Uninvited

21. Перламутр;

  Юнги впервые за долгое время чувствует себя королём положения. Все проблемы остались за спиной, маяча там блеклыми тенями, растворяющимися в свете софитов. Охранник клуба подскакивает к машине и услужливо распахивает дверцу, позволяя покинуть салон. Толпа вокруг расступается, шепчется, толкается в попытках лучше разглядеть его, Мин Юнги, человека, о котором ходят легенды. Все они детишки богатеев, обладающие золотыми пропусками, купленными на деньги родителей, но Юнги видит лишь жалкие куклы: пустые, глупые, полные зависти и фальши.

- Я и забыл, как тебе это нравится, - усмехается Сокджин, завидев его сладкую улыбку, и первым направляется к входу в клуб.

Юнги действительно нравится. Он любит всеобщее внимание, любит видеть желание, трепет, зависть в чужих глазах, потому вскидывает подбородок и проходит мимо беснующейся толпы, без проблем проходя внутрь. Чонгук и Минхёк, следующие по пятам, заходят следом, и дверь закрывается перед недовольной очередью, ведь в один из элитных клубов города даже золотой молодёжи не так-то просто попасть. Внутри шумно, немного душно, жарко и глаза режет лазерным шоу. Толпа беснуется на танцполе, за пультом крутится ди-джей, а вдоль стены протянут бар, полный сверкающих пузатыми боками бутылок с самым разным алкоголем. Вторая часть зала отделена от первой подиумом с установленными на нём пилонами, на которых крутятся развязные девочки. Там, за этим подиумом, ещё больше пространства, но оно заставлено кожаными диванами и столиками, перед некоторыми из которых так же есть отдельные пилоны.

- Развлекайтесь, - даёт отмашку Юнги, и Чонгук моргнуть не успевает как Минхёк и Сокджин исчезают.

Один вскоре обнаруживается сидящим возле какой-то дамы, явно находящейся в восторге от оказанного ей внимания, а второй в шумной компании из десятка мужчин, забивших дальний угол зала. Окинув взглядом наполняющую помещение публику, состоящую в основном из толстосумов, пялящихся на полуобнажённые тела танцовщиц, Чонгук кривится и падает на мягкий диванчик, удивляясь тому, как скоро возле них оказывается официант с подносом, полным разных стаканов, которые тут же оказываются на столике.

- Давненько вас не было, Юнги-ши. Рады вашему визиту. Если что-то потребуется, зовите.

- А ты не любитель клубов, верно? - спрашивает Чонгук, когда официант удаляется, и Юнги усмехается.

- Любитель, Чонгукки, но не могу позволить себе прохлаждаться здесь, когда нужно заниматься работой. Сам знаешь, как я веду дела, и что творится в последнее время. Сил едва хватает добраться до дома. В последний раз я был здесь примерно... Когда, Мэй?

Чонгук и не замечает, как к ним подходит рыженькая танцовщица с милым личиком и красивой фигурой. Расшитый пайетками лиф, короткая юбка, не скрывающая крепкие ягодицы, и едва ли что-то скрывающие трусики. Девушка присаживается на бортик дивана, проводит ладонью по груди Юнги и сладко улыбается, мягко целуя мужчину в щёку.

- В конце зимы, Юнги-ши. Я боялась, вы больше не придёте.

- Ради тебя, детка, я готов отложить свои дела. Давай, занимайся делом.

Девушка стонет, когда по её заду приходится шлепок, и забирается на округлую площадку с пилоном, прикрывая глаза и вслушиваясь в музыку. Ди-джей меняет трек, и она начинает двигаться, полностью уходя в свой собственный мир. Игра света и тени на её лице создаёт волнующий контраст, длинные волосы огненным водопадом укрывают спину, гибкое тело льнёт к шесту, обхватывая его ладонями, притираясь то грудью, то задом. Она красива и явно знает это, одаривает томным взглядом не только Юнги, но и Чонгука, но у парня от этого даже не ёкает. Более того, Чонгук вдруг ловит себя на том, что злится, видя, как жадно Мин скользит взглядом по изгибам чужого тела.

- Твоя персональная шлюшка? - интересуется он, делая вид, что плевать хотел на ответ, но Юнги ловит дикий блеск его глаз и тянет эту свою сладкую раздражающую до дёргающегося глаза сахарную улыбку.

