Союз отвергнутых сердец

Глава 19

Прошедшая ночь была явным толчком к умным мыслям. Иногда бывает просыпаешься и кажется, что стал умнее в несколько раз. Так, проснувшись, я увидела все уже без того странного тумана, который запускали мне в глаза. Все стало реальным. Страшным.

Люк со своей боязнью любить стал реальным и Кевин со своим страхом открыться миру душой, а не музыкой. И я знала, что это был тот пик для меня, на котором я приняла важное решение, поделиться которым я должна была с самым близким мне здесь человеком.

Умывшись и одевшись, я направилась в комнату к Кевину. Часы уже перевалили за полдень, но я была уверена, что он все ещё спал. Тем не менее это не останавливало меня. Где-то на уровне клеток мне хотелось увидеть его, изучить закрытые спящие веки, острый нос, вдыхающий воздух, сжатые губы светло розового оттенка, острый подбородок, шею, на которой ясно виднелась внутренняя косточка, мужественные плечи и такое спокойное, тихое дыхание, заставляющее грудную клетку подниматься и опускаться.

Я оказалась права. Увидев его мне снова стало тепло на душе. Будто вот: я принадлежу этому месту, этому моменту, этому человеку.

Не удержавшись, я легла возле парня. Сейчас, при свете дня, все казалось не таким, как ночью. Тогда мы были так раскованы, так честны.

Я всматривалась в комнату. Она не была такой живой, как, к примеру, их гараж для репетиций там, дома. Кевин не принадлежал этому месту. Поэтому комната и не обрела душу.

Я обернулась, оглянувшись на полочку с ночной лампой. Возле лежал достаточно большой конверт, который Кевин еще не открыл. По середине был изображен большой синий герб с надписью "In lumine tuo videbimus lumen". Я на память знала этот слоган, значил он "Во свете твоём увидим свет". И относился он к учебному заведению моей мечты - после Оксфорда, конечно, - Колумбийскому университету.

Я боялась притронуться к письму, но мое сердце вдруг яростно застучало. Я не знала, каков был шанс того, что письмо было адресовано Кевину, так как имя получателя, по видимому, изображались на другой стороне.

Но кому, как не ему? Почему же он тогда не открыл письмо?

Парень вдруг зашевелился, и, повернувшись к нему лицом, я заставила наши глаза встретиться. По его губам скользнула едва заметная улыбка, после чего он мило сказал: