ДОБРОЕ УТРО, СВЯТОЙ ДУХ

КАТОЛИЧЕСКИЙ КОКОН

По мере того как я переходил из класса в класс, я больше и больше считал себя католиком. Подготовительная школа, в которой я учился, скорее напоминала монастырь. Мы регулярно посещали мессу. Мои родители против ничего не имели, потому что частная католическая школа была самым престижным учебным заведением в городе. Всю неделю я занимался с католическими монахинями, а по воскресеньям ходил с отцом и матерью в греческую православную церковь. Такой порядок вещей не считался чем-то странным в многонациональной Яффе. Верность какой-то одной деноминации не считалась таким уж важным делом. Был ли я католиком? Вне всякого сомнения! Католицизм был моей молитвенной жизнью. Это занимало мое время и внимание пять дней в неделю. Я думал как католик. Я практически жил в монастыре, и в этом коконе я был несколько оторван от мира. Я был отделен от мира и еще по одной причине – ребенком я ужасно заикался. Малейшее волнение приводило к тому, что я почти не мог говорить. Для меня было трудно подружиться с кем-нибудь, надо мной насмехались или просто не хотели разговаривать. Я не слишком разбирался в том, что происходит в мире, я знал только то, что мои учителя считали нужным мне сообщить. Зато в вопросах, касающихся католической жизни, я был настоящий знаток. Время шло, и вскоре я перешел под попечительство так называемого Братского собрания – там уже все учителя были монахи. Несмотря на то, что я был всего лишь маленький мальчик, я был ужасно религиозен. Я молился и молился без устали – возможно больше, чем многие Христиане молятся сегодня. Но все, что я знал, – это молитва Святой Деве Марии, всем святым, молитва Господня и несколько других молитв из различных молитвенников. Я действительно говорил с Господом очень, очень редко. Если у меня была какая-нибудь особенная нужда, я приносил ее Богу, а в остальном моя молитвенная жизнь была полна рутины и штампов, повторяющихся изо дня в день. Казалось, что тогда во взаимоотношениях с Богом проповедовался только один принцип: «Когда ты молишься, нужно чувствовать боль». Сделать это было довольно легко. Практически невозможно было найти другого места, чтобы встать на колени, кроме белых иерусалимских камней, из которых было сделано буквально все вокруг. А в школе, где я учился, на полу из жестких белых камней не было ковров. Я на самом деле пришел к заключению, что, если ты не страдаешь во время молитвы, Господь не слышит тебя, что страдание является лучшим средством завоевать Божьи симпатии. Несмотря на то, что в учении напрочь отсутствовала всякая Духовность, я до сих пор храню в памяти глубокие Библейские знания, которые я приобрел в те дни. Я часто думаю: «Не так уж много детей сейчас изучают Ветхий Завет на древнееврейском». Наши путешествия по различным местам Израиля оживляли Слово Божье, привязывая его к действительности. Однажды, например, мы ездили в Нагев, где, стоя рядом с колодцами, которые вырыл Авраам, слушали лекцию о нем. Я никогда не забуду эти поездки.