- Моя и только моя. Чистая, постоянно сдающая анализы. Большим боссам тоже иногда нужно расслабляться, Чонгукки.

Чонгук сверкает глазами и хватает стакан с виски, отводя взгляд и разглядывая беснующуюся толпу. Юнги же переводит взгляд на танцующую Мэй и усмехается, скользя взглядом по груди и округлым бёдрам.

Да, он спал с ней и не один раз, но тогда, в конце зимы, всё изменилось. Юнги просто хотел расслабиться и забыться, приехал в этот клуб и забрал свою лисичку в вип-комнату, чтобы развлечься. Он хотел её и не скрывал этого, она же была готова для него на всё. Глупая и наивная, верящая, что он выбрал её не просто так. Вбивая её в шёлковые простыни отвратительного фисташкового цвета, Юнги изо всех сил старался держать глаза открытыми. Он смотрел в её подёрнутые поволокой глаза, осматривал раз за разом изгибающееся под ним тело и касался, касался, касался. Дёргал за волосы, сжимал грудь, удерживал за бёдра, насаживая на себя всё сильнее и сильнее, вслушиваясь в высокие стоны, граничащие порой с криком, порой с визгом. Но одна осечка, закрытые на секунду глаза, и всё полетело к чёрту. Рыжие волосы стали чёрными, зелёные из-за линз глаза стали тёмно-карими, а упругая грудь сменилась рельефными мышцами. Под ним стонала уже не шлюшка из клуба, под ним стонал и выгибался Чонгук. Женские визгливые стоны сменились на мужские, низкие. Мягкость бёдер сменилась упругостью мышц, а узкие запястья стали широкими, с проступающими по внешней стороне венами. Юнги кончил, заливая её живот спермой, видя под зажмуренными в удовольствии веками кончающего Чонгука, прогибающегося в пояснице и кусающего его ключицы до болезненных следов от зубов.

- Кстати, как ты себя чувствуешь? Сокджин был в ужасе, когда увидел твоё состояние, - подаёт голос Чонгук, вырывая из мыслей, и Юнги встряхивает головой, избавляясь от соблазнительных картин, подкинутых воображением.

- Он всегда в ужасе, когда видит меня в таком состоянии. Сказал, что с моими припадками стоит обратиться к врачу.

Залпом допив виски, Чонгук откидывается на спинку дивана и переводит взгляд на Юнги, заливающего в себя шот с голубоватой жидкостью, терпко пахнущей мятой.

- Когда произошла стычка с Мингю, он начал выплёскивать на меня своё раздражение по поводу твоих необдуманных поступков, и заявил, что ты спятил. Я тогда посоветовал ему записать тебя к врачу, раз он так боится за твою психику. Хотя что-то мне подсказывает, вряд ли ты позволишь кому-то промывать себе мозги.

- Верно, не позволю, - кивает Юнги и ослабляет узел галстука, поднимая взгляд на Чонгука. - Это случается иногда из-за всплесков эмоций, и после я смутно помню то, что говорил или делал. В тот день в ангаре у меня тоже был приступ. Я помню лишь как ввязался в драку, а после открыл глаза и увидел трупы вокруг, залитые кровью.

- Ты завис тогда, - вспоминает Чонгук тот день. - Стоял и пялился на них, а глаза пустые, как у куклы, и ни единой эмоции на лице. Вчера ты тоже сорвался, но это было иначе. Ты напоминал оголодалого хищника, почуявшего кровь. Ты ничего не слышал и будто бы даже не видел, просто стрелял направо и налево, а после принялся кромсать всех, кто вставал на пути. И завис в какой-то момент. Вокруг тебя шестёрки носились, пули свистели, а ты просто стоял и пялился на ящики с товаром, игнорируя мои окрики. Пришлось уводить тебя силком, но ты всё рвался обратно, дёргался, рычал и шипел. Пришлось отключить, чтобы сэкономить время.

- Сокджин сказал, ты мало от меня отличался внешне. Весь растрепанный и залитый кровью. Что, Чонгукки, больше не тяготишься тем, что приходится убивать?

