My own private Hollywood

18. punchdrunk singalone.

IAMX – The great shipwreck of life #nowplaying

«i’ll be peter pan and you just be pretty»

Его нигде нет, и Чонгук понимает, что, в принципе, это самое ожидаемое и логичное, что он мог сделать. 
Тэхён чертовски тщательно замел следы. Штора отдернута на привычное для Чонгука расстояние от края окна, стулья аккуратно заставлены под стол, подушки на диване – поправлены и лежат в нужном порядке, на поверхности стеклянного стола нет крошек пепла, пепельница вымыта и натерта досуха, полотенце сложено в два слоя и повешено на ручку дверцы духового шкафа. Тэхён поменял постельное белье – с белоснежного на такое же белоснежное, выстирал чонгукову одежду, в которой ходил последние дни, высушил её, выгладил и разложил по полкам в шкафу, убрал в ящик мази, ватные диски и бутылочки с антисептиками, собрал свои вещи и ушел, захлопнув за собой дверь. 

В квартире те же самые, что и всегда, свет и воздух. 
Все как обычно.
Привычно. 
Единственный нюанс состоит исключительно в том, что здесь больше нет Тэхёна. 

Чонгук тихо хмыкает и заваривает вечерний кофе в турке, садится за стол, открывает ноутбук, закуривает, проверяет почту и вписывает в ежедневник дела на завтра с указанием точного времени.

- Ты кушал что-нибудь? 

Его голос глохнет в гробовой тишине, ответа закономерно не следует; Чонгук медленно поднимает взгляд и только потом осознает, что за столом напротив него никто не сидит.
Напротив него не сидит Тэхён, и этот вопрос звенит в ушах глупым и безнадежным эхом – Чонгук ссылается на то, что просто сильно устал за день, перенервничал и слишком отвлекся.

Тэхён сделал все, чтобы уничтожить любое напоминание о своем пребывании в этом доме, но не смог не проколоться: ближе к ночи Чонгук включает прикроватную лампу и находит на столике, с той стороны, где спал Тэхён, не до конца застегнутую косметичку. 
Чонгук убирает её в полку, думая, что обязательно отдаст, если на то выпадет случай.

***

Жизнь Чонгука фактически становится на прежние рельсы на следующий день, когда он просыпается в своей кровати, заваривает кофе на своей кухне, смотрится в свое зеркало и выходит из своей квартиры, работает и возвращается обратно, к себе домой, где никому, кроме него, не положено быть. Для него в общем и целом существует только одна мера – прямая линия нормали, на которой по точкам располагаются все до единой его привычки, заебы и тараканы. Все иное считается отклонением. Тэхён в том числе. 
Ему твердят, что нельзя разделять мир только на две категории, «нормально» и «не нормально», что граней гораздо больше, что всё сложнее и потому круче; Чонгук только пожимает плечами, продолжая вариться в своем привычном «всегда».