The god that failed

глава 8. обманчивый ванилин

Омытые свежим дождем девственные улицы, раскрашенный в пастельно-оранжевые тона залитый лужами тротуар, случайные прохожие одиночки, погруженные в свои переживания, плечом к плечу – Чонгук с Чимином. Идут, чуть шатаясь, сказывается дурное влияние и выпитый алкоголь; Чонгук грузно дышит и смотрит под ноги; Чимин дымит третью, закутываясь в росу и молочно-седой дым. Проходя мимо густой листвы тучных деревьев, умиротворение ворошит двадцати четырех часовая какофония сверчков.

Оба пытаются совладать с дыханием, но получается, как со звуками, – тяжко. Вокруг сонное эхо продирающего глаза города и протяжные зевки постепенно наполняющихся улиц. Ранние пташки спешат на срочные вызовы и поспевают в экстренные службы. 

Но это снаружи. А внутри у парней – пусто. Лишь плещется алкоголь в желудках.

Для Чонгука чувство крайне ново и даже приятно, отделившись от реальности, кажется, что паришь в небесах сахарной ваты. Притупляются ощущения, но обостряется восприятие. Мысли вертятся непоседливой гурьбой, рвутся наперебой в лидеры, от чего смысл теряется, а эмоции выжимают километраж на пределе, чудом не взрываясь от переизбытка. 

С одной стороны Чонгуку паршиво, ведь сам когда-то зарекался не идти на поводу у фатального соблазна неизвестности, не перенимать вросшие с генами подкожные привычки и примерять материнскую шкуру, а теперь сам теряет понятие об ориентации, осоловевши косит глазами и в непонятках пытается словить опору в виде чиминовых рук. Но с другой Чонгук не против повторить, заранее договориться с Морфеем о запрете въезда в его царство и избежать похмелья. В ужасе он шарахается от залегшей на дне мысли о неминуемо грядущем в его организме апокалипсисе – алкоголизме, грабастает воздух. Надрывно трещат лопающиеся в швах нитки нечаянным разрывом на чиминовой футболке. 

Приходится остановиться, с укором выдохнуть и забрать в плен чонгуково запястье.

- Не падай, - когда расслабившаяся туша убаюкано наваливается на плечо. – Шут гороховый.

- Как там говорят: поспешишь, людей насмешишь? – мямлит Чонгук, даже не думая облегчать Чимину ношу. – Так вот, хен, давай медленнее, я не контролирую свое тело.

- 
Их затянувшийся променад спозаранок превращается в перетаскивание мешков с молодой, еле созревшей картошкой и приобретает задушевный окрас. Чимин чувствует, как в его карман тянутся за алеющей пачкой, отрезвляюще шлепает по руке.