Let me be your sun. By _hurricane

Dawns, Sunsets and Northern Lights. 4 глава.

Курт и Блейн рассказывают историю, глядя на падающий снег. 

Новое Рождество было у дверей, и ещё раз снег медленно покрыл поместье, превращая его в бескрайнее белое море, казалось, сияющее собственным светом под ногами, едва опускалась тьма. Как у Блейна, так и у Курта этот период вызывал одновременно печальные и счастливые воспоминания: студёная зимняя ночь, колени, погрузившиеся в сугроб, закапанный горючими слезами, и их дыхание, смешавшееся в отчаянном поцелуе; их первое Рождество, радостные праздничные хлопоты, понимающие улыбки, первый шаг на пути, принятом таким, какой он есть, без иллюзий, без секретов между ними, всё напоказ со стороны обоих, даже ценой риска оказаться сломленными слишком юными и неопытными руками, торопящимися узнать, каково это – любить.
Всё вновь стало белым, обледеневшим и неподвижным, как тогда. Но было и что-то новое в этом году. Две фигуры шагали вместе, держась за руку, беззаботно прогуливаясь среди голых деревьев сада и прижимаясь друг к другу при каждом порыве холодного ветра.
Блейн открыл дверь и вышел на террасу, невольно обхватывая себя руками, чтобы защититься от вечернего холода. Он огляделся, замечая вдалеке две фигуры и улыбаясь про себя, прежде чем увидел Курта, сидящего на их качалке, завернувшись в кокон из одеяла с отсутствующим взглядом, потерянным неизвестно где. В руках он держал чашку горячего шоколада, и, присмотревшись получше, Блейн разглядел, что на нём не было обуви, а только эти толстые носки с резиновой подошвой, чтобы не скользить, которые Курт продолжал носить зимой, невзирая на собственное утверждение, что они оскорбляют его эстетическое чувство.
Усмехнувшись, Блейн подошёл к нему и сел на качалку. Курт вздрогнул от неожиданности, но, как только понял, обернувшись, что это он, его черты смягчились. Он улыбнулся чуть потрескавшимися губами, его щёки раскраснелись от холода, а под нижней губой темнело едва заметное пятнышко шоколада. Блейн любил то, как на Курта действовала зима: необъяснимым образом, он казался ещё красивее, чем обычно, словно бы становясь частью окружающей природы с её холодными и бледными красками, ледяная лесная нимфа, способная, тем не менее, согреть его сердце.
– Эй, – сказал Блейн, прижавшись к мужу и положив голову ему на плечо.
– Эй, – эхом откликнулся Курт, грея руки об ещё дымящуюся чашку и свернувшись почти в клубок под одеялом.
- Замёрз? Хочешь, принесу ещё одно покрывало? – спросил Блейн, не видя, как Курт закатил глаза от очередного проявления его сверхзаботы.
– Нет, я в порядке, – ответил Курт, снова глядя в сад. Две фигуры остановились, вероятно, чтобы полюбоваться лёгкими хлопьями снега, начавшими падать вокруг них. С этого расстояния они казались счастливыми: Курт увидел, как один из них указал на снежинку, а другой рассмеялся, тут же приблизившись, чтобы заключить первого в объятья.
– Им хорошо вместе, – заметил Блейн, проследив за его взглядом. Курт слабо улыбнулся и поднёс чашку к губам, делая глоток.
– Да, – проговорил он тихо, отстранённым тоном. – Они так счастливы.
С минуту помолчав, Блейн протянул руки и взялся за его ноги, укладывая их на свои. Курт довольно завозился, устраиваясь поудобнее на сидении, покачивающемся под их тяжестью медленно и плавно, как падающий снаружи снег.
– Разве ты не рад за него? – спросил Блейн, лениво поглаживая его ступни и щиколотки.
– Конечно, рад! – воскликнул Курт, поражённый вопросом. – С тех пор, как не стало мамы, я всегда переживал, что он может остаться один.
