nitric oxide

игра продолжается

— Из-за тебя я перестану на своей машине ездить, — бурчит Тэхен, сложив руки на груди и уставившись вперед на ночную дорогу. Чонгук хрипло смеется и плавно выруливает на трассу. — Я же, черт возьми, гонщик.

Уютный вечер среди друзей подошел к концу, когда перебравший Намджун отрубился на диване между друзьями, бурча во сне о том, чтобы не забыли прибрать после себя перед уходом. Впрочем, практически каждый совместный вечер заканчивался по подобному сценарию. Джин, как и обычно, не без помощи Хосока утаскивал Намджуна на второй этаж гаража, где располагалась полноценная и довольно уютная квартира альфы.

Все было как всегда. Заявление Чонгука никто не прокомментировал, к счастью Тэхена, иначе бы он от смущения воспламенился. Благодаря Чимину, которого взбесило столь большое внимание к Киму, все отвлеклись на предложенную им игру, дабы замять уже эту неловкую тему. Тэхен, кажется, очень благодарен. Однако весь вечер он не мог выкинуть из головы слова Чонгука, что крутились как на заевшей кассете. Тэхену хотелось улыбаться. И до сих пор хочется. Только теперь, когда они наедине, внутри что-то волнительно трепещет и кружит голову, как от дурмана.

Тэхен кусает губу и перебирает пальцами куртку, лежащую на коленях. Он понимает, что между ними остается недосказанность. С его стороны. Потому что Чонгук все сказал и наверняка ждет какого-то ответа. Ходить вокруг да около нет смысла. Лучше бы разъяснить все как можно скорее, чтобы потом не лежать с бессонницей, размышляя о различных вариантах и строя предположения.

— Мне нравится, когда ты сидишь в моей машине, — говорит Чонгук, слабо улыбнувшись и глянув на омегу.

— Хочешь быть моим личным водителем? — Тэхен ухмыльнулся, вскинув бровь и смотря на альфу.

— С удовольствием, господин Ким, — Чонгук обворожительно улыбнулся омеге и надавил на газ, набирая на трассе большую скорость.

Тэхен слегка теряется, медленно осознавая, что Чонгук делает это, совсем не смотря на дорогу. Черные, как бескрайний космос глаза глядят прямо на него, а на губах легкая расслабленная улыбка. За окном проносится шум проезжающих мимо машин и редкие сигналы.

— Ты снова это делаешь... — выдохнул Тэхен, не смея оторвать от Чонгука зачарованный взгляд. Вперед смотреть волнительно. Там — неизвестность, которую агера разрывает с животным рычанием, несясь на всех парах.

— Хочу проверить, насколько возросло твое доверие, — Чонгук улыбнулся шире, а нога давит на педаль газа до упора.

Он ведет легко, не испытывая ни капли волнения, словно Тэхен и есть его дорога, навигатор, который не даст пропасть; будто он вернее всех существующих путей, и приведет, куда надо.

Омега тяжело сглатывает и постепенно расслабляется, не отрывая взгляда от темных глаз. Он доверяет Чонгуку. Доверял еще тогда, когда альфа тестировал его авентадор. Эти глаза не дадут пропасть. Разве что только в своих глубинах.

Чонгук меняет скорость и плавно поворачивает руль вправо, объехав машину и смотря на Тэхена с легкой, не меркнущей ни на секунду улыбкой. На спидометре двести тридцать, а впереди дорога, погруженная во мрак безмолвной ночи.

— Довези меня, — шепчет Тэхен. — Но не переставай смотреть.

Чонгук чувствует доверие, видит спокойствие и уверенность в невероятно больших и блестящих глазах. Все вокруг смывается, искажается, а рык агеры слышится словно из-под глубин океана. Перед альфой только Тэхен и его сладкий запах, окутавший разум. Внутри кенигсегга распускаются цветы, а с улыбкой Тэхена они расцветают ярче и красочнее. Только бы это не кончалось, потому что Чонгук больше не представляет своей жизни без цветов.

— Довезу, — хрипло говорит Гук, сминая пальцами руль и сдерживая желание прикоснуться к нежной как шелк коже омеги. — К себе домой, — добавил он, подмигнув.

Тэхен вздохнул и покачал головой, возмущенно хмуря брови.

— Ты все решил за меня?

— Все решил за тебя, — соглашается Чонгук, кивая и довольно ухмыляясь.

Тэхен на секунду теряется, путаясь в собственных мыслях и постепенно осознавая, что в словах альфы есть незримый подтекст. Чонгук передает его взглядом и тем, как легко, но четко и уверенно произнесены слова. Он все решил.

