Uninvited

5. Оникс;

  Первое, что чувствует Чонгук, когда приходит в себя, это боль. У него болит абсолютно всё, даже волосы, но гораздо сильнее волнует невозможность нормально дышать. Грудную клетку будто что-то сковало, сжало, и лёгкие внутри смялись, не справляясь с этим давлением. Попытка пошевелиться не привела к успеху, по приоткрытым глазам резанул свет, заставляя зажмуриться.

- Наконец-то очнулся?

Голос кажется смутно знакомым, и Чонгук вновь открывает глаза и чуть поворачивает голову, находя взглядом сидящего на стуле рядом с больничной койкой мужчину с накинутым поверх плеч белым халатом. Ким Сокджин собственной персоной, и Чонгук не уверен, что его появление сулит хоть что-то хорошее с учётом того, в какое дерьмо он умудрился вляпаться. Опять. Впрочем, раз его не бросили подыхать в первой попавшейся канаве и не пристрелили, а привезли в больницу, судя по окружающей обстановке, ещё есть шанс выбраться из заваренной самим собой каши живым.

- Что произошло?

Голос почти не слушается, но Чонгук умудряется выдавить из себя пару слов, и Сокджин хмыкает, скрещивая руки на груди.

- Из тебя сделали отбивную и чуть не пристрелили. Юнги в последний момент успел остановить Зико, а после твоих слов об облаве мы все дружно решили покинуть потенциально опасное место. По дороге в город я не видел никаких патрульных машин и решил, что ты с какой-то целью нас обманул, но тебе повезло, что Тэхён умеет быстро добывать информацию, иначе Минхёк славно бы с тобой поразвлёкся. Оказывается, копы решили подобраться незаметно и вместо служебных машин использовали личные. Довольно умно, им не составило труда затеряться в потоке машин. Впрочем, благодаря твоему предупреждению крысы оказались без добычи. Определённые проблемы у Зико, конечно, возникли, но он выпутается, всегда выпутывался.

- Ясно.

- И это всё? Не хочешь рассказать, какого чёрта решил сдать своих?

- Не ваше собачье дело.

- Мы не псы, а змеи, если ты забыл. Впрочем, это не будет играть особой роли, когда Юнги придёт по твою душу.

Окинув потрёпанного парня пристальным взглядом, Сокджин поднимается и выходит за дверь. Чонгук краем глаза видит стоящих по ту сторону амбалов и кривится. Видимо, так просто уйти ему не удастся. Что ж, не впервой. Чонгук привык выбираться из самых разных передряг. И пусть он обычно сам служил причиной для их появления, навыки свои отточил великолепно. Пусть за дверью хоть весь коридор забит охраной, Чонгук всё равно сбежит, не собираясь дожидаться кого бы то ни было и что-то объяснять.

«Тем более, я сделал это не для них», - думает парень и тяжело вздыхает, разглядывая тугую повязку на вывихнутом запястье.

Жизнь Чонгука после последней встречи с Юнги превратилась в Ад, и дело не только в грызущем изнутри чувстве вины и начавших сниться кошмарах, в которых изрезанный Джису подходил всё ближе и ближе, заливая всё вокруг своей кровью и хрипя полное ненависти «это ты виноват». Дело в том, что Чонгук пришёл в себя, валяясь на лестнице, ведущей к чёрному входу в полицейский участок, а вокруг него собрались копы, рассматривая его, такого жалкого, и огромный пакет, пристроенные рядом с ним с короткой запиской, гласящей «особо нежным не открывать». Дело в том, какой шум поднялся, когда один из копов всё же открыл пакет и в ужасе отшатнулся, разглядывая нечто, когда-то бывшее человеком, их коллегой, сыном бывшего босса. Дело в том, что Чонгука заперли в одиночной камере, каждый день вваливаясь к нему по очереди, допрашивая, расспрашивая и сверля полными презрения взглядами. Чонгук помнит, как на третий день к нему пришёл сам большой босс в лице Ким Довона, помнит, как тот смотрел на него так, будто Чонгук - грязь под ногами. Помнит ледяной голос и грубую хватку в волосах, заставляющую держать голову поднятой.

- Я говорил тебе, щенок, не лезть в это дело. Говорил?! - рывок такой сильный, что позвонки в шее хрустят, и лишь силой воли удаётся подавить болезненный стон. - Но ты ведь с шилом в заднице родился, Чон Чонгук, верно? Что ты, что твой дражайший дядюшка - от вас одни проблемы. Минхо прострелили его пустую голову раньше, чем он смог принести серьёзные неприятности, но из-за него не умер ни один коп. Ты же выделился, Чон Чонгук, и я не знаю, что с тобой будет, когда я тебя выпущу. А я тебя выпущу, чтобы посмотреть на то, как ты будешь остальным в глаза смотреть, как ты будешь смотреть в глаза отцу Джису, когда он явится за телом сына, погибшего по твоей вине. И не надо брыкаться, я прекрасно умею связывать нити. Это ты лез всё это время под горячую руку ублюдка Юнги, это ты путался у него под ногами, дразня дикую змею. И что теперь? Из-за тебя у нас огромные проблемы. И ты ещё ответишь за это.

Его действительно выпустили на четвёртый день, и, как и предвещал Довон, никто не взглянул с состраданием или жалостью. Все видели, как Чонгук ушёл с Юнги, все помнят, как Джису сорвался за ними следом, желая разобраться в том, какие это у Чона дела с его больной страстью. Все помнят, как начали искать пропавших, всполошившись, когда ни один из парней не ответил на звонок. И все помнят, в каком состоянии был Джису, завёрнутый в огромный чёрный мешок, тогда как Чонгук совсем не пострадал. Даже господин Ли отводил взгляд при встрече с ним, и вскоре Чонгук начал чувствовать, как косые взгляды душат его. В собственном отделе его возненавидели на раз, считая не только виноватым в смерти Джису, но и замешанным в делах мафии. Сразу появилась легенда о том, что Чонгук на самом деле не копал под Юнги, а прикрывал его зад, потому и выступал громче всех против мафии, дабы поддерживать иллюзию верного служителя правопорядка. С ним не здоровались, с ним не заговаривали, и вряд ли кто-то расстроился бы, узнав, что Чонгук решил уйти из полиции. На это было множество причин, и Чонгук старался цепляться за них, а не за хриплый насмешливый голос в голове.

- Ты действительно просто идиот, полезший туда, куда не следовало. Более того, пошедший на поводу у эмоций и неконтролируемых амбиций. Ты мог отучиться и начать заниматься любимым делом, но бросил всё.

Голос Юнги постоянно звучал где-то на задворках сознания, и Чонгук не мог не думать о его словах. Если бы он с самого начала знал о том, кем был на самом деле его дядя, всё было бы иначе. Чонгук бы не ушёл из института, не решил бы пойти работать в полицию, никогда не узнал бы про Мин Юнги и по его вине не погиб бы в жуткой агонии раздираемый на части человек. Его бы не ненавидели коллеги и не желал бы пристрелить собственный босс. У Чонгука была бы спокойная работа и самая обычная жизнь без лишних потрясений, но нет. Нет, Чонгук, как и сказал Юнги, пошёл на поводу у эмоций, сорвался с места, бросив всё, но не подумал о том, что надо бы приобрести тормоза. Шёл напролом, не думая о последствиях, рисковал собственной шкурой, введя самого себя в заблуждение отсутствием рычагов давления. Но Юнги, чёртов Мин Юнги, оказался прав. Неуёмная жажда справедливости была самым лучшим рычагом давления, и Чонгук попался на чужой крючок, не в силах справиться с последствиями, которые пришлось расхлёбывать в одиночку.