– Тогда, что не так? – испытующе глядя на него, спросил Блейн. – Ты боишься, что Кэрол заставит его забыть её?
– Нет, нет… это… не то, – помотал головой Курт, снова поднося к губам чашку. 
– Что же тогда? – не успокаивался Блейн, погладив одной рукой его щёку. Курт инстинктивно потянулся к этому прикосновению, наслаждаясь теплом ладони напротив замёрзшей кожи его лица. Вокруг стояла такая тишина, что даже говоря полушёпотом, ему казалось, будто он кричит, как если бы каждое слово приобретало большую силу и важность перед неподвижностью мира вокруг них.
– Я смотрю на них… и думаю. О нас, – сказал он и, найдя руку Блейна, поцеловал ладонь, пока тот продолжал поглаживать его щёку. Блейн коротко улыбнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– Что они, или Финн и Рейчел, даже твои родители иногда… я смотрю на них и вижу нас с тобой в другой жизни. Где мы встречаемся после многих лет, проведённых врозь, как Кэрол и мой отец; или влюбляемся ещё в школе, опровергая дурные предсказания, как Финн и Рейчел. Вижу вещи, которые мы могли бы сделать, если бы всё было иначе.
Блейн смотрел на него с выражением между завороженным и задумчивым: ему не стало грустно от этого признания, но, в сущности, и Курт не казался печальным. Это была, скорее, меланхолия, парадоксальная ностальгия по тому, чего они не знали и, следовательно, не должны были испытывать тоски. Словно они только что свернули на перекрёстке дорог, и теперь задавались вопросом, что бы случилось, если бы они выбрали другой путь, даже сознавая, что не сумеют узнать этого наверняка.
– В случае с Финном и Рейчел, я Финн. Популярный квотербэк, жертвующий репутацией ради любви. Обожаю клише, – шутливо заявил Блейн, получая локтем в бок от притворно оскорблённого Курта.
– А мне, значит, остаётся Рейчел… свитера с животными и юбки в клеточку, болтушка, стоящая внизу социальной лестницы? – поинтересовался он, выгнув бровь.
– Ух ты, а ведь она считает себя твоей лучшей подругой! – заметил Блейн осуждающе. – Наверное, ей не следовало рассказывать тебе так детально о своём трагическом прошлом в лицее.
– Наверное… – отозвался эхом Курт, опустив взгляд на чашку, становящуюся постепенно холодной в его руках. Воцарившееся молчание обозначило конец шутливого момента, который растворился, затуманенный мыслями, заполонившими головы обоих. На самом деле, это было очень шумное молчание.
– И что бы мы делали в этой другой жизни? – спросил Блейн с искренним любопытством, как если бы Курт должен был рассказать ему сюжет некой истории. В каком-то смысле, так и было. Курт наклонился, ставя чашку на столик рядом с ними, а потом уселся, прислонившись к груди Блейна, и подождал, когда тот его обнимет. Почувствовав, как рука мужа заботливо поправила на нём одеяло, он тихонько улыбнулся сам себе.
– Я ходил бы в школу, естественно, – начал он. – Может, в МакКинли, как Рейчел, а значит, обязательно выступал бы против тебя на каких-нибудь соревнованиях.
– И вот так бы мы познакомились? Не слишком интригующее начало! – сказал Блейн, рассеянно лаская его плечо.
– Ну, Рейчел мне рассказывала, как однажды она направила к вам шпиона…
– Что?! – вскрикнул Блейн, слегка отстранившись, чтобы взглянуть на него с оскорблённым выражением.
– Упс, кажется, это был секрет. Ну, неважно… сделаем так, будто она послала меня. И шагая по коридорам, весь такой смущённый и потерянный в поисках репетиционного зала…
– … ты бы остановил меня и сказал: «Простите, могу я задать вопрос? Я тут новенький…», а я притворился бы, что поверил, – закончил Блейн за него, подавив усмешку. Курт пихнул его плечом, вновь устраиваясь в его объятиях.
– А потом ты взял бы меня за руку, вот так, не задумываясь… – продолжил он, глядя вдаль.
– Даже совсем не зная тебя? – спросил Блейн с лёгкой улыбкой. Боже, он знал, что именно так и сделал бы. Он знал, что если бы, когда они познакомились, Курт был бы другим, если бы всё было другим, он протянул бы руку к его сердцу при первой же возможности, в самое первое мгновение.
– Да, – сказал Курт, кивком подчёркивая ответ. – В другой жизни ты с самого начала был бы бесстрашным. И откровенным. И до отвращения игривым.
– Или, может, ты настроил бы себе слишком много иллюзий, – с готовностью предположил Блейн, прекрасно сознавая, что это – враньё, ведь говорить о вещах, которым никогда не случиться, беспечно выдвигая предположения, не создавая себе проблем по этому поводу, было легко и забавно.
– А потом? – спросил затем Блейн.
– Потом… не знаю, мы стали бы друзьями. Ходили бы вместе выпить кофе, и, в конце концов, один из двоих признался бы в своих чувствах другому. Очень мило и… просто. Знаешь, одно из тех неуверенных робких признаний… но, в то же время, правильных. А сразу за этим последовал бы наш первый поцелуй, и он был бы идеальным. И после окончания школы мы бы вместе отправились в Нью-Йорк в колледж, а потом, во время ужина при свечах, я встал бы на одно колено и попросил бы тебя стать моим мужем…
– А я ответил бы «да» и поцеловал бы тебя у всех на глазах, а потом уволок бы тебя силком в нашу квартирку, чтобы поскорее избавить ото всей одежды, – перебил его Блейн, сам заканчивая фразу, придавая ей убедительности нежными поглаживаниями по груди Курта и шепча последнюю часть прямо ему в ушко, заставляя дрожать вовсе не от холода.
– Ты только что испортил мою романтическую историю, – недовольно проворчал Курт, не в состоянии бороться с соблазном слегка повернуться и поцеловать Блейна в шею, задерживаясь на чувствительном местечке за ушком. Рука Блейна медленно скользнула ему на затылок, прижимая его лицо к себе в молчаливой, но настойчивой просьбе, и Курт довольно улыбнулся против его кожи, прежде чем втянуть её между зубами.
Он начал спускаться ниже и отодвинул ворот куртки, прикусывая ключицу. Блейн откинул голову на спинку качалки, продолжая придерживать его за волосы. Когда Курт приподнялся, чтобы усесться на него верхом, Блейн обхватил его лицо обеими руками и вовлёк в нежный и одновременно горячий поцелуй, их сплетающиеся языки наслаждались теплом, которого недоставало телам из-за холодного зимнего воздуха, а губы мало-помалу становились всё более припухшими и красными.
Они разъединились со смачным звуком, глядя друг на друга и дыша чуть чаще, чем обычно. Блейн улыбнулся, обвил Курта руками, приглашая уткнуться лицом в изгиб его шеи, и крепко прижал к себе, пока тот вдыхал его аромат.
– Это красивая история, – сказал он, равномерно поглаживая его по спине поверх одеяла, с которым муж так и не расстался. Курт кивнул, улыбаясь ему в шею, хотя отголосок печали сумел прокрасться в его сердце. Потому что, да… это и правда была красивая история.
– Но она не наша, – заключил Блейн тоном, в котором не слышалось сожаления, что было бы вполне естественно. Но его слова были лишь простым утверждением, отражавшим то, как обстояли дела.
– Но ты бы её хотел? Такую историю? – спросил Курт, не поднимая головы.
– Мне довольно знать, что я любил бы тебя каждый день моей жизни с того момента, как мы встретились, – ответил он, крепче сжимая объятье. – А ты? Ты хотел бы?
– Может быть… – задумчиво произнёс Курт, легонько целуя его под подбородком. – Но и наша мне нравится.
– Наша совершенна, – ответил Блейн.