Данте Алигьери "Божественная комедия"

Песнь седьмая.

- « Pape Satan, pape Satan, aleppe!» -
Так голосом охрипшим возопил,
Встречая нас в своем зловещем склепе,
Тот, кто врагом всех человеков был.
Но молвил мне учитель благородный:
- «Откинь боязнь! Открыт нам путь свободный,
Препятствовать он не имеет сил». -
И Плутосу он молвил: - «Волк негодный,
Прочь! Задохнись от ярости бесплодной!
Спускаемся мы в бездну потому,
Что есть на то оттуда дозволенье,
Где Михаил поверг мятежных тьму».
И тотчас же, как парус в миг крушенья,
Так Плутос пал пред нами до земли,
И молча мы в четвертый круг вошли,
Все приближаясь к берегу страданий,
Вместившему в себе мирское зло.
О, сколько я увидел там терзаний
И за грехи казнимых тяжело!
Подобные мятежному прибою
Харибды волн, встречаясь меж собою,
Там грешники вступали в лютый бой.
И, высшему покорны правосудью,
Со всех сторон, несметною толпой,
Они везли, в них упираясь грудью,
Огромнейшие тяжести и, вмиг
Столкнувшийся, вдруг поднимали крик,
Озлобленно друг друга упрекая:
— «К чему держал?»— «А ты бросал зачем?»
И так, конца пути не достигая,
Встречались безумцы лишь затем,
Чтоб разойтись во гневе и бесплодно
Опять в кругу вращаться безысходно.
И, жалостью объятый без границ, Промолвил я: — Среди стоящих слева
Я узнаю толпу духовных лиц.—
Ответил он: — «Не убояся гнева
Господнего, безумцы в слепоте
Платили дань греховной суете
И в мотовстве не ведали предела.
Другими же, наоборот, владела
Иная страсть: здесь моты и скупцы
Заключены в различные концы.
Меж бритыми, которых здесь немало, -
И папу ты найдешь, и кардинала».
Я вопросил:— Узнаю ль я черты
Хоть одного из них? - И он ответил:
— «Настолько их порок собой отметил,
Что никогда их не признаешь ты.
К слепой борьбе направлены их силы,
И в судный день восстанут из могилы, Среди пустых проклятий и угроз,
Te - сжав кулак и эти - без волос.
Утратили блаженство мот и скряга,
На вечную борьбу осуждены.
Ты видишь сам, как преходящи блага,
Которые Фортуною даны,
Слепой со дня рождения Фортуной.
Тщеславные - мы ими дорожим, Пожертвовать мы всем готовим,
А между тем все золото в подлунной
Не облегчит ни на единый миг
Страданья душ, которых здесь постиг
Господень суд». — Но кто Фортуна эта,
Судьбу людей держащая в когтях? —
Я вопросил у мудрого поэта.
И молвил он: — «Находится в сетях
Неведенья рассудок наш доселе.
Творец миров, в Своей премудрой цели
Создавши сонм бесчисленных светил,
Меж ними свет равно распределил,
А благами земными управленье Могущественной силе Он вручил
И, несмотря на наши ухищренья, Сокровища и блеск своих щедрот
Она то тем, то этим раздает,
Из одного в другое поколенье.
Фортуною зовет ее народ,
Передней земное знание — ничтожно,
Она царит и правит непреложно,
Подвластно все той силе роковой,
Таящейся, как змеи меж травой.
Не уследить Фортуны перемену,
И новому новейшее на смену
Несет она. Богиня такова,
Которую порой хулят свирепо
И те, кого она дарила слепо,
Но ей ничто — проклятия слова;
Среди других созданий совершенных
Она царит в селениях блаженных Всевластная над сферою земной.
Теперь же в круг тягчайшего возмездья
И горших мук ты спустишься со мной.
Уж к западу склоняются созвездья,
А медлить мы не можем на пути».

И так, весь круг успевши обойти,
Приблизились мы к берегу потока.
Вода его, бежавшая глубоко,
Была черна скорее, чем мутна.
Образовав у самого истока
Болото Стикс вливалася она
В него струей. И много обнаженных
Людских теней, в болото погруженных,
Увидел я. Сжимая кулаки,
Они дрались руками и ногами,
И головой, и острыми зубами
Старались рвать друг друга на куски.
— «Ты видишь тех, — промолвил благосклонный
Учитель мой, — кто злобы исступленной
Обуздывать при жизни не умел.
Другую часть постиг иной удел:
Они навек погружены в трясину,
И вздохи их собой колеблют тину.
Прислушайся к их стону под водой:
,,Мы светлый день безумно омрачали
Души своей преступной чернотой
И ныне здесь терзаемся в печали"».

Я понимал их жалобы с трудом —
Они из тьмы, как кваканье, звучали.
Так, обогнув болото меж прудом
И высохшей рекою неглубокой,
Предстали мы пред башнею высокой.