Скрижали

19.

Неотрывно смотря в кобальтовые глаза ангела, бесчисленную вереницу мгновений, отчётливо слышал стук, — то ли пульс по вискам, то ли до сознания пытался достучаться смысл.

— Как?

— Легко и просто, — ответил Ситри. — Так же, как ты транслируешь сознание сквозь время и пространство. Плюс одна переменная — носитель.

Вон оно как...
Вообще-то, было в этом происшествии нечто очень подозрительное. Метатрон — по ортодоксальной теории серафим, небесный архивариус. Серафим, который подвергся вселению, что по всей нынешней иррациональной логике, било отчаянную тревогу.

— Это плохо, да? — еле выговорил я, находясь меж апогея осознания и человечества.

— Чертовски, — ответил Ситри глухо и мрачно на слух.

— Но зачем?

Ситри повёл бровью, смотря на меня так недоумённо, словно у меня отросли рога. Да уж, вопрос риторический — информация. Раз есть архивариус, есть и архив. Нинлил что-то искал в архивах.
Ангел вскинул голову в распластанный атлас неба, с прищуром всматриваясь в багровое мироточение.

Поток ветра, пронёс сверхскоростную тень над ансамблем псевдо-Иерусалима. Прежде, чем за спиной Сэлы, приземлился Жнец, Ситри, вскинул клинок и направил остриё в направлении гребня десятибалльной волны. Взгляд, скользнув четко по лезвию, нашёл точку на острие меча. Спрятав оружие в кладь, Ситри, распахнул крылья и, ни слова ни обронив, камнем слетел вниз.

«Чёрные крылья, — стукнуло меня осознание. — Какого дьявола у него чёрные крылья?»

Жнец негодующе вскинул руки, обращаясь к «камню», навзничь летящему к земле.

– Сэт! Выкидыш ты тьмы... — махнув рукой на тень, взмывающую спиралью ввысь, и устремляющуюся в сторону цунами, пришитому к пространству, Жнец присел рядом с раненой небожительницей, недвижимой настолько, что на мгновение я даже забыл о её нахождении здесь.

— Сэла, у тебя неприятности, — втолковывал ангел.— Серьёзные. Неприятности.

— Иди ты млечным путём, Жнец.

— Иди ты! ...укуси тебя дракон! Хоть по солнечной орбите! Ты представляешь, чем тебе грозит покушение на лидера духовенства?