Забвение | j.b

Часть 35

Джастин глубоко вздохнул и, наконец, вошел в больницу. Запах медикаментов, запах болезней и смертей врезался в его нос, заставляя парня машинально поморщиться. Джастин оглядывался, желая найти Хоуп. Они говорили утром по телефону, и она сказала, что, когда он приедет, она уже будет готова. Девушка действительно была готова. Выходила вместе со своим лечащим врачом из палаты, о чем-то разговаривая и, как только заметила Джастина, мягко улыбаясь. Она выглядела иначе. Немного бледновата. Кажется, даже ее волосы потеряли тот яркий, сочный цвет. Голубые глаза на свету по-прежнему блестели, а губы были неестественного красного цвета. На лбу красовался шрам и, кажется, она тут же постеснялась его, когда заметила на нем взгляд Джастина: отвернула голову, прикрывая его рыжими волосами. Врач улыбнулся ей, передал бумажку, наверное, с названием каких-то витамин и, поздоровавшись с Джастином, направился по своим делам. Джастин подошел к Хоуп, взяв сумку с некоторыми ее вещами и обняв ее за плечи, чмокнул в тот самый шрам.

— Я больше сюда не ногой.

Хоуп ухмыльнулась, насмешливо взглянув на Джастина.

— Что за боязнь больниц?

Джастин фыркнул.

— Не боязнь, а обычное отвращение. Здесь только и могут, что плакать, болеть и умирать. Это ужасно, — он качнул головой, помогая Хоуп застегнуть ее пальто, которое она все это время держала в руках, и открыл ей двери, желая дать возможность, наконец, вдохнуть свежего воздуха. Она не была на улице две недели. Врачи даже окна запрещали открывать. А снег все таял. Его становилось все меньше и меньше, уже даже можно разглядеть землю. Джастин взял Хоуп за руку и повел ее к своей машине, находящейся в нескольких шагах от больницы. Разгуливать слишком много Монтгомери все равно нельзя: она недостаточно окрепла.

По приезду их ждал чудесный ужин от Анны. Она чуть ли не со слезами на глазах радовалась, что, наконец, не будет жить одна в этом огромном доме. Джастин и Хоуп думали о том, стоит ли рассказать Анне всю правду. Про них, про Адама. Про все. Но все же решили умолчать. Пусть она будет помнить его, как замечательного человека, чудесного сына и хорошего брата.

Здесь были Лили и Каталина. Джастин ощущал недостачу.

Он чувствовал, что здесь должен был быть еще один не менее важный для всех них человек.

Майк Гилберт должен был быть здесь. Кушать с ними, говорить с ними. Так было бы куда правильнее.

После ужина Лили помогла Анне, а Каталина пошла домой. Джастин не понимал, чего хотел: то ли остаться с Хоуп, то ли прогуляться, немного проветрить собственную голову. Он наблюдал за тем, как она помогает матери и Лили, и невольно залюбовался ей. Сейчас она принадлежала ему. Биберу теперь не нужно было думать, что в любой момент появится Тоби, и им с Хоуп вновь нужно будет притворяться, что они знать друг друга не знают. Стало вдруг так легко от этого. От мысли, что он сейчас может взять ее за руку при всех, может позвать прогуляться или, например, провести с ним время, и она уже не будет неловко ежиться, долго думая о том, стоит это делать или нет, ведь тогда придется вновь солгать Тоби. Сейчас она может согласиться, да еще и с огромной радостью.

Хоуп что-то сказала матери и, улыбнувшись ей, пошла к Джастину, сидящему в это время в гостиной на диване. Он выглядел отстраненно. Последнее время он только так и выглядел, если честно. Хоуп села рядом с ним, поджав под себя ноги, и прикусила губу.

— Эй, ты в порядке? — она нахмурилась, беспокойно оглядывая его бледное, немного исхудавшее лицо. Джастин повернулся к Хоуп, потянувшись к ней.

— Все нормально.

Он попытался улыбнуться. И, наверное, у него вышло достаточно хорошо, учитывая, что Хоуп в ответ улыбнулась, положив голову к нему на плече.

— Останешься сегодня у меня? — вскинула бровь Хоуп, почувствовав, как прохладная рука Джастина коснулась ее спины.

— Твоя мама не будет против?

— Нет, — она качнула головой. — Ей плевать.

— Тогда останусь.

Он мягко улыбнулся, прислонившись к ее макушке подбородком, и прикрыл глаза. Он ощущал некое подобие спокойствия. Поглощающего. Такого непривычного. Он чувствовал, как каждая мышца его тела расслабляется, и как все тело стягивает в приятной судороге. Хоуп выдыхает ему в грудь, вырисовывая что-то пальцем у него на животе.

— А что на счет Адама? — она напряженно сжала его рубашку. — Это все еще проблема?

— Нет, — Джастин качнул головой, взглянув в сторону Лили и Анны, желая удостовериться, что эту часть разговора они не услышат. — Он ведь не хотел калечить тебя, а когда все же сделал это, то, видимо, чувство вины захлестнуло. Видел его на кладбище. Он обещал уехать, — он кивнул и, склонив голову к Хоуп, касаясь губами ее лба. — Не переживай из-за этого.

— Я до сих пор благодарю Бога за то, что Каталине пришлось выйти, — она покачала головой, прикусывая губу. — Она ведь совсем здесь не причем. Было бы нечестно, если бы еще она пострадала.

Джастин усмехнулся.

— Она думает совсем иначе.

— В смысле?

— Считает, что должна была быть с вами. И считает нечестным, что вы пострадали одни.

Хоуп задумалась на секунду. Молчала, тяжело дыша Джастину в грудь. Нервно мяла его рубашку, словно боясь что-то спросить, а, когда все же решилась, убрала руку, положив к себе на живот.

— Ты ведь винишь меня немного, верно? — тихо поинтересовалась Хоуп, заставляя Джастина нахмуриться и взглянуть на нее. Девушка нервно перебирала ткань белой футболки, бегая глазами по полу. — Поэтому ты не приезжал ко мне целую неделю. Чуть больше, наверное.

— Разъясни.

— У меня было достаточно времени, чтобы велеть Майку выкинуть ноутбук. А я этого не сделала. А если бы послушала тебя, то он был бы жив. Скажи, пожалуйста, правду, Джастин, — она искренне взглянула ему в глаза, чуть приподнявшись, чтобы быть на ровне с его лицом. Он напряженно выдохнул, опуская взгляд в пол. Думал. Перебирал.

— Винил, — он кивнул, прикусывая внутреннюю сторону щеки. — У меня было столько ярости, столько злости и я винил всех. Абсолютно. Но прошло некоторое время до того момента, как я понял. В чем смысл вины? Вина не вернула бы Майка. Вина не принесла бы мне какого-то благополучия. Она лишь уничтожила бы мою жизнь, мои отношения с тобой.

Хоуп кивнула, обдумывая его слова. Она чувствовала, что виновата. Чувствовала, что могла бы что-то исправить тогда. Но в то же время и ее понять вполне можно. Ноутбук был единственным оружием против Адама. И ей показалось странным, что Джастин просит избавиться от него.

Джастин с Хоуп еще долго разговаривали. О Майке, о Адаме, о Каталине — о всех. Хоуп была рада, что Каталина не уедет. Пусть они знакомы не так близко, но Джастин зависел от этой девушки, нуждался в ней, как в друге, советчике, родном человеке, и Хоуп действительно рада, что у него есть кто-то такой, как эта девушка. Помогающая и переживающая за него, как за самого родного человека. Диана уехала. Хоуп не знала, куда и зачем. Бишоп лишь на пару минут, дней пять назад, забежала в больницу к Монтгомери, принесла ей фруктов и попрощалась, обещав по возможности звонить. Она не посчитала нужным сказать, куда именно направляется.

Лили ушла примерно через полтора часа. Они говорили с Анной, обсуждали какие-то рецепты и блюда Испании, в то время, как Хоуп и Джастину уже надоело слышать их восторженные вопли и всхлипы, они направились в комнату Хоуп, в которой творился настоящий хаос. Практически около входа стояло пару сумок с вещами, которые она собрала, считая, что поедет вместе с матерью. Кровать была немного помята, словно на ней кто-то спал. Комната, в целом, выглядела какой-то холодной. Немного неуютной. Не было вещей, которые обычно придавали уюта. Хоуп уже настроилась, что завтра разберет все вещи и снова нормально обустроит свою комнату.

Они с Джастином легли на кровать, заперев дверь и выключив свет. У обоих не было сил и, в целом, какого-то слишком хорошего настроения. Эти две недели были насыщенными и сон — единственное лекарство.