Юнги улыбается и знаком подзывает девушку к себе. Из кармана мужчина достаёт коробочку, и вскоре на ладонь танцовщицы падает розовая таблетка в виде сердечка. Мэй без лишних вопросов засовывает её под язык, а после запивает алкоголем, предложенным Юнги. Потянув её за руку на себя, Мин усаживает девушку к себе на колени боком, так, чтобы лицом она находилась к Чонгуку, и забирается рукой под её юбку, поглаживая по бедру. Взгляд, полный довольства и насмешки, на сжавшего кулаки Чонгука, и тот фыркает и закатывает глаза, пытаясь игнорировать бушующий внутри ураган.

- После всего, что Хосок делал со мной, глупо жалеть кого-то или мучиться угрызениями совести. Для меня всё происходящее теперь напоминает сложный захватывающий квест, который мне нужно пройти, чтобы выжить. Трупы вокруг меня не волнуют, как и тот факт, что мертвы эти люди по моей вине. Ты когда-то сказал, что кровь на моих руках никогда не будет чистой, невинной, и я принял это, как данность, ведь так и есть. Вчерашняя перестрелка и ночная вылазка на склад копов - всё это новые и новые уровни игры, которые я успешно прошёл. Как ступени моего экзамена, где нужно показать ловкость, скорость, изворотливость, способность быстро анализировать ситуацию. Я сделал то, что должен был сделать, и остальное неважно.

- Отсоси.

По спине мурашки от приказного тона, и Чонгук распахивает глаза, в шоке смотря на Юнги. И не сдерживает злобного оскала, когда видит довольную усмешку на его лице и сползающую на пол девушку, принимающуюся расстёгивать ширинку Юнги. У неё поплывший взгляд, пересохшие губы, которые она раз за разом облизывает, и подрагивающие кончики пальцев. Она не стесняется того, что будет отсасывать на глазах у всех, и Чонгук может это понять, но он совершенно не понимает, какого чёрта творит Юнги, откидывающийся на спинку дивана и поворачивающийся к нему лицом. У мужчины шальные глаза с беснующимися в них чертями и самодовольная усмешка на лице, сменяющаяся гримасой удовольствия, когда девушка вбирает в рот его член и начинает ритмично сосать. Юнги зарывается пальцами в её волосы, заставляя брать глубже, и нарочито громко стонет, смотря в глаза кипящему Чонгуку. Тот бесится, потому что знает, это шоу лишь очередная насмешка над ним. Бесится, потому что Юнги играется с ним и дразнит. Бесится, потому что вспоминает тот день, когда впервые привычные границы мира пошатнулись. Тогда шлюха тоже была рыжей и она так же сосала, направляемая, контролируемая хваткой в длинных волосах. Послушная, похотливая, кукольная стерва.

- Мне кажется, тебе надо расслабиться, Чонгукки, - сладко улыбается Юнги и щёлкает пальцами.

Чонгук хочет рассмеяться с нелепости этого жеста и как следует съязвить, но давится глотком виски, когда к нему на колени приземляется блондинка. Силиконовая грудь, длинные крашеные волосы, жёсткие и пахнущие лаком, красный лиф и такие же шорты, не скрывающие аппетитные бёдра и задницу. Она фривольно забирает бокал из его пальцев, выпивает залпом остатки алкоголя и впивается в губы развязным поцелуем, зарываясь руками в волосы и притягивая к себе. Чонгук чисто автоматически обхватывает её за узкую талию и прижимает ближе, а после разрывает поцелуй, приходя в себя, и зыркает на Юнги. Тот смотрит на него шальными глазами и облизывает пересохшие губы, окидывает оценивающим взглядом девочку и сильнее сжимает волосы отсасывающей ему шлюхи.

- Сделай ему приятно, малышка. И будь осторожна, не повреди горло.

Она хихикает совершенно отвратительно, как на вкус Чонгука, но сосёт отменно, как он узнаёт минуту спустя. Мягкие губы, покрытые тинтом, не оставляют липких следов на коже, но их компенсирует слюна и смазка, жадно размазываемая языком и губами по плоти. Зарывшись пальцами в волосы шлюшки, Чонгук с рыком толкается в её горло и не может сдержать стона удовольствия, но смотрит при этом лишь на Юнги. Глаза в глаза, и разве что искры вокруг не мелькают. Всё это похоже на какое-то больное помешательство, но Чонгук не задумывается об этом, лишь смотрит на растянутый вокруг члена Юнги рот шлюхи и чувствует прилив возбуждения. Юнги же скользит по нему ленивым взглядом и жалеет, что не может впиться в припухшие после поцелуя губы. Толкаясь бёдрами в податливый рот Мэй, мужчина в какой-то момент тянется к Чонгуку и дёргает его за галстук на себя.

