Скрижали

21.

Металлический лязг донёсся лихой искрой и отразился звонким тремором железа о камни. Звуки далёкие, и в то же время близкие, где-то в утреннем свете, где-то вне этих стен. За арочными окнами промчалась тень, скрываясь из виду в безграничном просторе Куприды, и воротилась ангелом влетевшим в зал. Распахнутые крылья, еле заметно кремовые на кончиках оперения, обнаженный клинок, сверкающий бриллиантовой пыльцой, и величественная стать рослого воеводы, вселяя ощущение напряжения и лёгкого страха, туманила рассудок, а еле уловимый флёр озона, витавший в белокаменных сводах — очищал. Идеальный диссонанс. 

Михаил бросив краткий взгляд на Амона припавшего к полу, и не подающего признаков жизни, поймал на прицел ухмыляющегося невесть чему Ситри. Затем только захватил мой взгляд. Мимолётное удивление вздёрнуло его бровь, но так же скоро эмоции скрылись за бесстрастной маской.
В противоположной стороне зала полыхнул серебряный пожар, из вспышки плавно, словно из некоего коридора шагнул белый ангел. Белоснежный с ног до головы: белая мантия, отороченная серебром в подоле, светлая-светлая, точно фарфор, кожа, идеально белые волосы, такие же пронзительно цинковые, как у Жнеца, но длинные, по самый пояс. Белые крылья, безукоризненно чистые, даже не тронутые цветом на концах.

В руках белого ангела пускал сизый ручеёк мундштук, хотя вот сигареты я не наблюдал, ни намёка на папиросу, но мундштук дымился. Я мог поклясться, буквально голову дать на отсечение, что где-то уже видел эту штуковину, именно эту. Но ведь не мог, ибо этого ангела я видел впервые, да и вообще даже мысли не допускал, что ангел может курить. Хотя, едва ли он ангел. Невзирая на парад чистоты в белой инсталляции, нечто в нём дико настораживало. То например, что шаг его был по-хозяйски уверен и нетороплив. Остановившись, он повернулся лицом к нам троим, и затянулся дымом через мундштук. Его глаза были благородно-рубинового цвета. Белые ресницы и брови... «Чёрт возьми, да он же альбинос!» — осенило меня, наконец.

В свободной ладони белого ангела раскрылась сфера, подобно бутону синего ириса. Из пола поднялся куб, зависая на уровне колен альбиноса. Усевшись на эту платформу, он откинулся назад, и в тот же миг куб отрастил спинку. Никто ни проронил ни звука, двое архангелов рядом со мной лишь наблюдали суровыми взглядами за Белым. Точнее один архангел, Ситри, же рыскал взором где-то под ногами, находя, видимо, изучение пола жутко увлекательным. Он, мне казалось, здорово стушевался, хоть вида и не показывал. Что-то в персоне белого ангела, явно внушало Ситри опасения.