Данте Алигьери "Божественная комедия"

Песнь пятнадцатая

Над речкою — от пламени охрана —
Клубилася густая мгла тумана.
По берегу ее мы шли вперед.
И точно так, как от напора вод
Воздвигнуты вдоль Брюгге и вдоль Гента
Ряды плотин - от волн морских оплот,
Как жителями Падуи их Брента
Закована бывает в берега,
Пока в горах не стаяли снега, —
Так были здесь воздвигнуты плотины.

Давно уже вдали остался бор,
И увидать его не мог бы взор.
Навстречу нам бежала из долины
Толпа теней. Они глядели так,
Как мы глядим сквозь новолунья мрак,

С трудом в лесу друг друга узнавая
Иль как портной, когда, в иглу вдевая
Нить длинную, прищуривает глаз, —
Так призраки вперяли взоры в нас.
Но тут один, схватив меня за платье,
Воскликнул вдруг: — «О чудо!» — и объятья Простер ко мне. И в тот же самый миг
Обугленный и почерневший лик
Несчастного узнал я. — Вы ли это? —
Воскликнул я. — Вы здесь, мессир Брунетто?
Ответил он: — «Не гневайся, мой сын,
Когда с тобой пройдуся я один».

И молвил я: — Побыть желаю с вами;
Иль, может быть, мы сядем в стороне,
Как скоро вождь дозволит это мне.

Но возразил он этими словами:
— «Когда бы я в движении своем
Остановиться вздумал на мгновенье —
Сто лет стоять я должен под огнем,
Что падает с небес палящим градом.
Иди, мой сын! С тобой пойду я рядом».

Но, не посмев путем его идти,
Я шел вперед по моему пути
С опущенной почтительно главою.

И молвил он: — «Поведай мне: судьбою
Иль случаем ты занесен сюда?
И кто же тот, кто ввел тебя с собою
До наступленья грозного суда?»

Ответил я: — Свершив наполовину
Путь жизненный, в опасную долину
Забрел я вдруг и заблудился там,
Но мудрый вождь, представ моим очам,
Ведет меня путем суровым к свету.

Ответил он: — «Избрав дорогу эту,
Ты вверился звезде своей. Она,
Когда мои предположенья правы,
Тебя ведет к преддверью вечной славы.
И если б мне так рано суждена
Смерть не была — твоим я стал бы другом,
Но вскоре злой неблагодарный род
Слепой к твоим общественным заслугам, —
Давно слепым зовет его народ, —
К тебе враждою вспыхнет без причины;
Возможно ли, чтоб фиги сладкий плод
Мог созревать среди ветвей рябины?
Их близостью себя не оскверни!
Судьбою ты назначен к славной доле,
Пускай, как псы, друг друга во Фьезоле
Пожрут сыны ее, но пусть они
Рукой своей не прикоснутся к розе —
От семени великих римлян цвет,
Которая растет на их навозе».

Я отвечал: — В теченье долгих лет
Похищены вы не были бы смертью,
Когда б Господь моей молитве внял.
В душе своей ваш образ сохранял
С любовью я; учили вы бессмертью
И мудрости, и сам, пока живу,
Распространю признательно молву
Везде о вас, и то, что вы сказали,
Я бережно внесу в свои скрижали
И, передав другому существу,
Я испрошу им в небе объясненье.
Узнайте же: я не боюсь гоненья,
Пока ничто мне совесть не гнетет.

Пусть колесо Фортуны поворот
Великий свой, как должно, совершает,
А землекоп лопатою вращает.

Тут на меня наставник поглядел
И произнес приветливо и ясно:
— «Кто понял все, тот слушал не напрасно».
Беседуя с Брунетто, я хотел
Узнать: среди несчастных осужденных
Кто славен был при жизни на земле?
Ответил он: — «Немало здесь ученых,
Писателей, погрязших в том же зле.
Вот Присциан; виднеется отсюда
Д'Аккорсо с ним, страдающий от зуда,
А также тот, кого его недуг
Лишил хребта. Он был слугою слуг
Переведен в пределы Баккильоны...
Но вижу я: окутывая склоны,
Клубится мгла. Приблизилась сюда
Толпа теней. С тобою навсегда
Расстанемся. Читай мое ,, Tesoro", 
В котором я живу и до сих пор».

Он кинулся бежать во весь опор,
Как будто бы в веронском состязанье,
Когда плащом зеленым обладанье
Толпу людей бегущую влечет.

Он был бы тем, кто этот плащ сорвет.