Данте Алигьери "Божественная комедия"

Песнь Шестнадцатая

Когда с моим поэтом подошел
Я к местности, где как жужжанье пчел
Послышался мне грохот водопада,
Что падает в восьмой ужасный круг, —
Три тени нас остановили вдруг.
На лицах их читались муки Ада,
И молвили несчастные: — «Постой!
Когда судить возможно по одежде,
Ты из страны сюда приходишь той,
Что родиной мы называли прежде».

И, выслушав, сказал мне мудрый вождь:
— «Когда б не этот падающий дождь
Из пламени — я выразил бы мненье,
Что следует тебе по отношенью
Ко всем троим учтивость соблюсти».

Когда же мы замедлили в пути,
Все трое к нам приблизилися с криком.
И, как борцы, пред тем как меж собой
Схватиться им, готовятся на бой —
Так и они кружились в вихре диком
Без устали, и направленье лиц
С движением их ног не совпадало.

Один из них промолвил: — «Нам пристало
Внушать одно презренье без границ.
Но молви нам, молений наших ради,
Кто ты, живой, со смелостью во взгляде,
Вступивший к нам уверенной стопой?
Взгляни: вон тот — израненный, нагой,
За кем иду, — внук Гуальдрады славной.
Он побеждал врага в борьбе неравной
И славою увенчан был земной.
Зовут его великий Гвидо Гверра.
Прославился отвагой без примера
И тот из нас, кто следует за мной, —
Альдобрандини, гордый и могучий.
Последний — я, злонравною женою Загубленный, Якопо Рустикуччи».
Когда б не страх пред огненным дождем —
Я б кинулся к несчастному в объятья,
Что было бы дозволено вождем,
И слез не мог пред ними удержать я.
— Вас презирать? О нет, внушили вы
Участье мне! Немногими словами Наставник мой открыл мне, каковы
Деяния и подвиги, что вами
Совершены, и ваши имена
Мне ведомы. У нас — одна страна.
Покинул я мир злобы нечестивый,
И к сладкому священному плоду
Ведет меня наставник мой правдивый,
Но прежде в глубь геенны я сойду.

— «Душа твоя пусть долго телом правит,
И пусть тебя грядущее прославит, —
Сказала тень, — но мужество и честь
Подверглись ли на родине гоненью?
Гульельмо Борсиере, ставший тенью,
Принес о том нерадостную весть».

Ответил я: — Стремясь к обогащенью
И новыми людьми наводнена,
Флоренция оплакивает ныне
Излишества свои и дух гордыни,
Которыми наказана она.

Тут призраки, как будто приговором
Поражены, все обменялись взором:
— «Как счастлив ты, что можешь так легко
Давать ответ! Покинув край возмездья,
Когда от нас ты будешь далеко,
И в небесах увидя вновь созвездья,
Ты радостно воскликнешь: ,, Я был там!" —
О нас родным поведай ты местам».

И, молвив так, три злополучных тени
Умчалися, как дикий вихрь пустынь,
Скорее, чем сказал бы я: аминь!
Мы продолжали путь, но тут до слуха
Донесся шум, и, словно тот поток
Вдоль Апеннин текущий на восток,
Зовущийся в верховьях Аквакетто,
Откуда он долиною течет
И, наконец, свергается с высот
К монастырю Святого Бенедетто —
Приюту целой тысячи людей, —
Так с высоты, всей силою своей,
Свергалася вода волною мутной.
Оглохнуть тут я мог ежеминутно —
Так был ужасен водопада гул.

Учитель мой бечевку ту свернул,
Которой я пятнистую пантеру
Хотел поймать, и в глубину швырнул.
И, к мудрости его имея веру,
Я дивного чего-то ожидал.
О, как должны мы думать осторожно
В присутствии того, кому возможно
Читать в душе! Учитель мой сказал:
— «Кого я жду, тот образ, о котором
Ты думаешь, — сейчас предстанет взорам».

Порой смыкать приходится уста
И говорить нам правду неудобно,
Когда она столь неправдоподобна,
Но пусть меня унизит клевета,
Клянусь моей комедии  стихами —
Я умолчать не в силах перед вами!

Я к ужасу увидел моему,
Что близилось и рассекало тьму
Чудовище — могучими крылами,
Чей грозный вид смутил бы храбреца,
Оледенив отважные сердца.
Оно подобно было мореходу,
За якорем ныряющему в воду,
Который, руки вытянув вперед,
Со дна предмет упавший достает.