— И даже...

— Я не романтик, — вдруг выпаливает Чонгук, прерывая мямлящего Тэхена. Омега замолкает, уставившись на Чона большими глазами. У альфы лицо задумчивое, даже какое-то внезапно серьезное. — Я никогда не дарил никому цветов и конфет, не устраивал ужин на берегу моря, на вершине гребаной горы или где-то еще, — он слегка морщит нос, качая головой. — И даже предложить тебе быть моим омегой я не смогу как-то дохуя красиво или типа того, но чего мы еще ждем? Я предлагаю тебе прямо сейчас, — Гук глядит на омегу с расцветшей полуулыбкой на губах, ожидая какой-то реакции и ответа. А Тэхен так и зависает, растерянно хлопая глазами и пытаясь переварить услышанную информацию.

Кажется, все к этому и шло, а то заявление перед друзьями было лишь началом, предупреждением. Тэхен даже подумать не мог, что Чонгук прямо в лоб ему это скажет, не пытаясь как-то замаскировать свои слова или сделать красивее. Но он и не удивлен. Это же Чон Чонгук. Дикарь без манер. Да, он действительно не романтик, но, черт возьми, почему это так романтично?

Ночь, длинная дорога, кенигсегг на скорости и бесконечное звездное небо над головой.

Чонгук, который даже не пытается быть романтиком, может быть им лучше любого другого, кто будет всячески изворачиваться, только бы впечатлить. Но Чон Чонгук...

У Тэхена щеки пылают, и спасибо полумраку за то, что не выдал яркий румянец. На губы лезет настойчивая улыбка, которую Тэхен так долго пытался сдерживать. Он закусывает нижнюю губу, отводя взгляд в окно, где проносятся красные и белые огни пролетающих мимо автомобилей.

Нужно ответить, нужно что-то сказать. А Чонгук терпеливо ждет, легко гоня податливую агеру по длинной дороге. Его взгляд с Тэхена ни на секунду не соскальзывает. Он обещал, что не отвернется.

— Я отклоняю предложение, — наконец отвечает Тэхен в своей привычной манере светской сучки. На губах ухмылка, а в глазах провокационные искорки. Любимый и ненавистный альфой вызов. Чонгук не сразу понимает, что омега снова принимается за свою старую игру.

Он опешил, уставившись на довольного Тэхена с массой эмоций, переполнивших его вмиг до самых краев. Агера начинает замедляться, а Чонгук поджимает губы, хмуря густые брови и вопросительно таращась на омегу. Такой ответ был вполне предсказуем, учитывая то, кому было сделано предложение. Чонгук не удивлен, но удивлен совершенно, потому что омега даже в такой момент не прекращает. Это забавляет и злит. Сколько же, черт возьми, контрастов и противоречий в этой итальяночке.

— Детка, — вкрадчиво начинает Чонгук, тормозя у обочины и разворачиваясь боком к Тэхену, глядящему на него с невозмутимой улыбкой. — Я не понял чего-то или ты сейчас реально отказал мне?

— А что? Это бьет по твоему самолюбию? — ухмыляется Тэхен, изогнув бровь.

В салоне агеры вдруг становится тяжело дышать, а спущенное окно никак не помогает. Омега понимает это, когда чувствует, как альфа начинает закипать изнутри и обжигать своим жаром. Дверца с пассажирской стороны взмыла вверх, и Тэхен эффектно покинул кенигсегг, вдыхая прохладный ночной воздух, что намного свежее и чище на окраине города, где находится длинная автомагистраль.

Внутри что-то стягивает, заставляет волноваться и покрыться мурашками. Волнение это сладкое и тягучее, а жаркое дыхание на шее только усугубляет положение. Омега продолжает упрямо стоять спиной к агере, сложив руки на груди и слегка ежась от заползающего под футболку ветерка. Чонгук бесшумен, как настоящий хищник, подкравшийся к своей добыче. Его большие и горячие ладони скользят вниз по плечам Тэхена, слегка сжимая у локтей и прижимая тонкое тело спиной к своей крепкой груди. Омега готов расплавиться и растечься по земле прямо у колес кенигсегга. Он еле сдерживает порыв прижаться к Чонгуку плотнее и надеется, что это сделает сам альфа.

