My own private Hollywood

4. warning : drugs.

После трехчасовой тренировки в зале и очередного грабительского онлайн-набега на «Intimissimi» Тэхён чувствует себя особенно вымотанным. 

От смертельной усталости всегда спасает кокаин.

Уайт хорс, кокс, чарли, си, экгонилбензонат, мать его – отличный друг и товарищ. Появляется редко и метко, заменяет воду и пищу, чтиво и музыку. Приносит с собой чувство охуенной радости и такого удовлетворения от всей жизни, что хочется скакать на кровати, прыгать в потолок и бить подушкой стены за неимением девочки-подружки в розовой пижаме.
Тэхён снюхивает по две ровные тоненькие дорожки с квадратного зеркала без рамки – ему отведено почетное место в центре столика в гостиной – через свернутую в трубочку пятидесятидолларовую купюру. Он вдыхает глубоко и резко, жмурится, трет нос тыльной стороной ладони, закатывает глаза и мертвецки падает на диван. 

Накрывает быстро. 
Раз от раза – слабее, но Тэхён всегда покупает порошка не больше, чем на две дозы. 

Сначала пёстрые фейерверки под веками, а потом – невыносимая эйфория. Он кожей чувствует воздух, это немного щекотно и приятно до колючих мурашек по спине. Тэхён улыбается и под коксом может надраить квартиру до блеска, придумать костюм для выступления или новый элемент танца. Кажется, что его тело становится в миллионы раз мягче и эластичнее, покрывается тонким слоем золота; он сияет и двигается, не ощущая соприкосновения ступней с полом.

Тэхён вдыхает кокаин и вместе с ним – Жизнь. На час. 

Есть еще один дружище, точнее, подружка. Выглядит фриково, стильно, кричаще и ярко. Таблетка-батарейка, она мыслит, как дитя цветов из семидесятых – необъятно любит весь этот хренов мир. 
Тэхёну продают колеса, в которых больше MDMA, чем скорости – такие таблетки больше подходят для уютного камерного употребления наедине с подушкой, в которую Тэхён, если сильно накроет, плачет от счастья. Под экстази его размазывает по полу, кровати, столу, дивану или подоконнику – и он перестает чувствовать любые границы между собой и Вселенной, он – весь мир и весь мир – в нем. Лицо оплывает вниз, зрачки дергаются из стороны в сторону, бешено стучит челюсть – а Тэхён рассматривает свои пальцы на вытянутых руках и улыбается в потолок. 
100 мг чистой, не разбавленной никаким житейским дерьмом любви ко всему сущему, экстатического восторга и чистоты выветриваются часов через 8.

Кайф точно так же, как и пост-эффект в виде отходняков, усталости, легкой депрессии и тревоги позволяет почувствовать густое и красное в жилах, слышать стук сердца в висках и перестать ощущать себя красивой вещью с шестизначной цифрой на ценнике.
Чтобы выбрать развлечение на вечер, Тэхён бросает монетку. Он вычитал где-то фишку о том, что именно в момент вынужденного неконтролируемого выбора посредством левого чего-нибудь человек осознает, чего он хочет на самом деле, - и это вообще не по его адресу. 
Сегодня будет кокаин. Значит, сегодня наверняка захочется секса – мастурбация под кайфом выходит особенно тягучей и приятной, правда, порой отпускает раньше, чем получается кончить.
Тэхён опустошает крохотный полиэтиленовый пакетик, кредиткой расчерчивает дорожки и быстро тянет порошок в себя, пальцами собирает остатки с зеркала, втирает в десны и медленно падает на спину, закрывая глаза. Хочется, чтобы сегодня было особенно вкусно и хорошо, потому что надо хоть как-то перебить отвратительный приторный запах злости и обиды, который держится в носу уже почти сутки. 

- В жизни бы не подумал, что на моих выступлениях кто-то будет выходить из зала. Можно я буду думать, что он просто какой-нибудь гребаный импотент, а? – Тэхён мямлит, еле шевеля губами, и расплывается в дурацкой растерянной улыбке.

Он слишком хорошо запомнил, как все это было. Что эта компания, сидящая в третьем ряду за столиком, разительно отличалась от всех остальных – престарелых пидарасов, к чьему присутствию на каждом своем танце он уже давно привык. Он помнит этого ебучего бледнолицого принца, его вздернутую бровь и черную рубашку, расстегнутую на первые две пуговицы. Его темный, холодный, непонимающий взгляд и то, как он встает, пожимает руки друзьям и говорит что-то, по движениям губ похожее на «извините, не очень впечатлен, надо по делам, спасибо за вечер» или какую-то подобную чушь. Прощается, сука, и уходит, даже не взглянув напоследок в сторону сцены.
В тот момент Тэхён чуть не сорвался с шеста. Ничто и никогда, блядь, не задевало его вселенский, прекрасный и необъятный похуй настолько.
Эта грязь бурлит в его голове совсем недолго, пару минут от силы, а потом он чувствует, как колет в кончиках пальцев, улыбается шире и приглушает свет в комнате.

Его кроет тягуче и действительно сладко, как и хотелось, как он и планировал; Тэхён роется в папках на жестком диске и включает в проигрывателе старый альбом американской инди-рок группы, звучащий так же безысходно, голо, ломко и откровенно, как его всхлипы и вздохи, пока он медленно дрочит, сплюнув на ладонь и встав на четвереньки на диване.