Джастин притянул Хоуп к себе, коснувшись ее губ и крепко обнимая. Было такое приятное чувство правильности. Словно все так и должно быть. Именно он должен целовать ее. Именно он должен обнимать ее и быть рядом с ней. Никто кроме него. Он проводит рукой по талии, ощущая, как ее прохладные руки проводят линии по его мягкой щеке. Джастин кусает, мнет ее губы. Страстно, но достаточно нежно. Наслаждаясь каждой минутой. Поглощая ее мимолетные вздохи и тихие стоны. Проводит языком по ее мягким, влажным губам, прикусывая нижнюю и оттягивая ее. Отстраняется, вглядывается в ее глаза, выдыхает. Прикасается вновь губами к щекам, к шее, переходя все ниже и ниже. Холодной рукой пробирается под футболку и ощущает, как ее тело вздрагивает, а глаза машинально закрываются. Он чувствует мурашки под своей ладонью и мягкое, податливое, извивающееся тело. Нависает над девушкой и тихо выдыхает ей в шею, обжигая кожу. Она целует. Она выдыхает. Она наслаждается так, словно это их последние минуты. Ей хотелось так давно. И так сильно, что, казалось, вся ее сдержанность и терпение полетели к чертям. Он чувствует это и задирает футболку, снимая ее через голову. Касается губами груди через тонкую ткань лифа и мнет бедра, медленно двигаясь над ее телом. Касаясь ее, ощущая, как мурашки пробираются под кожу, как завязывают узел внизу живота, как заставляют щеки гореть.

Он трогает ее везде, и она не сопротивляется. Снимает ее леггинсы, освобождает себя от рубашки и от ремня брюк. Касается внутренней стороны бедра и ощущает, как от его медленных, дразнящих движений, у нее дрожит тело, покрываясь мурашками. Как она извивается в темпе его рук, как крепко держит его за шею, давая понять, что «да, черт возьми, она хочет, прямо сейчас и прямо здесь». И он хочет этого тоже. Слишком сильно, чтобы медлить, чтобы иметь чувство сдержанности. Целует каждую частицу ее тела, возбуждает, подготавливает и... входит, стягивая с себя брюки. Она закрывает рукой рот, желая сдержать стон, рвущийся из груди. Вырывающийся, словно со всем ее желанием. Он глубоко дышит ей в шею. Кусает и облизывает губы. Двигается так быстро, так властно, что горло разрывают стоны, которые приходится сдерживать. Он рычит ей в шею. Выстанывает ее имя. Движениями, резкими толчками заставляет ее царапать его оголенные плечи, оставлять следы, пометки — все, что угодно.

Все, что она пожелает.

Этот момент был слишком желанным. Слишком долгожданным.

И эта ночь.

Она принадлежала только им.

***


— Мне это не нравится, — Джастин фыркнул, отворачивая голову к окну. — Ты можешь жить здесь. Мне не нравится, что ты ищешь какую-то другую квартиру. У себя я хотя бы могу присматривать за тобой, — он напряженно выдохнул. Но Каталина была непреклонна. Она собиралась найти хорошую, подходящую квартиру, а так же найти работу и, в целом, нормально обустроить свои жизнь. — Наш дом огромнейший, туда еще твои дети влезут.

— Я не собираюсь постоянно жить с тобой, — она покачала головой, внимательно следя за дорогой.

— Почему нет?

— Я девушка, Джастин.

— Я в курсе.

— И когда-нибудь у меня появится молодой человек, — она усмехнулась, покосившись на Бибера, и засмеялась, увидев выражение его лица. — Что тут такого? — она вскинула бровь. Джастин выглядел, словно молнией ударенный. Это было странно, но он не хотел, чтобы у Каталины появлялся молодой человек. Пусть это и эгоистично, но эта девушка принадлежала ему, а, зная всех ее бывших, Джастин знал, что вкуса у нее ну нисколько не было. Она была до такой степени наивной, что верила любому ублюдку. Джастин всегда говорил, что это доведет ее до беты.

— Совсем ничего, — он закатил глаза, отвернувшись. — Могла бы найти дом по соседству.

— И что я буду делать в этом доме? — она покачала головой, взглянув на время. — Мне нужна маленькая, комфортная квартирка. Сначала я планирую найти работу, чтобы потом найти место жительства.

— Мне без тебя будет скучно.

— Брось, лучше займись отношениями с Хоуп. Даже я чувствую, что у вас какая-то неопределенность.

Джастин нахмурился.

— В смысле?

— В смысле, она твоя девушка или нет? — вскинула бровь Каталина, взглянув на Джастина.

— Естественно, моя.

— Вот ты скажи об этом Хоуп, — девушка ухмыльнулась, поправив свободной рукой воротник на блузке. Откинув волосы за спину, она чуть приоткрыла окно, ощущая, как теплый ветер пробрался в машину, разрезая горячий воздух.

— Я думал, это и так понятно, — он пожал плечами, откинувшись на спинку сидения. Каталина ухмыльнулась.

— Мы, девочки, любим официальность, — деловито ответила Каталина и мягко поглядела на Джастина, который прикрыл глаза, наслаждаясь весенним ветерком. Девушка покачала головой, вспоминая все свои, казалось бы, на тот момент совершенно наивные фразы, вроде: «Все будет нормально. Мы все переживем».
А что сейчас?

Все действительно хорошо.

Просто...

Просто идеально.