Вместе с приятным трепетом внутри Тэхена разрастается темное и горькое чувство, которое любит появляться так не вовремя. Чонгук хочет, чтобы Тэхен был его омегой — это есть последствия чувств, которые все-таки случились. Как далеко все зашло? Есть ли шанс дать обратный ход, бросить эту игру? Тэхена внутренне передергивает. Джихан держит в руках его жизнь, каждую ее деталь, и ему ничего не стоит слегка надавить, чтобы сломать и воздействовать с новой силой. Но что же он скажет, когда узнает, что у Чонгука родились к Тэхену какие-то чувства? Будет ли рад, будет ли доволен, что Чонгук... купился? Тэхену так омерзительно, так больно даже в мыслях произносить пропитанные ложью и грязью слова, что где-то внутри начинает болезненный ком образовываться. Потому что ни на что Чонгук не купился, потому что для Тэхена это тоже стало чем-то большим, чем просто съедающая заживо ложь. Больше, чем игра.

Это по-настоящему.

Тэхен хотел бы, чтобы никаких чувств не было. Ни у него самого, ни у Чонгука. Тэхен хотел бы держаться от него на расстоянии, чтобы это не заходило все дальше и дальше, чтобы Чонгук понял, что никаких чувств вовсе и нет. Чтобы Чонгук забыл. Но на каждый тэхенов шаг назад Джихан с силой толкает его в спину, насильно заставляя двигаться вперед и приносить плоды этой проклятой, мерзкой работы.

Тэхен застрял, просто завис между двумя людьми, что ни дня не оставляют его без того, чтобы не коснуться трепетной, уставшей души. Один ее бережно ласкает кончиками пальцев, а другой голыми руками безжалостно рвет.

А омеге даже времени не дали на то, чтобы окунуться в свои мысли, прислушаться к внутреннему голосу, который, может быть, подскажет, как поступить правильнее. Но он его не слышит, безнадежно застряв между Джиханом и Чонгуком. А выбора нет. До снова и снова будет толкать его в объятия Чона, пока не добьется того, чего так желает.

Тэхен хочет оттянуть, с болью в груди надеясь, что Чонгук передумает, осознает, что делает ошибку. Тэхен хочет тянуться, но не принудительно; без оков, что не дают свободно сделать шаг навстречу. Но незаметно для Джихана он собирается делать короткие шаги назад, подальше от притворства и боли, которую он принесет Чонгуку. Потому что это подло. Слишком.

— Я думал, эти игры давно позади, — хриплый шепот в самое ухо прокрадывается под черепную коробку и возвращает Тэхена на землю, где его греет Чонгук, держа в кольце своих татуированных рук.

— Я азартный, Чонгук, — улыбается Тэхен, смотря на дорогу, где мимо проносятся редкие автомобили, освещая его лицо золотистым светом фар. — Игры меня затягивают.

— Тогда мы продолжим играть, — говорит Чонгук, разворачивая омегу лицом к себе и цепляя пальцами маленький аккуратный подбородок. — Только по моим правилам.

Последние слова звучат низко и глубоко, змеями вплетаются во внутренности и овладевают омегой полностью. Чонгук горячо выдыхает на цветочные губы и утягивает в тягучий и глубокий поцелуй. Тэхен зарывается длинными пальцами в светлые волосы альфы, мягко сжимая и притягивая ближе к себе. Губы сами собой отвечают, не тратя время на то, пока сигнал дойдет до мозга. Чонгук упивается сладостью тэхеновых губ, каждый раз смакуя ее на языке и только больше желая. Он не сдерживается, кусая омегу и оттягивая нижнюю губу. Руки бесконтрольно бродят по стройному телу, прижимают плотнее, жаждут закрасться под футболку и коснуться бархатистой кожи, очертить каждую идеальную неровность. Чонгук утопает в цветах, забыв обо всем вокруг.

Есть только звездное небо над головой, сладкие губы и гуччи флора, что течет по венам вместе с закисью азота.

Тэхен слабо и совсем неохотно отлипает от чонгуковых губ и улыбается, втягивая в себя свежий воздух вместе с ароматом альфы. Тонкие пальчики аккуратно поглаживают крепкую шею, а вздымающаяся грудь прижимается к чонгуковой. Омега поднял на альфу большие шоколадные глаза, в которых отражаются звезды, рассыпанные по небу. Чонгук нырнул в него с головой.

— Так каков твой ответ? — спрашивает он, уткнувшись лбом в тэхенов и спустив ладони на талию омеги.

— Все такой же, — шепчет Тэхен в губы альфы как секрет, который должен услышать только Чонгук и никто больше.

А Чонгук смеется. Негромко, хрипло. Смеется и увлекает омегу в новый долгий поцелуй, прежде бросив сладкое и любимое:

— Итальянская сучка.