- Думаю, для тебя лучшим решением будет покинуть участок, сынок. Не стоит тебе здесь оставаться, - единственное, что сказал ему господин Ли во время короткой встречи в пустом коридоре.

Тем же вечером под конец смены Чонгук написал заявление, и дело не только в том, что последний верный человек отвернулся от него. Чонгук и сам понимал, что житья ему больше не будет в участке, но до последнего верил, что всё обойдётся, что высшие во всём разберутся, его обелят перед остальными сотрудниками, и всё вернётся в мирное привычное русло. Не вернулось. И не могло вернуться, как понял Чонгук, когда пошёл в кабинет начальства, чтобы отдать заявление на увольнение, и стал невольным свидетелем чужого разговора.

С кем Довон говорил по телефону, Чонгук не знал, но тема разговора его заинтересовала настолько, что парень затаился и начал вслушиваться. Мужчина говорил громко, с кем-то ругался и спорил, часто упоминая имена, знакомые Чонгуку и принадлежащие мафиозным кланам. Промелькнуло там и имя Юнги вкупе с «пора избавиться от щенка, он всё больше становится похожим на папашу, но если на того управы не было, на щенка найдём, не так он крепко стоит на ногах, как думает». Было ещё много чего сказано, и под конец Чонгук просто начал записывать разговор на диктофон в телефоне, не зная, зачем ему это, но понимая, что у него появился неплохой компромат. Когда же Довон завёл разговор о предстоящей серии облав, Чон не сразу понял смысл чужого плана, а когда осознал, о чём идёт речь, не смог не удивиться чужой лицемерности, наглости и жадности, хотя вскипевшая злость и затмевала разум, призывая ворваться в кабинет и набить начальнику морду.

- И этот ублюдок винил тебя в смерти Джису? - верещал внутренний голос. - Этот ублюдок укорял тебя тем, что ты своими действиями подставляешь полицию? Этот ублюдок выставил тебя чудовищем в глазах коллег? Интересно, что бы они сказали, узнав, что их дражайший босс хочет сначала стравить мафиозные кланы между собой, после грабануть их, а следом начать торговать украденным товаром с кинутыми заказчиками, при этом наживаясь на двойной цене? Как бы они отреагировали на такую правду?

- ... и начнём мы с щенка Юнги. Этого ублюдка давно нужно было поставить на место. Мне доложили о том, что у него на днях состоится встреча с поставщиком оружия. Мы накроем их одним махом, убьём двух-трёх зайцев и тихо-мирно уберёмся оттуда. Район глухой, никто ни о чём не узнает, а когда дело всплывёт, уже поздно будет искать хвосты. Да и в чём там разбираться? Кровавые ублюдки не сошлись во взглядах и перестреляли друг друга. И не такое бывало.

Дальше разговор пошёл на отвлечённые темы, и Чонгук поспешил убраться прочь от кабинета начальства, а после и из полицейского участка. Заявление парень разорвал и выкинул. Нет, он не сбежит, трусливо поджав хвост, и уж точно не уйдёт тихо и мирно, зная о том, что должно произойти. Чонгук вернёт должок продажному ублюдку Довону, помешав его грандиозным планам, и это никоим образом не связано с желанием помочь Юнги. Впрочем, Чонгук немного кривил душой, ведь борец за справедливость в нём не погиб и всё ещё изредка подавал голос, когда надо и не надо. В этой ситуации надобности определённо не было, но внутренний голос нашёптывал о том, что Довон нападёт со спины, и Юнги даже не узнает, кто выстрелил ему в затылок. Напомнил голос и о том, что Чонгук дважды попадал в лапы Юнги и дважды тот отпускал его целым и невредимым, несмотря на то, что парень путался у него под ногами и под конец начал приносить серьёзные проблемы.

«Я верну ему должок, а после будь что будет», - решил для себя Чонгук и сделал мысленную пометку следить за всеми передвижениями начальника.

