно, что я сам испугался. Все больше и больше встреч, поцелуев и секса. Адам ничего не подозревал. А я привязывался к ней. А затем нам назначили задание. Выезд был в то же время, что и в то, когда я должен был встретиться с Хоуп. Не для «просто секса», а для признания. Не смотри на меня так, — заметив расширенные глаза Майка, насмешливо ухмыльнулся Джастин, — не в любви. Я не верю в любовь. Я просто хотел, чтобы она бросила Тоби и просто была рядом. Это было важно для меня, и мне показалось, что Адам справится. Ведь он лучший в этом деле. И видишь, что получилось? Он умер. И я был виноват в этом. Я был виновен перед собой, перед его семьей, перед Дафной. Как думаешь, как бы я смотрел в глаза Хоуп после случившегося? Не знаю, просто растерялся, испугался, купил билет и свалил.

Он выговорился и впервые понял выражение «гора с плеч», потому что та гора, покоившаяся на его плечах, слишком давила.

Это было больно и совершенно безутешно.

Ее нельзя было убрать, но и привыкнуть к ней невозможно.

Оставалось только изо всех сил терпеть.

Джастин вжался в сидение, обеими руками упираясь в руль. Они ехали по какой-то глуши, давно съехав с трассы, так как полагается, что охотничий домик обычно находится где-то в лесу. Благо, что дорогу расчистили, иначе им пришлось бы добираться пешком.

— Даже не знаю, что сказать, — ухмыльнулся Гилберт и, улыбнувшись, взглянул на Джастина. Бибер был уверен: его глаза блестели. — Я рад, что ты мне рассказал.

Джастин лишь устало улыбнулся и попытался сосредоточиться на дороге.

Он считал, что прошлое давно нужно отпустить, вот только прошлое не хочет отпускать его.

А, может, так и лучше?

Ведь тогда были самые замечательные моменты в его жизни.

Была любовь, было здоровье, было счастье и была жизнь.

Нормальная, полноценная жизнь.

Единственное, что у него осталось с тех времен, – Лили.

Так, может, стоит ценить это и не пытаться вернуть то, что давно ушло?

Этот вопрос надолго застрял у него в голове, и Джастин решил обдумать его, потому что он казался ему выходом.

Выходом из этого дерьма.

Он будет заботиться о Лили, читать ее глупые романы и каждое утро, на завтрак, кушать ею приготовленное печенье с молоком, хоть он ненавидел молоко. Хоуп ведь давно уже не его. Она девушка, вернее, невеста Джорджа, так, может, не стоит это разрушать? Может, не стоит давить на нее, а стоит дать шанс построить свою жизнь подальше от него? Возможно, он прямо сейчас сдавался, но ему надоело бороться за то, что никогда не станет его.

— Наконец-то, — пролепетал Джастин, разглядывая небольшой домик, находящийся прямо за поворотом. Гилберт во все глаза рассматривал дом с яро рвущимся интересом, а, когда они остановились, выбежал из машины, словно маленький ребенок, и, улыбнувшись во все зубы, помчался к двери.

Это был небольшой деревянный дом. Адам, Джастин и Хоуп приезжали сюда практически каждые выходные. Адам любил охоту, она, кажется, его расслабляла. Поэтому обычно, когда он получал удовольствие, Джастин в это время закидывал Монтгомери на плечо и скидывал в снег, после получая кучу ругательств в свою сторону и огромный снежок прямо по голове.

Улыбнувшись этим мыслям, Джастин облегченно выдохнул, когда в доме зажегся свет, так как на улице начало уже темнеть. Приподняв воротник черного пальто, сжал губы в тонкую линию и последовал за Гилбертом, отчего на снегу оставались следы его обуви. Майк уже постучался, поэтому, подойдя к нему, Джастин лишь ожидающе облокотился плечом о косяк стены и на секунду прикрыл глаза, а затем открыл их от скрипа деревянной двери, тут же соскочил с места, поддерживая Гилберта, который пошатнулся и чуть от неожиданности не свалился на скользкое крыльцо. Придержав ошеломленного парня, Джастин расширил глаза и единственное, что слетело с его замерзших губ, так это одно, единственное имя:

— Адам?