- Нравится, Чонгукки? - шепчет в самые губы, смотря в дикие глаза. - Нравится, как она отсасывает тебе, верно? Только это и может сбить с тебя спесь: шлюшка, прыгающая на твоём члене. Так стоило ли отказываться в тот вечер от моего подарка, если после ты только и делал, что бесился от недотраха?

Чонгук выглядит так, будто готов врезать, а после неожиданно для Юнги растекается в ленивой ухмылке и наклоняется к его уху, предварительно проведя носом по шее, отчего по коже бегут мурашки.

- Значит ли это, что ты моя шлюшка, Юнги? Ведь ты тоже прыгал на моём члене, хотя так и не принял его в свою задницу.

Отстраняется, смотрит с насмешкой, превосходством. Юнги рычит и подаётся вперёд. Зубы впиваются в чужую нижнюю губу, прокусывая до крови. Чонгук вскрикивает и отшатывается, а после мстительно хватает за шею, сжимая пальцы и лишая воздуха. Юнги впивается ногтями в его запястье, раздирает кожу до крови, хрипит, смотря дикими глазами, а после срывается на протяжный грудной стон. Чонгук от неожиданности разжимает пальцы и резко переводит взгляд на отстранившуюся от Юнги рыжую, облизывающую губы, испачканные спермой. Осознание сваливается на голову пыльным мешком. Чонгук слизывает с прокушенной губы кровь и переводит взгляд на растёкшегося по дивану Юнги. Мин всё ещё смотрит на него, сверлит жадным взглядом, и это то, что подводит Чонгука к краю. Блондинка послушно глотает и отстраняется, заправляет член обратно в бельё и застёгивает ширинку джинс. Через мгновение она уже крутится возле пилона, притираясь грудью к груди постанывающей от удовольствия Мэй, всё ещё находящейся в дурмане наркотика. Чонгук щедро плещет виски в стакан, выпивая залпом и жмуря глаза.

- Понравилось, Чонгукки? - шёпот в самое ухо и ладонь, опустившаяся на бедро. - Как думаешь, стоит продолжить? Я бы продолжил. Мэй такая страстная в постели, совсем не умеет сдерживаться. Извивается, стонет, умоляет, а если не дать желаемого, царапается и кусается. Но достаточно прижать её к стене, зажать запястья над головой и запустить руку между ног, как она становится тихой, податливой и такой влажной. Смотрит своими блядскими глазами, играя в невинность, дует губы и просит быть с ней нежным. Маленькая похотливая дрянь.

Схватив его за ворот рубашки, Чонгук резко разворачивается и притягивает мужчину к себе так близко, что они сталкиваются носами.

- Не играй со мной, - рык в самые губы, и Юнги усмехается.

- А то что?

Это звучит, как вызов. Чонгук ненавидит вызовы так же сильно, как ненавидит проигрывать. Схватив Юнги за запястье, он поднимается с дивана и направляется в сторону лестницы, ведущей на второй этаж к номерам для съёма. Рыкнув на администратора, попытавшегося его затормозить, парень взлетает наверх и толкает Юнги за первую же открытую дверь, с грохотом захлопывая её и проворачивая ключ в замке.

Простыни, на которые он толкает Юнги, шёлковые и имеют насыщенный фиолетовый цвет. Это заставляет вспомнить рубашку мужчины из того же материала, одетую им в день, когда произошла первая стычка с Ёнгуком. Чонгук вспоминает разбитые губы и пистолет в чужом рту, растрёпанные волосы и дикий взгляд, сулящий адские муки. Эти самые муки Юнги с лихвой устраивает Ёнгуку в настоящем, доводя до белого каления, и Чонгук усмехается, лишь на секунду притормаживая, чтобы посмаковать эту мысль, а после дёргает полы чужой рубашки в стороны. Пуговицы разлетаются по постели, слышится треск ткани, а Юнги дёргается, пытаясь подняться, но Чонгук не позволяет, наваливаясь всем телом и впиваясь в желанные губы жадным поцелуем.

Никакой нежности и ласки, лишь желание подчинить, сломить, заклеймить. Пусть Юнги властвует над его мозгами и эмоциями, Чонгук в итоге подчинит себе его тело. Не обращая внимания на болезненное мычание и отпихивающие ладони, упёршиеся в плечи, Чонгук прокусывает мужчине губу, возвращая должок, и жадно слизывает выступившие капли крови, чтобы после спуститься влажными поцелуями на шею. На ключицах отпечатки зубов. На солнечном сплетении расцветают засосы. Юнги шипит, дёргается, матерится и вырывается, не желая проигрывать, но толчок между ног заставляет сорваться на стон. Он чертовски возбуждён чужим напором и не может скрывать этого. Не тогда, когда ширинка брюк натянута в районе паха, будто и не было отсоса несколько минут назад. Чонгук возбуждён не меньше. Трётся, толкается, рычит в самое ухо и кусает за мочку, чтобы после скользнуть ниже и куснуть за сосок. Юнги мстительно дёргает за волосы на себя, едва не выдирая клок, и вновь впивается в распухшие губы жадным поцелуем.

Проворные пальцы расстёгивают ширинки, стаскивают вниз мешающие джинсы и брюки, отправляя следом бельё. Чонгук сплёвывает на ладонь и растирает вязкую слюну по членам, грубо проходясь по влажным набухшим головкам, и Юнги нетерпеливо толкается бёдрами навстречу, требуя свою порцию ласки. Плевать на всё. Он отыграется позже. Чонгук не отказывает, обхватывает оба члена ладонью и принимается надрачивать, быстро, грубо, жёстко, болезненно. У Юнги от этого пальцы на ногах поджимаются, и перед глазами вспыхивает алая пелена. Мир вокруг расплывается. Единственное, что остаётся важным, чётким, первостепенным, это нависший сверху Чонгук, смотрящий жадно, разгорячённый, взмокший, злой, как тысяча чертей. В его глазах всполохи пламени, губы кривятся в ядовитой усмешке, и Юнги сцеловывает её, слизывает проворным влажным языком, мстительно полосуя покрытую испариной спину ногтями, пробравшись под ткань рубашки.

- Маленький спесивый ублюдок, - шипит Чонгук и стонет, упираясь мокрым лбом в плечо.

Рука его всё быстрее движется по членам, и Юнги выгибается в пояснице, срываясь на громкий стон. Сперма заливает пальцы Чонгука и живот. Следом срывается и Чон, кусая его за плечо в попытке заглушить стоны и пачкая бёдра потёками спермы. Не волнуясь об одежде, которая после вся будет в пятнах, парень валится сверху. Одна его рука пробирается под спину Юнги, прижимая ближе к себе, вторая сжимает запястье левой руки. Это не приступ нежности и не попытка проявить мягкость. Чонгук этой хваткой безмолвно говорит «моё», и Юнги понимает это, усмехается и пальцами свободной руки зарывается в его влажные волосы.

- А ты такой собственник, верно, Чонгукки? Только с чего ты решил, что я принадлежу тебе?

Чонгук приподнимается на локте и со всей серьёзностью смотрит Юнги в глаза.

- Ты не принадлежишь мне. Нет. Но я разорву любого, кто посмеет к тебе приблизиться.

Он не понимает, почему чувствует такую тягу к этому мужчине, но факт остаётся фактом, и Чон не врёт. Он уничтожит любого, кто только попробует встать между ним и Юнги, и неважно, будет ли это шлюха, любовь всей жизни или сама смерть. Юнги какое-то время пристально смотрит в ответ, щурится слегка, а после хватает пальцами за щёку и треплет её, оттягивая в сторону.

- Малыш Чонгукки такой ревнивый. Маленький злой ребёнок, ненавидящий, когда трогают его игрушки.

Юнги смеётся и сильнее оттягивает чужую щёку, прекрасно зная, как это выводит парня из себя. Чонгук рычит и кидается на него, зажимая руки по обе стороны от головы и впиваясь в губы поцелуем, стирая начисто паскудную ухмылку.