Если...

- 4 -

Кухня вновь утопает в дыме сигарет. За окном вовсю светит солнце, а Юнги только проснулся, всё ещё отходя от действия препарата. Он прекрасно помнит, что вчера случилось, он помнит каждое своё действие, каждое слово и от этих воспоминаний неприятно сводит зубы. Он вёл себя жалко, недостойно. Конечно, его легко можно оправдать тем, что он страдает, что проходит лечение, вот только самому Юнги эти оправдания не нужны. Он опустился в своих глазах ниже, хоть и казалось, что падать то уже некуда.

Руки трясутся сильнее прежнего от ран, что плотно скрыты за несколькими слоями бинта. Нижняя губа опухла и неприятно зудела. Голова с самого пробуждения Мина болела, и это было отнюдь не из-за лекарств. Затылок вчера он сильно не повредил, но кожу содрал на несколько слоёв больше допустимого, отчего пятно на коже под осветлёнными волосами было покрыто специальной заживляющей мазью.

- О, ты наконец-то проснулся. Кушать будешь или как всегда энергией солнца насытишься? – Спрашивает Хосок, заходя на кухню с пакетами. Он улыбается, смотря на Юнги, но внутри всё разрывается при виде Мина. Он выглядит чуть лучше, чем вчера, только из-за того, что с лица и рук смыта кровь и то не везде. Юнги одет всё в ту же светлую футболку и джинсы, заляпанные кровью. Его вид едва ли можно назвать только «помятым». Но Хосок не показывает своего тихого ужаса рядом с Юнги.

Чон с Кимом не спали всю ночь, боясь уйти из квартиры, хотя они и знали, что их волненье беспочвенно, ведь препарат точно заставит проспать Мина до утра, не в первый раз уже вкалывают, но уйти не могли. Хосок утром накормил Намджуна и выгнал, точнее, силой вытолкал из квартиры на учёбу. Сам же Чон после ухода друга, прибрался на кухне, проверил Юнги и пошёл в магазин. Его руки безбожно тряслись при расплате, отчего кассир на него странно поглядывала, а Хосок мог лишь виновато улыбаться. Он шёл в квартиру Мина почти бегом. Волнение его было точно беспричинным, но избавиться от него он не мог. Увидев на кухне, которая уже была в дыму, хотя Чон отсутствовал минут пятнадцать от силы, курящего Юнги, он с облегчением выдохнул.

Улыбка хоть и была отчасти натянутой, но ничуть не выдавала волнений и переживаний Хосока, он прекрасно научился играть. Вот только если бы Юнги чуть дольше задержал взгляд на своём друге, он бы смог заметить всё, что скрывал тот. Но это даже хорошо, что он невнимателен, что он пять где-то глубоко в себе, иначе бы Хосок не смог бы простить себя и чувствовал бы вину перед Мином за то, что, хоть и не преднамеренно, но взвалил на него ненужные, по мнению самого Чона, чувства. Конечно, Юнги так бы и не подумал, он сам бы стал винить себя за то, что заставляет своих друзей чувствовать всё это, переживать. Эти трое так отчаянно глупы, они с такой страстью пытаются отгородить друг друга от собственных чувств, прекрасно зная, что если будет необходимо, то они поймут всё просто, посмотрев в глаза, только нужно быть чуть внимательнее Мина на данный момент.