- Один ствол против шестидесяти, никакого подкрепления, и помощи в случае чего ждать неоткуда. Ты бы умер, Чон Чонгук, если бы я не заинтересовался тобой.

Именно эти слова Чонгук вспоминал, когда схаркивал кровь на землю, инстинктивно подтягивая колени к животу, чтобы прикрыть его от ударов. Он собирался разработать план, собирался продумать каждый свой шаг проникновения на чужую территорию, но не успел. Довон сорвался с места неожиданно, и у Чонгука не было другого выбора, кроме как сунуться в чужое логово без подготовки. Территория была огромной, и можно сказать, что Чонгук попался по глупости и был готов к этому с самого начала. Передвигаться по открытой местности, когда из всех многоэтажек вокруг отличный обзор на внутренние дворы, было глупым решением, но Чонгук не рискнул соваться в сами здания, понятия не имея, что они могут скрывать. О том, что добрался до нужного места, Чон понял, когда увидел знакомую чёрную иномарку, припаркованную возле одного из подъездов. Именно в этой машине он хотел установить прослушку, именно в этой машине Юнги вёз его на мясокомбинат. Вероятность того, что на этой самой машине и приехал Юнги, была стопроцентная, и Чонгук сорвался с места, не думая о последствиях, за что и поплатился.

- Может, просто пристрелим его? У босса гости.

- Ага, давай. Только стрелять будешь ты, потому что я не хочу лишиться глаз, когда у босса будет очередной заёб, и он начнёт наказывать за самоволку.

Они устроили перекур, рассматривая его, корчащегося на земле в луже собственной крови, и решали, что с ним делать, не особо торопясь что-то предпринимать. Чонгук боялся упустить время, боялся, что его пристрелят на месте, а потому рискнул, раскрыв разбитые губы и с трудом выдавив из себя «мне нужен ваш босс». Разумеется, за это ему ещё пару раз прилетело тяжёлыми грубыми ботинками, но оно того стоило, ведь амбалы подхватили его под руки и куда-то потащили. Лестница, подъезд, бесконечные коридоры. В какой-то момент один из амбалов запнулся и чуть не покатился с лестницы. Из-за этого он выпустил Чонгука, и тот рухнул лицом вперёд, не в силах удержаться на ногах. Боль от удара сломанного носа о бетонный пол прошила голову и заставила ненадолго отключиться, а когда Чонгук пришёл в себя, перед ним на корточках сидел Юнги. И такое облегчение затопило изнутри, что даже боль отошла на второй план. Чон никогда бы не поверил, что будет рад снова видеть холодное, лишённое эмоций лицо, но в тот момент он действительно был чертовски счастлив и даже улыбнулся бы, если бы не разбитые, совершенно не чувствуемые губы.

- Юнги... Засада... Здесь скоро... Копы... Полчаса...

Глаза Юнги чуть расширились, и Чонгук понял, его сипение было услышано. Большего ему и не надо, так он решил для себя, вновь погружаясь в спасительную темноту. А теперь вокруг стены палаты, сам он в больничной пижаме, напичканный лекарствами, а за дверями серьёзная охрана, дающая понять, что эта история не закончена. Но Чонгук не хочет вновь видеться с Юнги, не хочет объясняться с ним и раскрывать свои мотивы.

«И не буду», - решает для себя парень и садится на постели, тяжело выдыхая сквозь стиснутые зубы.

Да, всё тело будто разваливается на части. Да, дышать тяжело. Да, перед глазами всё ещё звёзды водят хороводы, но это ничего не значит. Поднявшись с больничной койки, Чонгук подходит к окну и распахивает створки. Разумеется, никто его на первом этаже не поселил, чтобы не дарить шанс на побег, но парень замечает торчащую из-за угла здания пожарную лестницу и мысленно прикидывает свои шансы добраться до неё по широкому декоративному выступу в стене. Если тот не обвалится под его весом, все шансы выбраться есть, и Чонгук, в последний раз оглянувшись на дверь, забирается с ногами на подоконник.