My own private Hollywood

21. 220V

Placebo – Without you I'm nothing #nowplaying

Чем ближе к дому, тем Чонгуку хуже.
Тэхёну тоже. Он, разумеется, не помнит дороги, хотя думал, что запомнил каждый переулок. 
Три часа ночи, пустота, фонари и режущее сетчатку глаз свечение уличных вывесок; стотонная тишина, и Тэхён всеми своими мыслями умоляет Чонгука поговорить с ним. Рассказать последние новости, какую-нибудь сложную муть про работу, чертежи и проекты, чтобы Тэхён просто послушал, не понимая ни единого слова. 
Хотя бы включить музыку. 
Но Чонгук – не экстрасенс; Чонгук напрягается и едет слишком быстро, нарушает правила и забывает включить поворотники.

***

Тэхён делает шаг в широкую полосу света, бьющего с лестницы через открытую дверь, вдыхает воздух, который ничем не пахнет, который за все это время утратил свою знакомость, аккуратно ставит сумку на пол у порога и щурит глаза, когда Чонгук щелкает кнопкой выключателя.
Ничего не изменилось. Мебель на тех же местах, то же расстояние от шторы до края окна, те же чистота и лоск, рационализм и сдержанность; Тэхёну становится немного грустно и страшно погружаться снова в чужое «как обычно», ставшее за три недели далеким, посторонним и почти забытым. Его мысли поровну делятся на две стаи: «ты не решился даже подвинуть стол на пару сантиметров после всего, что здесь произошло» и «в любом случае, ты бы ни за что не привел меня в бардак и горы пустых бутылок». 

- Обычно в такие моменты говорят что-то в духе «чувствуй себя, как дома»? – спрашивает Чонгук, легонько дернув застывшего на месте Тэхёна за лацкан пальто.
- Понятия не имею.
- Кажется, как-то так. «Добро пожаловать» звучит еще хуже.
- Да уж. 

Тэхён стягивает с плеч пальто, снимает кеды, на все вопросы про чай, кофе, кушать и выпить отвечает коротким «нет, спасибо» и угадывает в глухом бормотании Чонгука «опять ты за свое». Садится за стол на прежнее место и закуривает от той же «Zippo» в матовом металлическом корпусе, смотрит по сторонам и цепляется взглядом за скомканное одеяло на незаправленной кровати.

«А сказал, что не разбудил».

Тэхён смотрит на кровать долго и так внимательно, будто там сокрыто что-то бесценное и безумно важное; он смотрит и кожей чувствует остатки чужого тепла на постельном белье, вспоминает белоснежную ткань, расчерченную смазанными полосами его крови, и как он прятал глаза за краем одеяла, когда следил за Чонгуком по утрам.